Москва и москвичи - Страница 2

венные стекла, залепленные сырым снегом. Мы шли со своими сундучками за плечами. Иногда нас перегоняли пассажиры, успевшие нанять извозчика. Но и те проехали. Полная тишина, безлюдье и белый снег, переходящий в неведомую и невидимую даль. Мы знаем только, что цель нашего пути - Лефортово, или, как говорил наш вожак, коренной москвич, "Лафортово". - Во, это Рязанский вокзал!-указал он на темневший силуэт длинного, неосвещенного здания со светлым круглым пятном наверху; это оказались часы, освещенные изнутри и показывавшие половину второго. Миновали вокзалы, переползли через сугроб и опять зашагали посредине узких переулков вдоль заборов, разделенных деревянными домишками и запертыми наглухо воротами. Маленькие окна отсвечивали кое-где желто-красным пятнышком лампадки... Темь, тишина, сои беспробудный. [8] Вдали два раза ударил колокол-два часа! - Это на Басманной. А это Ольховцы...- пояснил вожатый. И вдруг запел петухом: - Ку-ка-ре-ку!.. Мы оторопели: что он, с ума спятил? А он еще... И вдруг-сначала в одном дворе, а потом и в соседних ему ответили проснувшиеся петухи. Удивленные несвоевременным пением петухов, сначала испуганно, а потом зло залились собаки. Ольховцы ожили. Кое-где засветились окна, кое-где во дворах застучали засовы, захлопали двери, послышались удивленные голоса: "Что за диво! В два часа ночи поют петухи!" Мой друг Костя Чернов залаял по-собачьи; это он умел замечательно, а потом завыл по-волчьи. Мы его поддержали. Слышно было, как собаки гремят цепями и бесятся. Мы уже весело шагали по Басманной, совершенно безлюдной и тоже темной. Иногда натыкались на тумбы, занесенные мягким снегом. Еще площадь. Большой фонарь освещает над нами подобие окна с темными и непонятными фигурами. - Это Разгуляй, а это дом колдуна Брюса,- пояснил Костя. Так меня встретила в первый раз Москва в октябре 1873 года.

[9]

ИЗ ЛЕФОРТОВА В ХАМОВНИКИ

На другой день после приезда в Москву мне пришлось из Лефортова отправиться в Хамовники, в Теплый переулок. Денег в кармане в обрез: два двугривенных да медяки. А погода такая, что сапог больше изорвешь. Обледенелые нечищеные тротуары да талый снег на огромных булыгах. Зима еще не устоялась. На углу Гороховой - единственный извозчик, старик, в армяке, подпоясанном обрывками вылинявшей вожжи, в рыжей, овчинной шапке, из которой султаном торчит кусок пакли. Пузатая мохнатая лошаденка запряжена в пошевни - низкие лубочные санки с низким сиденьем для пассажиров и перекинутой в передней части дощечкой для извозчика. Сбруя и вожжи веревочные. За подпояской кнут. - Дедушка, в Хамовники! - Кое место? - В Теплый переулок. - Двоегривенный. Мне показалось это очень дорого. - Гривенник. Ему показалось это очень дешево. Я пошел. Он двинулся за мной. - Последнее слово - пятиалтынный? Без почину стою... Шагов через десять он опять: - Последнее слово - двенадцать копеек... - Ладно. [10] Извозчик бьет кнутом лошаденку. Скользим легко то по снегу, то по оголенным мокрым булыгам, благо широкие деревенские полозья без железныхОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com