Москва-матушка - Страница 4

со мной. Мне бы иной жены не искать.

—    Веру сменить можно. А тебе наследник нужен. Будь у нас є тобой сын — его еще в зыбке задушат, потому как двести лет ненависть ко всему ордынскому в народе зреет.

— Вот о том я и говорю. Пора эту ненависть гасить. Мыслимо л в дело —два великих народа силы свои необозримые на войну ірагят, изничтожают людей своих, добро, трудами нажитое. Жить Гн.і в мире—сколько пользы сделать было можно. Места всем хва- ПІ і Отец мой, дай бог ему царство небесное, царевича Касима при­метил, Городец Мещерский в удел ему дал. И стоит теперь на ре­ме Оке посреди Руси царство татарское, и никому оттого ничего кроме пользы не происходит. А разве плохо бы с Казанью по-со- Г*' 1« к и жить? Да если бы ханы на рубежи наши не ходили, разве И,,, Ах, да что говорить! Торговали бы мы тихо, мирно, богатели бы, риродп красивые строили.

Понимаю тебя, друг мой, верное дело ты замыслил. Оно по­женю и для твоего народа, и для моего. Потому я рядом с тобой (Мню и стоять буду. С этой мыслью и в Казань еду. Удачи мне по­мп і пі, Ази встала, подошла к Ивану. Князь тоже поднялся, об­пил ее, прижался к горячей девичьей щеке...

...Сборы были недолги. Увез ханский оват царевну Нурсалтан в Казань, а через неделю созвал Иван Васильевич свой военный Совет.

—      Собрались мы нонче, князья, бояре и воеводы,— начал го­ворить великий князь,— по большому и важному делу. Прислали некие казанские татаре к царевичу Касиму гонца и просят они его на Казанское царство. Ныне во дворе хана Ибрагима произошло великое неустройство: сын Алихан пошел супротив отца, одни хо­тят ханом его’ другие Ибрагима, а третьи ни того, ни другого. Они хотят Касима. И просят для того послать на Казань рать, и я на это вашего совета хочу просить. Делать ли нам сей поход, а если делать, то какою силою?

—      Как это, делать ли? Конечно делать!—воскликнула Мар­фа,— В кои веки дал нам бог такую удачу, казанцы сами нашего доброхота на трон просят, а мы будем судить да рядить — делать ли? Надобно навалиться на Казань всею силою пешею и судовою, Ибрагим-хана вытурить, Алегамке — соску в рот и поставить ханом Касимку. Только я тебе, Касимка, не верю. Как поставим мы тебя над Казанью — ты нашему делу радеть будешь ли?

—      Мине такой слува слушать обитно,— скороговоркой выпалил Касим, вытирая ладонью потную бритую голову.— Я твоему мужу служил вирно, сыну твоему служу вирно...

—      Ты, Касим, не обижайся. Я все это знаю, но спросить все од­но должна.

—      Позволь мне сказать, великий князь,— Данило Холмский поднялся, поправил пояс на кафтане, погладил бороду.— Все мы хотим идти на окаянных. Поднимай войско и веди нас всех. Пора указать своенравной Казани свое место.

—     Не много ли—всех?—спросил великий князь.

—      Не много! — выкрикнул князь Иван Оболенский.— Помни, Иван Васильевич, ты княжить еще только начал, это твой первый поход. И он должен быть великим и победным. Тут не токмо слава Москвы обретется, но и твоя княжеская слава.

—      Моя слава и слава Москвы неотделимы. Но подумайте, князя и воеводы, а что если этот великий поход великой неудачей обер­нется. Тогда не токмо славой придется поступиться, но и землями своими. Потерей великой, а может, и гибелью княжества всего. Не забывайте — у нас за спиной еще три орды стоят...

—      Не празднуй труса, сын мой!—строго заметила Марфа.— Мы про ордынцев не забываем. Но и ты помни — за нашей спиной стоят Тверь, Рязань, Калуга, Серпухов, Оболенск. Неужели некому защитить нас?

—      Не дай бог, пойдет на Москву орда, они еще от нас силы ратной просить будут. А потом перебранившись меж собой, тем же ордынцам помогут.

Раньше, при Василии Темном, военные Советы были шумными, спорными. Князья и воеводы думали, что все и сейчас накричатся всласть, свою ратную опытность молодому князью покажут, поучат его воевать. Иван Васильевич будто понял их и после малых пере­говоров сказал:

—               Учить меня ратному ремеслу, воеводы, не надо. Сколь я умею —мне хватит. Ибо сила государя не в мече, а в разуме. По­сему кричать друг на друга не будем, а сделаем, я думаю, так: в по­ход сей я вас не поведу, а поручу это дело князю Ивану Оболен­скому с царевичем Касимом. Иван Петрович человек рассудитель­ный, хладнокровный и отважный. Он со своей ратью пойдет, Касим свою орду поднимет, а князь Данило Холмский соберет рать во- Муроме, да если в том надобность появится, им обоим поможет..

—               Зачем силы наши дробить, Иван Васильевич? — спросил Оболенский.

—               А затем, чтобы не бежать вам с Касимом сломя головы да самой Москвы в случае неудачи, чтобы у вас за спиной запас был—Данило Холмский.

—               Стало быть, ты в нашу удачу не веришь?

—             А ты веришь? Казань мы не воевали давно. Какова ее сила, ... мы знаем плохо. Посему поход этот будет разведочный. Коль во- *'[1] дворе Ибрагимовом верно разброд идет — будет вам удача. И то­гда князь Данило успеет к вам подскочить, чтобы посаженье Каси- мово укрепить прочнее. А как нет — бросится за вами Ибрагим, вот

Т* гут у Мурома ему свежая застава.

—               Ежели так — сие разумно,— подтвердил Оболенский.

^п< — А как же мы?--молодой воевода Костя Беззубцев, люби­мец князя, давно р-вался в битву.— Дети боярские только и ждут...

—               А вы на Казань не пойдете совсем. Вы пойдете в земли че­ремисские и чувашские и повоюете их. Дабы в спину Оболенско­му и Холмскому те черемисы не ударили. При покойном батюшке- ілкое случалось не раз. Про них воеводы большей частию забы- ипли, а они ратники злолютые, хану казанскому подданные.

—               Ты должон сам рати .вести,— склонившись к Ивану промол­вила Марфа,— инако, какой же ты князь...

—               Много сказано и аминь! — перебил ее князь. — Быть по се- [ му Собирайтесь, князья и воеводы, в поход. Совет закончен.

Спустя час, когда в зале Брусяной избы остались только Мар- фл н Иван, старая княгиня сказала:

—               Не так княжение свое начинаешь, Иванушка. Власть княжеская в доблести воинской крепится. А ты... Да если так пойдет и далее — князья тебя совсем почитать перестанут и рас- фисут великое княжество Московское, как алтыны по худым кар- минам. Мало того — трусом тебя сочтут. И тогда чести твоей ко- Нин. И нам с тобой ничего, окромя лиха, не будет.

—      Не понимаешь ты меня, не понимаешь,— Иван сидел до этого сгорбившись, а тут выпрямился. — Казань покорять нам еще рано. И любой рати не под силу.

—      Но если Касимка...

—      Не посадить его нам на казанский трон. А если и поса­дим — на неделю, не более.

—      Так зачем же ты рати шлешь? Зачем заведомо неудачный поход творишь?

—      Только ради того, чтобы хан мне руки развязал. Хоть бы на два, на три года.

—      С ворогом церкви пра-вославной мира не быть!

—      Не Казань наш главный ворог, мать, а хан Ахмат. Пока иго золотоордынское не скинем...

—      Не по плечу ношу берешь. Если Казань покорять рано, то Орду воевать и подавно не тебе.

—      Да я не хочу Орду воевать, пойми ты. Ежели умеючи... На много лет вперед продумал я деяния свои и об одном прошу — не мешай мне.

—      Все один да один,— с упреком сказала Марфа. — Со мной не мешало бы посоветоваться. Не забывай — за мной все бояр­ство, митрополит...

—      Боюсь я вас. Закоснели вы в деяниях своих, а теперь надо все по-новому.

—      Как это по-новому?

—      Добьюсь я мира ог Казани — примусь за Крым. Потом с Хаджи-Тарханским¹ владетелем замирюсь, потом с Тура-Таусски- ми² карачаями договорюсь. Вот тогда поднимусь и на Золотую Ор­ду. Крымский хан и казанский, и все прочие мои соседи мне помо­гут— потому как они, как и я, властью хана Ахмата тяготятся. А если с каждым из них мне воевать —не только без людей, без штанов останусь.

—      Дай бог тебе, если так,—подумав ответила Марфа. — Если зрело рассудить, то и дед твой, и прадед не мечом державу Мос­ковскую собрали.