Московские легенды. По заветной дороге российской истории - Страница 35
Крупнейший специалист нашего времени по русской архитектуре модерна Евгения Ивановна Кириченко отмечает огромную градостроительную роль, которую играла Пантелеймоновская часовня. «В конце Никольской улицы неподалеку от древних сооружений башни Китайгородской стены и церкви Владимирской Божией Матери – сооружается часовня Пантелеймона (А.С. Каминский), – пишет она. – Вместе с куполом бывшего Лубянского пассажа (И.И. Кондратенко) все эти здания создавали выразительную систему вертикалей, окаймлявшую Лубянскую площадь. В ее панораме и силуэте органично сосуществовали, перекликаясь, дополняя и вторя друг другу, вертикали разновременных сооружений».
В Пантелеймоновской часовне хранились святыни: частица мощей великомученика Пантелеймона, перенесенная из Пантелеймоновского монастыря на Афоне, и икона Божией Матери, называемая «Скоропослушница».
В России очень почитали великомученика Пантелеймона. На богомольном пути к Троице после Иверской первая и единственная остановка на Никольской – в часовне Пантелеймона. О ней пишет Шмелев: «Мы проходим Никольскую… В голубой башенке – великомученик Пантелеймон. Заходим…»
Святой Пантелеймон жил в III веке в римской провинции Никомидии в правление императора Максимиана II. Он был врачом, а крестившись и став христианином, лечил больных не только лекарствами, но и молитвой и проповедовал учение Христа. Слава о том, что он имеет силу исцелять самые тяжкие болезни и делает это безо всякой платы, широко распространилась по провинции. Врачи-язычники, завидуя ему, подали донос, что он тайно исповедует христианство. Пантелеймона арестовали, подвергли мучениям и казнили. Так рассказывает о святом великомученике-целителе его житие.
На Руси образ Пантелеймона, несмотря на то, что на иконах он изображался юношей, в народном представлении слился с образом русского народного целителя – мудрого старца-травника, исцеляющего не только телесные недуги, но и духовные.
Именно таким нарисовал его Н.К. Рерих на картине «Пантелеймон-целитель» (1916 г.). В этой же традиции написана Алексеем Константиновичем Толстым баллада «Пантелей-целитель». На написание этой баллады поэта подтолкнула народная песня «Пантелей-государь», напетая ему Н.В. Гоголем.
Художественный образ Пантелея, созданный народной фантазией, эпичен и вневременен, он выражает черту национального характера и национальной жизненной философии. А.К. Толстой совершенно справедливо воспринимает его как своего современника, живущего в эпоху торжества нигилизма и начинающейся нечаевщины.
Несмотря на то что эта баллада при своем выходе в 1866 году пользовалась успехом (в журнале «Литературные новости» критик отметил: «В «Русском вестнике» очень читались два стихотворения гр. А.К. Толстого – «Пантелей-целитель» и «Чужое горе». В наше время успех стихов – дело удивительное…»), либерально-нигилистическая общественность посчитала ее клеветнической сатирой на себя, и впоследствии, включая и советское литературоведение, балладу старались не популяризировать, и она до сих пор пребывает в тени, хотя и достойна внимания. Кроме отражения тогдашней злобы дня, она создает великолепный народно-традиционный образ святого целителя. Полагаю, что читатель от ее чтения получит истинное художественное наслаждение.
Рядом с Пантелеймоновской часовней по Никольской улице стояли два жилых дома постройки второй половины XVIII – начала XIX века. Между ними отходил влево переулочек – Никольский тупик, ведущий к старинной церквушке – Троицы в Старых полях. Тупик упирался в Китайгородскую стену, к которой почти вплотную стояла церковь. (Сейчас археологами при работах по реставрации Третьяковского проезда раскрыты ее фундаменты и доступны для обозрения.)
В Никольском тупике и вокруг церкви Троицы в Старых полях в конце XIX – начале XX века располагались многочисленные лавочки мелких книготорговцев, торговавших новыми и старыми книгами самого разнообразного содержания и ценности. Этот «книжный ряд» пользовался широкой известностью в Москве, сюда заходили и крупные библиофилы, и полуграмотные читатели бесконечных выпусков романа о похождениях разбойника Чуркина.
Кроме книжной торговли, это место известно своим историческим прошлым. Здесь, на берегу Неглинной, в XV–XVI веках находилось «поле», где вершился «Божий суд». (Отчего и церковь называлась – «В Старых полях».) Все, конечно, помнят замечательное описание его в романе А.К. Толстого «Князь Серебряный». На этом поле тяжущиеся сходились в судебном поединке: кому Бог дарует победу – тот и прав.
Построенная в XVI веке Китайгородская стена отделила церковь от собственно «поля», где проходили поединки, старинная церковка оказалась в углу под стеной.
Этот необычайно живописный и характерный уголок старой Москвы с огромной теплотой и любовью изобразил на нескольких цветных гравюрах художник И.Н. Павлов.
Книжные лавочки в Никольском тупике, хотя на их вывесках и значилась с некоторой претензией фирма: «Книжная торговля такого-то», были, как правило, малы, тесны, располагались в сараюшках, чуланах, загороженных переходах – щелях между домами. Темный узкий полуподвал без окон, дневной свет в него проникает лишь через дверь, поэтому здесь всегда темно, и днем горит подвешенная к потолку коптящая керосиновая лампа. Такой описывает коллекционер П.И. Щукин лавку одного из самых известных букинистов Никольской – П.Л. Байкова.
На одной из гравюр И.Н. Павлова изображена «Книжная торговля А.А. Астапова» – маленький чулан с раскрытой дверью, у которой сидит хозяин с книгой в руках, а за ним видны книжные полки.
Афанасий Афанасьевич Астапов пользовался большой известностью среди книжников конца XIX – начала XX века, особенно собиравших литературу по истории и по Москве. Именно эти книги привлекали в его лавочку архитектора И.Е. Бондаренко, который в своих воспоминаниях пишет о нем с любовью и уважением: