Москва и москвичи - Страница 12

ось из тумана. Глеб Иванович стоял и хохотал. - В чем дело? -спросил я. - Ха-ха-ха, ха-ха-ха! Так он и принес сдачу. Да еще папирос! Ха-ха-ха! Я в первый раз слышал такой смех у Глеба Ивановича. Но не успел он еще как следует нахохотаться, как зашлепали по лужам шаги, и мой посланный, задыхаясь, вырос перед нами и открыл громадную черную руку, на которой лежали папиросы, медь и сверкало серебро. - Девяносто сдачи. Пятак себе взял. Вот и "Заря", десяток. [27] - Нет, постой, что же это? Ты принес? - спросил Глеб Иванович. - А как же не принести? Что я, сбегу, что ли, с чужимито деньгами. Нешто я...-уверенно выговорил оборванец. - Хорошо... хорошо,- бормотал Глеб Иванович. Я отдал оборванцу медь, а серебро и папиросы хотел взять, но Глеб Иванович сказал: - Нет, нет, все ему отдай... Все. За его удивительную честность. Ведь это... Я отдал оборванцу всю сдачу, а он сказал удивленно вместо спасибо только одно: - Чудаки господа! Нешто я украду, коли поверили? - Пойдем! Пойдем отсюда... Лучшего нигде не увидим. Спасибо тебе!-обернулся Глеб Иванович к оборванцу, поклонился ему и быстро потащил меня с площади. От дальнейшего осмотра ночлежек он отказался. Многих из товарищей-писателей водил я по трущобам, и всегда благополучно. Один раз была неудача, но совершенно особого характера. Тот, о ком я говорю, был человек смелости испытанной, не побоявшийся ни "Утюга", ни "волков Сухого оврага", ни трактира "Каторга", тем более, что он знал и настоящую сибирскую каторгу. Словом, это был не кто иной, как знаменитый П. Г. Зайчневский, тайно пробравшийся из места ссылки на несколько дней в Москву. Как раз накануне Глеб Иванович рассказал ему о нашем путешествии, и он весь загорелся. Да и мне весело было идти с таким подходящим товарищем. Около полуночи мы быстро шагали по Свиньинскому переулку, чтобы прямо попасть в "Утюг", где продолжалось пьянство после "Каторги", закрывавшейся в одиннадцать часов. Вдруг солдатский шаг: за нами, вынырнув с Солянки, шагал взвод городовых. Мы поскорее на площадь, а там из всех переулков стекаются взводами городовые и окружают дома: облава на ночлежников. Дрогнула рука моего спутника: - Черт знает... Это уже хужее! - Не бойся, Петр Григорьевич, шагай смелее!.. Мы быстро пересекли площадь. Подколокольный переулок, единственный, где не было полиции, вывел нас на [28] Яузский бульвар. А железо на крышах домов уже гремело. Это "серьезные элементы" выбирались через чердаки на крышу и пластами укладывались около труб, зная, что сюда полиция не полезет... Петр Григорьевич на другой день в нашей компании смеялся, рассказывая, как его испугали толпы городовых. Впрочем, было не до смеху: вместо кулаковской "Каторги" он рисковал попасть опять в нерчинскую! В "Кулаковку" даже днем опасно ходить-коридоры темные, как ночью. Помню, как-то я иду подземным коридором "Сухого оврага", чиркаю спичку и вижу- ужас! - из каменной стены, из гладкой каменной стены вылезает голова живого человека. Я остановился, а голова орет: - Гаси, дьявол, спичку-то! Ишь шляются!Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com