Московская метель - Страница 17

Наверняка заметил, что Мишка на его внучку таращится… ух, стыдно-то как.

— Ну, почти, — сказал Алексей Федорович, вновь становясь серьезным. — Похоже на нас. Понравилось ли ей, что лик ее изуродовали таким уродливым наростом, что под видом Петра на берегу реки воздвигся? Или тем непотребством гнусным, коим Поклонная гора обезображена?

— Должно быть, Москва очень старая, — тут Мишка почесал в затылке. — Столько веков…

Возившаяся c Кучкой Алиса что-то сердито буркнула.

Алексей Федорович усмехнулся:

— С одного боку конечно, старая, а с другого — молодая и красивая. Это уж как увидеть. Хотя ты именно потому, что зришь то, что другие не могут, и стал частью той людской силы, что должна Москву оборонить…

— Я? — Мишка едва со стула не упал.

Нет, он, конечно, пацан крепкий, но на то, чтобы кого-то от чего-то оборонять, взрослые есть… Он же не Супермен в синем трико и не Бэтмен с кожаными ушами и даже не человек-паук, паутина из рук!

— Да какой из меня защитник? — сказал он. — Дело святое, да только я ничего и не умею. Смотреть-то — эка невидаль, все глаза таращат.

— Тут ты не прав, — Алексей Федорович покачал головой. — Видеть — работа труднейшая. Много сложнее, чем показывать, как и болтать языком куда проще, чем слушать говорящего или тем более молчащего! То, что в глаза само бросается, и то увидит далеко не каждый, что уж говорить о сокрытом и робком?! А ведь и оно нуждается в том, чтобы быть увиденным!

— Но что же мне делать? — спросил Мишка, чувствуя, что, несмотря на долгие разговоры, ничего толком не узнал и только еще больше запутался: живая Москва, которую надо защищать, и участь эта выпала почему-то ему, вовсе жителю Заволжья, далекого и такого маленького рядом со столицей. — Как все это связано с той штукой, ну той, что я нашел?

— О ней здесь лучше не говорить, опасно, могут заметить, — вмешалась в разговор Алиса. — Дед тебя в специальное место отведет…

Она закончила возиться с Кучкой, забинтовала ему одну из передних лап, в двух местах выстригла шерсть на боку, смазала коричневой мазью обнажившуюся кожу, и сейчас пес, тяжело дыша, лежал на полу.

— Истинно так, отведу, — Алексей Федорович поднялся. — Бери свою одежу.

Мишка отправился обратно в прихожую, снял с вешалки куртку, ощущая тяжесть спрятанного в кармане золотого яйца, слыша негромкое, но уверенное тиканье, похожее на стук маленького сердца.

Хозяин повел его вглубь квартиры, по длинному коридору, не зажигая света.

Они миновали две двери, и остановились у следующей, большой, под потолок, с круглой тяжелой ручкой.

— Нам сюда, — сказал Алексей Федорович, поворачивая ее.

Дверь открылась бесшумно, стал виден огромный, даже по меркам этой квартиры зал, дальний конец которого терялся в полумраке, через высокие узкие окна падал свет фонарей, а на стенах висели картины.

Насколько Мишка мог видеть, сплошь портреты надменных вельмож в париках и полных дам в старинных платьях.

— Тут не очень благочинно, — бормотал Алексей Федорович, шагая дальше.

Пол тут был выложен паркетом, его плашки негромко поскрипывали, нос щекотал тот запах, какой всегда бывает в музеях — немножко пыли, чуточку нежилых помещений, и почти неуловимый аромат древности, тех вещей, что существуют веками и давно лишились смрада повседневности.

— Ну вот, здесь вельми приятно, — сказал Алексей Федорович, когда они прошли в следующий, меньший зал.

Тут в окно тоже светил фонарь, и по стене точно черные мухи метались тени снежинок. Картин было совсем немного, одну Мишка знал, на ней безумный царь Иван Грозный обнимал умирающего сына с разбитой головой, на другой красовалась куча черепов с сидящим на ней вороном, на третьей по реке плыла ладья, над бортом торчали шлемы, ветер надувал красно-желтые паруса.

— Доставай, отрок, — мальчик не сразу понял, что обращаются к нему.

А когда сообразил, засуетился, поспешно извлек из кармана свою находку.

Блеснули стрелки на черных циферблатах, в стороны, как показалось, брызнули золотые искры. Алексей Федорович принял часы в ладони осторожно, покачал, точно взвешивая, слегка прищурился.

— Я хочу знать, что это такое, почему этот предмет собираются использовать во зло?! — выпалил Мишка.

Сейчас он задаст все вопросы сам, без помощи этой заносчивой москвички!

И все же жаль, что она там осталась, не пошла с ними…

— Чтобы получить нечто, нужно отдать нечто — это закон, он действует всегда и везде. Добываешь ты в школе пятерку ведь не просто так, для этого ты вкладываешь силы и время, разум свой, богом данный, напрягаешь, — Алексей Федорович заговорил совсем не так, как раньше, быстрее и проще, почти без старинных словечек, будто вещь в его руках причиняла боль, заставляла произносить слова быстрее. — И чем большего ты жаждешь, тем значимее должна быть твоя жертва… эта вещь обладает невероятной ценностью, она не только в том, что часы сии из золота, зело украшены и очень стары. Нет, их хозяин еще вложил сюда очень много от себя самого, чаяний своих, страхов и ожиданий.

Мишке снова вспомнился «Властелин колец» — ну да, там Саурон сделал нечто похожее.

— Вложил, но не вострепетал отдать ее, чтобы получить нечто большее…

— Но кому? — спросил Мишка.

— Не думаю, что стоит называть имя этой силы. Отдать, обменять на блага земные, — негромкий голос Алексей Федоровича отдавался в углах, казалось, что говорит не один человек, а несколько. — Именно для этого хозяин часов отправил клеврета своего выкинуть эту вещь. Оставить там, где приношение смогут забрать, и тут на пути темного замысла оказался ты. Выходит, что теперь тебе и бороться против него до конца, стоять до победы. Тебе положено сделать так, чтобы замысел сей не стал реальностью.

— Но я не хотел! Я случайно эти часы увидел и подобрал!

— Случайно в этом мире даже лист с дерева не падает, все имеет причину и следствие.

— Даже всякая ерунда?.. Вот хотя бы Димон, друг мой лучший, летом с велосипеда упал. Тоже не просто так? — Мишка подумал, что легко быть героем, если ты набит всякими сверхспособностями, как диван пружинами.

Но каково, если ты самый обычный человек?

— Конечно, не просто так, — Алексей Федорович усмехнулся, неспешно огладил бороду. — Некий смысл это имело — и для него, и для тебя, отрок, но какой — не нам в то заглядывать.

— Да ну! — Мишка сердито махнул рукой. — Вы все выдумываете!

— Да? Собирались же вы тогда на рыбалку?

— Откуда вы знаете?

— Дарует всевышний тем, кто достоин, прозрения о том, что необходимо для исполнения долга. Если бы друг твой не упал с машины велосипедной, то вы на рыбалку пошли, ничего бы не поймали, но полезли на старую баржу, у берега стоящую, а там полы гнилые, доски трухлявые, вот и провалился бы ты в трюм. Не убился бы, но костей поломал достаточно, пролежал месяц… Думаешь, поехал бы ты в этом случае в Москву?

Мишка несколько раз открыл и закрыл рот, не зная, что сказать.

Откуда он знает про дебаркадер на Волге, куда все заволжские мальчишки лазят?

Точнее, лазили, пока в августе там не покалечился один пацан из третьей школы.

— Так что нет, нести эту ношу теперь тебе, и никто не управится с ней лучше тебя, — Алексей Федорович протянул ладонь с лежащим на ней золотым «яйцом», что еле заметно светилось в полумраке.

Мишка забрал часы с отвращением, захотелось вышвырнуть их подальше, со всей дури запустить в стенку, чтобы шестеренки полетели.

— Но что мне с ними делать? Алиса сказала, что выкинуть их нельзя.

— Верно сие.

— А если их уничтожить, разобрать на части, а те разбросать так, чтобы никто не нашел! — выпалил Мишка.

Уж это-то должно помочь!

— Ты можешь попробовать, отрок, но не думаю, что у тебя получится, — Алексей Федорович пожал плечами. — Вещь эта сделана несокрушимо. Кроме того, разъять на куски не значит сделать мертвым, а ведь корень зла нужно лишить жизни, чтобы он не мог расти, пускать новые побеги.