Москва подземная - Страница 23

В XIV веке, во время захвата Москвы ханом Тохтамышем, старик юродивый с Ордынки сумел спрятать в подземельях много детей.

О том страшном набеге Николай Михайлович Карамзин писал: «Неприятель в остервенении своем убивал всех без разбора, граждан и монахов, жен и священников, юных девиц и дряхлых старцев…

Обремененные добычею, утружденные злодействами, наполнив трупами город, они зажгли его и вышли отдыхать в поле, гоня перед собою толпы юных россиян, избранных ими в невольники. „Какими словами — говорят летописцы, — изобразим тогдашний вид Москвы? Сия многолюдная столица кипела прежде богатством и славою. В один день погибла ее красота, остались только дым, пепел, земля окровавленная, трупы и пустые, обгорелые церкви. Ужасное безмолвие смерти прерывалось одним глухим стоном некоторых страдальцев, иссеченных саблями татар, но еще не лишенных жизни и чувства…“».

Предание не донесло до наших дней ни имени юродивого с Ордынки, ни того, скольких детей он спас.

Когда войско Тохтамыша покинуло Первопрестольную, вывел их старик из подземелья и заявил, что сам остается навечно во мраке — молиться за отроков и за Москву.

Как-то раз на улице я познакомился с прохожим. Он представился:

— Странник Андрей. Доживаю свой век в хождениях. Посещаю святые места Руси, храмы Божии, молюсь да людям помогаю, чем могу…

Как-то сразу от его слов повеяло доброй стариной. Словно протянул мне руку гость из былин и сказок, услышанных в детстве.

Начался долгий, задушевный разговор. Речь зашла о том, как в давние времена выбирали места для возведения церквей, монастырей, часовен.

— Что помогало строителям? Озарение? Знание? — спросил я.

— И озарение, и расчет подвигали мастеров, — ответил Андрей. — Во-первых, знамения небесные указывали место на земле, когда люди замысливали возводить храм.

— В чем же они проявлялись?

— Знамения разные бывают. Главное — уметь понять их и верно истолковать, — ответил странник. — Случается необычное сияние звезд или особое полыхание зарниц. А бывает, появляются в небесах лики, сложенные из облаков. И по ним знающие люди читают подсказку свыше. Есть и земные знаки: то прорастет цветок необычного окраса — ландыш вдруг распустится не белый, а синий или золотистый; то раньше положенного покроется листвой дерево. Бывал я в храме, построенном на месте, где, по седому преданию, осторожная перепелка свила гнездо рядом с человеческим жильем. Не побоялась, будто знала, что не обидят. И все ее перепелята — невиданного белого цвета — невредимыми встали на крыло…

Князь Даниил Московский, сын Александра Невского, основал первый монастырь в Москве в честь своего ангела-хранителя, преподобного Даниила Столпника. А место, где затевать строительство, он увидел во сне. Царь Федор Иоаннович повелел возвести Донской монастырь там, где наши ратники отбили нашествие войска хана Козы-Гирея и где находилась походная церковь с чудотворной иконой Донской Божьей Матери.

Странник внимательно взглянул на меня, будто проверил: не утратил ли я интереса к беседе, не равнодушно ли его слушаю. И продолжил:

— Знаки идут от земли, а знамения — от небес! Вот и тянутся храмы высоко вверх — от земной основы к небесам…

Наверное, место для строительства храмов раньше действительно выбирали так, как рассказывал Андрей.

Мыслитель и ученый Лев Гумилёв писал, что лишь на стыке разных ландшафтных зон возникают новые этносы. Храмы и другие важнейшие строения на Руси тоже возводились лишь там, где было и эстетическое, и биологическое разнообразие, которое наши предки называли просто: «здоровое, боголепное место»…

Странник взглянул, словно прочел мои мысли, и несколько раз кивнул:

— Порой там, где появлялись знамения или знаки, уже находились какие-то строения. И тогда выгода, расчет, обыденная польза вступали в спор с духовными, возвышенными, небесными помыслами…

Воля земных владык, не согласованная со всевышними повелениями, приводила к беде. Рушились храмы, людские судьбы, царства…

Давно произошла встреча со странником.

Жив ли еще Андрей? Ходит ли по русской земле от храма к храму, от святыни к святыне? Рассказывает ли встречным удивительные истории из далекого и близкого прошлого?

А мне по-прежнему памятны его слова: создают храмы не только архитекторы, строители, художники, земные владыки, но и таинственные, не всегда объяснимые наукой знаки и знамения. И те, кто приходит в храмы, наполняют их своими сокровенными помыслами, раскаянием и молитвами.

Так было в давние времена, так есть и сейчас, так останется и в будущем.

Нередко добрые помыслы и деяния переплетаются со злобными. Издавна был на Руси обычай: важные для государства и народа события увековечивать строительством соборов, церквей, монастырей, часовен.

Так случилось и после взятия в 1552 году войском Ивана Грозного Казани. Считается, что на этом завершилось для Руси многовековое татаро-монгольское иго.

У Дмитрия Кедрина есть стихотворение «Зодчие», посвященное легенде, связанной с постройкой храма Покрова Пресвятой Богородицы на Рву. В основу его положена старинная легенда, которая гласит, что царь Иоанн Васильевич повелел ослепить мастеров, чтобы они нигде более «не поставили лучшего храма, чем храм Покрова».

Согласно другому преданию, Иван Грозный прежде, чем указать мастерам Барме и Постнику участок для будущего храма, обратился к юродивому Василию.

Тот ничего не ответил царю, а поманил за собой одного из его слуг.

Отправился Василий туда, где Красная площадь (тогда она называлась Пожаром) заканчивалась глубоким рвом и где находилось кладбище и церковь во имя Святой Живоначальной Троицы.

Там юродивый улегся спать прямо на землю. О его странном поведении доложили Ивану Грозному. Царь понял, что это знак, и повелел храм возводить на том месте.

Конечно, преданиям можно верить или не верить, но храм Покрова Пресвятой Богородицы на Рву — подлинное чудо зодчества, которое и в наше время поражает своим великолепием.

Родился знаменитый юродивый в 1468 году в подмосковном селе Елохово. В десять — двенадцать лет родители отдали его в ученики сапожнику из Китай-города. Там, в мастерской, впервые и проявился дар предвидения у Василия.

Явился однажды посадский человек и заказал сшить ему сапоги. После его ухода Василий сказал своему хозяину, что не стоит выполнять заказ.

Сапожник удивился и потребовал объяснения. И тогда Василий ответил:

— Сапоги он просил сшить через пять дней, а сам умрет завтра…

После того как слова подростка подтвердились, по Москве пошел слух о появлении нового ясновидца.

Вскоре Василий покинул сапожную мастерскую и стал юродивым. Ночевал где придется. И в мороз и в жару ходил в одной и той же рубашке и босиком, носил тяжелые железные цепи.

Иногда он на несколько дней спускался в подземелье. Свечей с собой не брал, молился в полной темноте. Молился до тех пор, пока не появлялся таинственный свет, и тогда возникали видения из будущего.

Нередко юродивый ночевал в Китайгородской башне у Варварских ворот. Еще при жизни и долгие годы после смерти блаженного в честь него это место называлось Васильевским лужком.

Известный знаток истории Москвы Иван Забелин в своей книге упоминал о провидческом даре Василия: «В 1521 г., июля 28, случилась старая история — внезапно, никому неведомо, безвестно появился у Оки Крымский царь Магмет-Гирей со многим воинством из всех низовых Татарских оря, с Черкесами и Литвою. Его полки стали опустошать Коломенские места и в разъездах достигали даже подмосковного села Острова и выжгли монастырь Николы на Угреши…

В народе остались сказания о многих видениях по этому случаю.

Блаженный Христа ради юродивый Нагоходец Василий, за несколько дней перед нашествием Магмет-Гирея, в одну из ночей пришел к западным (передним) вратам Успенского собора и долго стоял в унынии, тайно творя молитву…»