Морской дьявол - Страница 47

— А если б выбрали, и там бы сказала. Чего же и не сказать, если правда это?

Они сидели на лавочке у входа в Казанский собор, и возле них молодая девушка продавала мороженое. Марголис кивнул на нее:

— Ты скажи мне прямо: хочешь жить, как она вот, целыми днями на солнце жариться, зимой на морозе стынуть, или… как многие мои друзья живут: ездить на «вольвах», загорать на Канарах? Пойми наконец, строй жизни теперь таков: если ты умный и жилу нашел — деньги тебе в карман без счета валятся, а если нет у тебя хватки — так и тяни лямку.

— Скажи лучше, если ты русский, то и работай на вас.

— Опять за свое: русский–нерусский! Ваш Бог, когда умом награждает, не спрашивает национальность: сыпанул под черепную коробку и вали, живи со своим умишком; правда, одну национальность изо всех выделяет — нашу, еврейскую. Тут он не скупится, много нам ума отвешивает. Потому и деньги у нас, а у вас работа. Так ты теперь сказать мне должна: как жить собираешься — мантулить до старости, и пить, как твоя мать, или в евроквартире жить и на белой кровати с золотыми вензелями спать? А проснешься — у изголовья служанка стоит и кофе с шоколадом на золотом подносе подает? И в других комнатах, и на даче, и на вилле, что у меня в Испании, — слуги, слуги… И все бегают, и спрашивают: что там госпожа? Скоро одевать ее будем, прическу ей делать?..

— Евроквартиры? Что там уж такого, что их евро называют?

Юрий вынул из кармана связку ключей и, придерживая пухлыми пальчиками за серебряный брелок, протянул Дарье. Этот свой ход он задумал давно и теперь решил, что момент настал:

— А вот тебе евроквартира. Зайдешь в нее и увидишь, что это такое.

С изумлением и даже с некоторой опаской смотрела Дарья на ключи. И не сразу собралась с мыслями.

— Да зачем мне чужая квартира? Как это я стану открывать ее? Там охранники стоят, в милицию заберут. Да и делать мне там нечего.

— Бери ключи от квартиры, дарю тебе. И не думай, что покупаю тебя. Не любишь меня, так и не выходи замуж. А квартиру возьми. Ее за то дарю, что полюбил тебя. И если не судьба нам быть вместе, все равно буду помнить эту самую сильную свою любовь.

Дарья не брала ключи, и тогда Юрий положил их ей в сумочку. Девушка не верила в такой подарок и не знала, что делать, а он, видя ее замешательство, сказал:

— На берегу моря дом — там, где гостиница «Прибалтийская». Выйдешь на балкон и смотреть будешь, как идут корабли торговые и военные, а над ними чайки летают.

Хотел еще сказать, что сто тысяч долларов она ему стоила, но удержался. Подумает еще, где деньги такие взял? Заговорил о другом:

— Дай мне твой паспорт, и я пошлю адвоката, он оформит все нужные документы. Три–четыре дня, и ты войдешь в нее законной хозяйкой.

Дарья, опустив голову, молчала. Понимала: наступил момент, когда она к Марголису будет относиться иначе. Не сказать, что в ней вдруг проснулось чувство любви к Юрию, но иные чувства, и, как ей казалось, не менее сильные, горячей волной хлынули в ее сердце. Ее поразила, обезоружила царская щедрость молодого человека. Иметь собственную квартиру, да еще необыкновенную, красивую и просторную — да она об этом и мечтать не смела, думать не думала и, признаться, плохо себе представляла, как жить в ней будет, кого пригласит на новоселье и пригласит ли вообще кого–нибудь? Пусть уж лучше никто не знает, что есть у нее такая квартира. И даже мать родная… Если бы она была жива. Стоило бы ей узнать, как тотчас же дружки ее набежали бы, вся теплая компания: бомжи, пьяницы, художники, сидящие на Невском и рисующие за гроши гостей города. Вот эта последняя мысль бросила в жар Дарью, она повернулась к Марголису:

— Пойдем сегодня в оперу. Там, кажется, балет дают.

Марголис обрадовался, и они пошли за билетами.

Документы на квартиру оформили. Дарье выдали ордер, и она утром, придя на работу, позвонила Полине и попросила ее зайти к ней, в приемную начальника цеха. Курицына на работе не было, и они уединились в его кабинете. Дарья подала ей ордер. Полина читала: «Выдан Дарье Петровне Синицыной… Сто девяносто квадратных метров…»

Подняла на девушку глаза.

— Не понимаю, объясни пожалуйста.

— Ордер на квартиру. Сами видите…

— Видеть–то я вижу, но откуда он у тебя?

— Марголис подарил.

— Марголис? Наш банкир?..

Полина сидела в кресле у окна и смотрела на Дарью ничего не понимающими глазами. Слышала она от кого–то — не от Курицына — о том, что банкир ухаживает за Дарьей, два или три раза видела его в приемной, но серьезного значения этому факту не придавала. Дарья молоденькая, хороша собой, — ну, волочится мужик, хочет сорвать аленький цветочек. Однажды погрозила Дарье пальцем:

— Гони его!..

Но затем, идя по цеху в свою комнату, подумала: а, может, и стоит пофлиртовать с богатеньким; глядишь, и отломится что–нибудь от сдобного пирога. Но потом все–таки решила, что незачем девке портить свою репутацию.

Продолжала допрос:

— За какие шиши подарок этакий?.. Я в толк не возьму.

— Он мне руку и сердце предлагает.

— Вон–а–а… А он разве не женат? К нему, вроде бы, жена какого–то конструктора перебежала.

— Не знаю. Говорит, что не женат.

— Ну… а ты?

— Я?.. Еще не решила.

— Хорошенькое дело! Она не решила, а квартира царская уже в кармане. Тут что–то неладное. Может, у вас уж и близость…

— Никакой близости с мужчинами я не знала и знать не желаю. Моя мама хоть и пила, но крепко мне наказала: до замужества не балуй.

— Молодец твоя мама. Нам, дурам, теперь волю дали, так мы и вяжемся с кем попало. Всю породу русскую скоро изгадим. То–то уж ни гениев, ни героев у нас нет, и мужики не мужики, а мусор какой–то. Оттого и погибнуть русский народ может. Нам, женщинам, пора за ум браться и в большой строгости себя держать. Но вот — ордер, что с ордером делать? Это ведь не шутка — квартирища такая! А?.. Что ты думаешь?

— Не знаю, — проговорила Дарья тоном десятилетней девочки.

— Она не знает? Темнишь ты. Про себя уж давно решила. Говори, пойдешь за него замуж или как?..

Дарья пожимала плечами.

— У него фамилия… а лицо–то вроде русское.

— Ну, вот, пташечка, запела песенку! Я же по глазам вижу: все ты для себя решила. Ну, и ладно. Пойдем в жилуправление.

Скоро на работу пришел Курицын, Дарья отпросилась у него, и они пошли в жилуправление. Там Полина держалась в сторонке, а Дарья подала начальнице документы. Та долго рассматривала паспорт девицы, ордер и дарственную. Спросила:

— А родители? У вас есть родители?

— Нет, я сирота.

— Вы что же — одна здесь будете жить?

— Я выйду замуж.

— А до того как…

Из–за спины Дарьи выступила Полина.

— Любезная госпожа! Не слишком ли много вы задаете вопросов?

— А вы кто такая? — вспетушилась начальница, похожая на кувшин без ручки.

— Я — адвокат. Личный юрист госпожи Синицыной.

Кувшин сник и склонил голову над столом. Что–то долго писала, а потом вернула паспорт, но ордер положила в сейф. Подала ключи от входа в подъезд и черный брелок с золотой цифрой 3.

Дарья хотела идти, но Полина сказала:

— Верните нам ордер.

— Он должен храниться у нас.

— Мы снимем копию и вам принесем.

— Начальница нехотя отдала ордер.

Выйдя из конторы, поймали такси и поехали в район новых домов, построенных по особому проекту для современной элиты, в середине этих домов находился невысокий, из четырех этажей дворец. В центральный подъезд дворца они и вошли. Встретил их русоголовый богатырь с зелеными глазами, в черной форме непонятного значения, наклонился к Дарье:

— Вы будете Дарья Петровна Синицына? Прошу, пожалуйста.

И он провел ее к лифту.

Женщины заметили еще двух парней, — они, как бесплотные духи, маячили по углам просторного коридора, а в небольшом помещении за стеклом, — видно, бронированным, сидела девушка, модно одетая и очень молодая.

Дарья подумала: «Кто зря сюда не войдет».

Лифт поднял их на третий этаж. Тут провожатый показал Дарье, как открыть первую дверь, и вторую.