Московский лабиринт. Дилогия (СИ) - Страница 12

– Да уж… А предательство – вообще окрыляет!

– Обычный человек – очень уязвим. Из-за своих комплексов. Поэтому он так легко подчиняется чужой воле, – взгляд Старика стал жёстким, – Используя твой страх, Алан почти превратил тебя в игрушку…

– А ты не терпишь, когда кто-то, кроме тебя, дергает за ниточки?

Он отвёл глаза:

– Да я виноват… Но теперь время пришло. Если бы ты знала, Таня, как я мечтал об этом.

– О чём?

– О свободе для тебя.

У меня вырвался истерический смех.

Но в голосе Михалыча нет и тени иронии:

– Пришлось ждать целых два года… Сотни раз ты могла погибнуть. И всё-таки я знал, всегда знал, ещё там в Курске, что однажды этот день наступит.

Что за чепуху он несёт?

Взгляд Старика осветился теплотой:

– Твоя боль помогла тебе выжить, Таня. Но она не давала тебе жить. Теперь всё кончится. Cтрах и боль уйдут. Навсегда. Ты почувствуешь СИЛУ. Вся никчемная и трусливая человеческая болтовня не стоит одного такого мгновенья.

Мне стало не по себе от его взгляда:

– Неужели ты сам в это веришь?

Он кивнул:

– Трудно объяснить. Проще – почувствовать. Надо самому пройти через это…

Успокаивающе коснулся моей руки и меня будто ледяной волной окатило.

– Михалыч… Ты уже прошёл?

– Конечно.

– И давно?

– К сожалению, очень поздно. Чуть менее трёх лет назад…

Ясно. Два с лишним года, пока ты находил людей, пока выстраивал из них, как из кирпичиков, организацию, ты уже был свободным. Без предрассудков и веры в «фальшивую болтовню». Даже там в Курске… Одно непонятно, зачем ты меня выхаживал, ночами не спал… Такие хлопоты. Куда проще отыскать другой кирпичик. Откуда эта привязанность к строительному материалу?

Или для тебя было слишком поздно? И уже нельзя было вытравить до конца всё ненужное, человеческое…

А может им так удобнее? Оставлять кое-что лишнее. Самую малость. Чтобы убедительнее звучали твои неброские, но ёмкие фразы о Родине, о нашей борьбе… Чтобы десятки людей были готовы идти за тобой хоть в самое пекло…

Я смотрела на Старика и чувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Михалыч, Михалыч, что же с тобой сделали?

Конечно, это было глупо, никакого другого Карпенко я и не знала. Это была слабость… Обычная человеческая слабость…

Много ли слабостей они мне оставят?

Буду ли я так же тебя любить или так же ненавидеть, Михалыч?

Он гладил меня по руке:

– Сейчас препарат подействует и станет легче. Думаю, осложнений удастся избежать.

По-своему, он действительно обо мне заботился. Он был, как хороший врач у постели трудного пациента.

– Скажи, это больно? – мой голос прозвучал намного тише. Наверное, именно так должна влиять дрянь, которую он мне вколол.

– Совсем не больно, Таня, – качнул головой Старик.

– Вроде операции на мозге?

– Нет, конечно, нет. Всё намного проще…

Он говорил что-то умиротворяющее, но слушала я уже в пол-уха. Минуту назад я обнаружила, что бритвенно острый кусочек пластика чуть отслоился от настоящего ногтя на правой руке. Кровь охранника – она доползла до моих пальцев, когда я лежала на полу в вестибюле. И этого теплого прикосновения оказалось достаточно.

Уже целую минуту я резала слои липкой ленты.

– …исправим то, что успел натворить Алан. Остальное уже не так сложно…

Откуда-то, как мне показалось, со стороны двери донесся металлический скрежет. Старик обернулся и в тот же миг освободившейся рукой я схватила никелированную трубу.

Обрушить её на голову Михалыча не получилось.

Доля секунды и моё «оружие» перекочевало в его ладонь. Так быстро… Я даже не успела сообразить.

– Ну зачем, Таня, – с укоризной вздохнул Старик, отбрасывая трубу в угол комнаты.

– Неужели до сих пор не подействовало? – знакомым жестом он озабоченно пригладил седой ёжик волос, – У тебя какая-то аномальная реакция… Извини, придётся увеличить дозу.

Михалыч вдавил мою руку в подлокотник, из картонной коробки на стеллаже извлёк плоскогубцы и коротким резким движением сорвал фальшивый ноготь. Взял пластмассовую катушку с липкой лентой и опять начал приматывать меня к креслу. Я впилась зубами в плечо Старика. Это было не только глупо, но и бесполезно – думаю, он даже не особо почувствовал через плотный материал куртки.

Отплёвываясь, в отчаянии я запрокинула голову и тут же дернулась назад, вжимаясь в спинку кресла.

Массивный деревянный ящик с самого верха стеллажа, грохнулся в аккурат на макушку Михалычу. А из открывшегося вентиляционного отверстия высунулась перепачканная физиономия. Расплылась в широкой, на все тридцать два зуба, улыбке:

– Здравствуй, Фродо!

– Скорее, Дьяболо! – зашипела я, отдирая свежепримотанную руку. Старик под ящиком уже начинал шевелиться.

Молодое научное дарование спрыгнуло на пол. Пытаясь помочь мне, он схватил ножницы.

– Нет! Инъектор! Там должны оставаться ампулы!

Одну мне вкололи. А в стандартной обойме – пять ампул.

Щуплый, нескладный парень, так не похожий на своё виртуальное воплощение, взялся за рукоятку инъектора. В глазах – читалась опаска. От медицины Дьяболо был далёк, это точно.

– Вкати ему всё, что есть! Быстро!

Физик послушно задрал рукав куртки Старика и четыре раза нажал на гашетку. Четыре пустых цилиндрика выпали на пол.

Вот только подействует ли это на Михалыча?

Работая здоровенными ножницами, Дьяболо наконец-то отделил меня от кресла.

– Уходим! – шепнул, указывая на квадратное отверстие вентиляционной трубы.

Я качнула головой.

Далеко уйти нам не дадут. И без оружия у нас нет шансов.

Я осторожно села на корточки рядом с Михалычем. Попыталась, не переворачивая его тело и не отодвигая тяжелый ящик, засунуть руку под куртку – туда, где у Старика была подмышечная кобура.

Не выходит…

Взяла с пола трубу. Рискнем ещё раз проверить твою реакцию, Михалыч…

– Убирай ящик! – скомандовала я физику.

Он глянул на меня с некоторой опаской. Но выполнил.

Михалыч слабо пошевелился и снова замер. Из широкой ссадины на макушке сочилась кровь. Отложив трубу, я склонилась и молниеносным движением извлекла «керамик» из-под его куртки.

Отступила на шаг и проверила обойму – полная!

Передала пистолет Дьяболо:

– Дернется – стреляй!

Физик слегка побледнел и кивнул, а я стала обыскивать Старика. Обнаружила целую ампулу с тем же номером, что был на ампулах из инъектора и ещё одну пистолетную обойму.

Две обоймы. Хорошо. Этого более чем достаточно, чтобы не даться живыми. Но хватит ли, чтобы проложить себе путь из «ГЛУБИНЫ»?

– Дьяболо, сколько чужих внутри?

– В служебных помещениях заметил двоих… Правда, ползая по вентиляционным трубам много не разглядишь.

И один бог знает, сколько их среди посетителей «ГЛУБИНЫ», сколько расставлено Аланом или Михалычем снаружи?… Было бы здорово, если бы конкурирующие группы занялись друг другом. Но особо надеяться не стоит. Они ведь могут и договориться. Ради того, чтобы заполучить мозги этого нескладного парня.

– Здесь есть туннель, – вдруг сказал Дьяболо, – Только придётся идти через комнату админа, а там дежурит чужак. И возможно, не один.

– Откуда ты знаешь про туннель? – с сомнением прищурилась я, отступая от тела Старика на безопасное расстояние. В своё время я собрала целое досье на «ГЛУБИНУ» и её владельцев. Но ни о чём подобном слыхать не доводилось.

– Чингиз – мой друг, – пожал плечами физик.

Друзья… Я уже успела понять, что именно их следует бояться в первую очередь. Забрала у парня «керамик» и осторожно спросила:

– Слушай, а как тебе удалось вырваться? И разве эта пёстрая дурь на тебя не подействовала?

Дьяболо ухмыльнулся, по-детски самодовольно:

– Дешёвые ламерские штучки… Всего-то и делов – вовремя закрыть глаза и неподвижно посидеть несколько минут. Они убедились, что клиент на месте и снова заблокировали дверь. Куда, мол, деться парню под крутым «глюком»?