Мошенники времени - Страница 23

– Вот именно. В Верхнем Времени спрос на такие штуки прямо-таки фантастический. – Брайан покосился на него. – И если ты решишься пополнить ряды взломщиков и прочих вандалов, крадущих ценности из прошлого, я лично приложу все усилия, чтобы отправить тебя под суд и буду настаивать на смертном приговоре.

Такая горячность Брайана Хендриксона даже Скитера немного смутила. Он вскинул руки, словно демонстрируя свою искренность и чистоту намерений.

– Эй, эй, мне просто было любопытно. Мне столькому еще надо учиться – ты же знаешь, я ведь даже средней школы не кончил, не говоря уж о колледже.

Его вдруг пронзила острая тоска по дому, и он осекся.

С минуту Брайан как-то странно смотрел на него, потом спросил уже гораздо мягче:

– Скитер, зачем ты пришел?

– Я? Ах да... – Он порылся в карманах и извлек из них несколько монет и чеков – чаевые за почти удавшуюся попытку попотрошить чемоданы, и объяснил, что произошло.

Брайан покосился на деньги, повторил рассказ Скитера слово в слово (чем произвел на него устрашающее впечатление) и покачал головой.

– Ты хочешь сказать, чаевые не считаются?

Лицо Брайана Хендриксона брезгливо сморщилось, изгладив все следы недавней улыбки.

– Ты заработал эти чаевые честным трудом. Если бы тебе удалось похитить багаж, его содержимое можно было бы засчитать, но чаевые в зачет не идут. Поэтому я не могу засчитать их, пусть это даже и все, чего ты пока добился.

– Но... но этих чертовых туристов ведь предупредили о том, что они должны оставить весь багаж в гостинице, а не доверять ребятам со стороны вроде меня. Чаевые – это, можно сказать, тот же грабеж!

Брайан только покачал головой.

– Прости, Скитер. По определению, чаевые – это вознаграждение за оказанные кому-то услуги. Чемоданы в полной сохранности развезены по гостиницам, значит, твои чаевые – это честный доход. В общем, твои двадцать баксов и семьдесят пять центов не считаются.

Скитер сгреб бумажки и монеты обратно в карман и пулей вылетел из библиотеки.

Ну кто слышал о подобном безобразии – не считать чаевые грабежом?

Будьте добры, приготовьте свои временные карты, чтобы сканирующее устройство могло проставить точное время прохождения Врат...

Голди, можно сказать, повезло: ей удалось избежать гнева вспыльчивых испанцев, а именно испанцы преобладали среди проходящих через Врата Конкистадоров. Какая-то дама лет на десять моложе Голди протолкалась к ней через толпу.

– Погодите! Пожалуйста, погодите, я хочу поблагодарить вас!

Голди остановилась и обернулась, позволив себе удивленно улыбнуться:

– Меня? Поблагодарить? За что?

– За... за то, что вы спасли мой багаж. – Женщина слегка задыхалась от быстрой ходьбы и волнения. – Видите ли, мы с мужем собрались в Нижнее Время отыскать наших предков. Мы хотели по возвращении задержаться здесь на Рождество, и я понимаю, что это глупо, но я захватила бальное платье и бабушкины украшения – тиару, колье... ну и все такое, и все это лежало в том чемодане. И все это спасено благодаря вам! Я ни на мгновение не верила этим сказкам, что наговорил этот молодой человек, и Родриго тоже не верит. Прошу вас, позвольте мне отблагодарить вас.

Она держала в руках слегка помятую бумажку с единицей и некоторым количеством нулей.

– Но я, наверное, не могу, – вяло возразила Голди, сосчитав наконец нули. Тысяча баксов?!

– О, прошу вас. Нам с Родриго все равно деньги некуда девать, а вот эти драгоценности невозместимы. Прошу вас, возьмите.

Голди замечательно изобразила нерешительность, позволив женщине сунуть купюру ей в руку. Она осторожно стиснула ее пальцами, и, хотя продолжала хранить на лице растерянно-удивленное выражение, внутри ее все пело. «Тысяча баксов! Целая тысяча! Подождем, пока об этом не услышит Скитер! Может, он сдохнет от зависти, и мы избавимся от него еще быстрее!»

Голди поблагодарила женщину за щедрость, спрятала купюру в карман и посмотрела ей вслед, когда она исчезла в толпе. Потом, все еще не веря удаче, направилась в библиотеку. Улыбалась она при этом так, что у нее скулы свело. «Это тебе раз, придурок! Еще два и три – и тебе хана!» Никто так не любил пари, как Голди Морран, – и никто в Ла-Ла-Ландии даже близко не испытывал того близкого к оргазму наслаждения, которое испытывала Голди, мошенничая ради выигрыша. Собственно, сама игра значила для Голди не так уж и много; главное – это предвкушение того, на сколько она сможет облегчить кошелек соперника, его собрание древних монет или банковский счет.

Еще несколько таких удачных дней, и Скитер Джексон отсюда пулей вылетит.

Скатертью дорожка.

Она миновала Кита Карсона – тот сидел за столиком, попивая пиво со своим приятелем, независимым гидом Малькольмом Муром. Она улыбнулась и помахала им, оставив их удивленно глядеть ей вслед.

Пусть себе удивляются.

После всего того, что Скитер хотел проделать с внучкой Кита, эти двое наверняка одобрительнее других отнесутся к тому, что воспоследует, когда планы Голди исполнятся. При всем этом Голди старалась избегать мысли о том, что сделала с внучкой Кита она сама. Даже Кит в конце концов признал, что вся катастрофа – это целиком и полностью собственная вина Марго, ведь она сама приняла предложение отправиться за теми алмазами через нестабильные Врата.

Жаль, однако, что дело не выгорело. Голди вздохнула. Что ж, где-то выигрываешь, где-то проигрываешь. По крайней мере Марго сейчас учится в школе в Верхнем Времени, усердно подрабатывая, чтобы вернуть деду те деньги, что он заплатил Голди за тот бросовый клочок африканских болот. Голди похлопала себя по карману, восстановила на лице улыбку и направилась в библиотеку, чтобы Брайан Хендриксон смог официально засчитать ее «заработок». Может, он даже посмеется, когда она поведает ему историю об этой дуре, которая отблагодарила ее. До сих пор библиотекарь Ла-Ла-Ландии находил мало смешного в их со Скитером пари. Теперь, возможно, он изменит свое мнение.

Вообще-то Голди не слишком нуждалась в добрых отношениях с Брайаном, но сжигать мосты без крайней к тому нужды может только полный идиот. Случаи, когда энциклопедическая память Брайана оказывалась полезной Голди, уже бывали и наверняка еще будут. Теша себя подобными приятными мыслями, Голди мило улыбалась проходящим мимо разведчикам. Она застала Брайана Хендриксона восседающим на своем обычном троне.

Выражение его глаз было каким угодно, только не гостеприимным.

– Привет, Голди. Что это ты здесь делаешь?

Она весело рассмеялась.

– А как ты думаешь, глупышка?

Брайан поморщился, не отрываясь от главного компьютерного каталога.

– Вот! – Она выложила на стол тысячедолларовую банкноту, которую дала ей эта замечательная дура. – Запиши на мой счет, ладно, дорогой?

Он повертел бумажку перед глазами.

– И как именно ты ее получила?

Она рассказала.

И вылетела из библиотеки, на ходу засовывая смятую бумажку в карман. «Как он только посмел не засчитать их! Вознаграждение за доброе дело не считается! Мать моя! Этот самодовольный, чванливый...»

Голди бубнила ругательства себе под нос всю обратную дорогу.

Только оказавшись там, в окружении своих любимых блестящих вещей, она утешилась мыслью о том, что чаевые Скитера тоже не засчитаны. Потом она принялась за работу. Одна часть ее сознания была занята мыслями о том, как бы ей получше обсчитать следующий косяк туристов, которым не посчастливится заглянуть в ее лавку, в то время как другая обдумывала, как бы лучше сорвать следующую попытку Скитера. Это – в сочетании с парой глотков из заветной буты лочки, которую она держала под прилавком, и пятиминутного перерыва, проведенного в обществе с любимыми восхитительными Каролинскими попугаями, – помогло ей не отчаяться в этот совершенно бездарный день. Ни один распроклятый турист не заглянул к ней обменять кредитки Верхнего Времени на древние монеты или наоборот.

Ко времени, когда Голди закрыла лавочку на перерыв, она вполне созрела для убийства. И ухмыляющееся лицо Скитера Джексона маячило в центре каждой из ее убийственных фантазий. Она должна выиграть это проклятое пари, пусть даже это будет последним, что она вообще совершит в этой жизни.