Мострал: место действия Иреос (СИ) - Страница 4

Какое-то время мы впятером (Гелата, Ориана, Ламина, я и осел) смотрели друг на друга, а потом самым не приличным образом заржали. Все, кроме осла.

— А теперь без шуток, что будем делать с ослом? — серьезно спросила Ора.

— Поживет на заднем дворе, а за пару дней до экзаменов мы вернем ему человеческий облик, — пожала плечами Гела.

— Мы? — уточнила Ламина.

— Ага. Мы. Я и моя самооценка. А ты приведи в порядок комнату.

— Ора, что сказали в Университете? — через непродолжительное время, сидя на кухне, поинтересовалась Гелата.

Есть у нас такая привычка: все важное обсуждается на кухне, а попутно тыриться что-нибудь вкусненькое из запасов местных поваров.

— Ректор нас вызывает. Сегодня после обеда, — Ора, похоже, не была рада предстоящей встрече. — Странно это.

Это и вправду казалось странным, учитывая, что Ректор даже за проказы девушек никогда не наказывал лично, опасаясь стихийных проявлений их Магии. Разве что официальные вручения в конце года ему волей-неволей приходилось делать самостоятельно.

— Мы ведь с радостью посетим достопочтенного Ректора, правда, девочки? — Ламина просто излучала радость и хорошее настроение.

— Разумеется. — Гелата явно о чем-то задумалась. — Сразу после того, как ты все уберешь.

— Гела! — Ламина обиженно посмотрела на подругу, явно не ожидая такой подставы.

— Давай-давай! Я ещё в твоем доме посуду перебью! — погрозила Ора. — А я пока уведу ослика.

Зачисление всех троих в Университет стало притчей во языцех среди местных студентов и Преподавателей.

За день до нашего знакомства Гела приехала в город с прошениями от имени всех троих принять их к зачислению. К документу прилагались рекомендации от Преподавателей Школы и их выпускные табели. Все с оценками не ниже: «Блестяще», кое-где с пометками вроде: «Спрашивать особо строго», или: «Давать дополнительный материал». В рекомендациях проскальзывали фразы вроде: «Потрясающе находчива», «Необычайно сильна в исцеляющей Магии», «Способна на величайшие свершения», «Насыщенность, какой не видели уже много лет».

Так или иначе, но сперва секретарь, а потом и Ректор, ознакомившись с рекомендациями, решили проверить всех троих особыми вступительными испытаниями.

Ламину — в госпиталь (как раз с учений вернулись боевики и некроманты), Ору — к животным (с тех же учений), а Гелу…

Студенты ухитрились утром разрушить одну из башен нежно любимого Университета. Восстанавливать долго, нужно три десятка сильных и опытных Магов, лучше команду (чтоб не цапались в процессе работы). А тут…

Почему бы не попробовать абитуриентку, которая получила ТАКИЕ рекомендации от Преподавателей Школы?

Все были вызваны к Ректору и получили задания. Лэм и Ора — на неделю по госпиталям, а вот Гела — ограничена во времени до начала занятий. Обе девочки работали и радовались: поток простых пациентов — где просто Магией залечить, где нужных настоев сделать, где последствия заклятья устранить, где проклятье выгнать. Не сложно. За неделю каждая показала себя с наилучшей стороны, и были поздравлены с поступлением в Университет сразу после финальной практики от Школы. Девочки подсуетились и попали на свои практики в те же госпитали при Университете.

А вот Гелата не могла спокойно спать: ночами она просиживала в библиотеках или корпела над чертежами и схемами, пытаясь придумать, как бы восстановить клятую, башню, и все, что она уничтожила своим падением.

К концу первой недели она побледнела, к концу второй — спала с лица и почти перестала есть и спать. К концу третьей — начала нервничать. К концу четвертой — кидаться на окружающих, при этом продолжая очень мало есть и спать. К концу пятой недели я, по совету Лэм, стал втихую добавлять успокоительное в еду и напитки. И в какой-то день, переборщил. Вместо «чуток» добавил целую грань. [i]

Гела уснула. На три дня. Потом проснулась, и как свеженький зомби пошла на кухню. Съела все, до чего дотянулась и уснула прямо там. Её, конечно, перенесли в её покои.

Той же ночью, когда я уже удобно устроился в её ногах и успел уснуть, меня разбудил возглас: «Вот дура безголовая!». Проснулся я в полете, потому что Гела в кровати подскочила.

Как была (то есть в белой ночной рубашке и с растрепанными волосами), она побежала в библиотеку.

Я, ругаясь, потопал за ней. Когда я пришел, она уже обезьяной прыгала по лестницам в поисках нужной книги. Наконец (минут через сорок) она с победным воплем свесилась с лестницы в дальнем конце библиотеки.

Вооружившись увесистым и очень пыльным томом, Гела побежала к себе и заперлась на сутки в кабинете. Радостью стало то, что к следующему ужину она уже явилась сама. Пыльная, но довольная.

Девочки только порадовались и напомнили ей, что занятия начинаются завтра.

Гела ругнулась и понеслась во двор Университета с булкой в зубах и целой кипой исписанных листов подмышкой.

Я, естественно, за ней.

Во дворе, куда пустили беспрепятственно по случаю заезда студентов в общежития, она начала носиться вокруг разрушенной башни, то и дело, ругаясь, спотыкаясь и требуя какой-нибудь инструмент.

Я мотался, то в караулку, то на кухню выпрашивая требуемое или что-то хотя бы отдаленно похожее на заказанное Гелой.

Ближе к полуночи она довольная, отдуваясь, и вся в пыли оглядывала трижды проверенный чертеж гигантских размеров. Где-то пришлось двигать камни, где-то выкорчевывать траву (я, конечно, помогал, в меру сил, но много ли помощи от кота?!). Чертеж охватывал башню по кругу, внутри вилось хитросплетение линий.

Из-за пазухи были торжественно извлечены аккуратно свернутые листы, исписанные текстом. Гела уселась прямо на землю, положила листы перед собой и тихо запела.

Это было прекрасно. Я чувствовал Магию вокруг себя, она вилась, захлестывала, уносила вдаль…

Через десять минут я начал удивляться, через двадцать — Гела перевернула первый лист. Где-то через час контуры чертежа начали светиться. Сперва слабо, едва заметно. Потом они разгорались все сильнее, и вскоре свет начал пульсировать.

Шевеление стихий вокруг началось как-то незаметно. Лишь легкое дуновение ветерка и мелкий дождик. Зажглись свечи в развалинах башни, а Гела подбросила в воздух пригоршню земли. Потом зашевелились камни, стихии гуляли уже смелее…

Гела пела не переставая, казалось, на одном дыхании. Пела и пела, не отвлекаясь и не осекаясь, изредка переворачивая листы и откладывая уже пропетое в сторону.

Я смотрел и не верил своим глазам: башня потихоньку восстанавливалась — песчинка к песчинке. Каждый камешек вставал на место.

Пение стало чуть тише, голос чуть надрывнее — устала. К концу второго часа-то!

Потихоньку на шум и свет стали вылезать студенты. Кто-то особо рьяный позвал Преподавателя. Тот, не поняв в чем дело, позвал Ректора. Тот явился через тридцать минут, но полностью одетый и очень злой. Точнее, шел он злой, но когда увидел девичью фигурку (подходить к Гелате все закономерно опасались) встал прижизненным памятником самому. Он во все глаза смотрел на Гелу. Уж не знаю, с чего тот поручил такое задание девушке, но, как признавался позже — думал, что Гела просто наймет отряд Магов. Может, даже сама поучаствует в отстройке или потрется рядом, пока она будет идти. Но такого он точно не ожидал.

Гела продолжала петь. На исходе был третий час, она охрипла и устала.

Я сбегал за одеялом в караулку. Потом — еще за одним. Потом кто-то из студентов, проникшись, отдал ей теплый плащ, спешно накинутый сверху на пижаму.

Потом я подумал и попросил одну из кухарок, у которой недавно просил инструмент, сообразить хоть какой еды, но мяса. Желательно горячего, с кровью и ключевой воды. Не прямо сейчас — у Гелы еще три листа — но минут через тридцать можно подавать.

И вдруг до меня дошло: на нее смотрит весь Университет. Кто-то вылез во двор, те, кто туда не поместился — свешивались из окон, галерей и даже крыш. Интересно, как играющий всеми красками чертеж, смотрелся сверху? Так или иначе, но примерно к половине пятого утра девушка все же закончила петь, а башня полностью восстановилась. Причем, теперь она выглядела намного лучше остального старого замка — была, как только отстроенная. С нуля.