Морские волки. Навстречу шторму (сборник) - Страница 47

18 октября. Погода держалась благоприятная и позволила нам сегодня как можно скорее двигаться на завозах к северу. Желая осмотреть место, которое по своему положению должно быть важно для мореплавателей, я отправился утром на берег, взяв с собой штурмана и нескольких офицеров и отдав приказание на корабле немедленно вступить под паруса, если позволит ветер, и ожидать нас, полностью избегая опасности. Около острова бурун так велик, что мы с немалым трудом могли пристать к небольшой губе, на берегу которой нашли множество разных птиц и тюленей. Первые тотчас окружили нас и больше походили на домашних, нежели на диких, а тюлени лежали на спине и не обращали на нас ни малейшего внимания. Некоторые из них были величиной более сажени и едва открывали глаза, если кто-то приближался к ним, но ни один не трогался со своего места. Как ни привлекательно было это зрелище, нам пришлось от него оторваться, чтобы выполнить свои задачи, т. е. описать берега и узнать, что производит этот лоскуток земли. Первое требовало немного труда. Что же касается последнего, то оно стоило нам большого беспокойства. Не говоря уже о несносной жаре, мы почти на каждом шагу проваливались по колена в норы, заросшие сплетающейся травой и наполненные молодыми птицами, многие из которых погибали у нас под ногами, так как слышался непрестанный писк. Однако же, невзирая на все препятствия, дело было к вечеру завершено. Воткнув шест в землю, сначала я зарыл рядом с ним бутылку с письмом о нашем открытии этого острова, а потом возвратился на корабль в полной уверенности, что если судьба не отведет нас от этого места, то следует ожидать скорой смерти. При абсолютном недостатке в пресной воде и лесе на что можно бы было надеяться и что предпринять для спасения? Правда, пищей бы послужили рыба, птицы, тюлени и черепахи, которых на острове большое количество, но чем мы могли утолять жажду? Этот остров, кроме явной и неизбежной гибели, ничего не обещает предприимчивому путешественнику. Находясь посреди весьма опасной мели, он лежит почти наравне с поверхностью воды. Исключая небольшую возвышенность на восточной стороне, он состоит из кораллового песка и покрыт только травой, которой заросли норы, где чайки, фрегаты, утки, кулики и другие птицы выводят своих детенышей. Между этими пернатыми особенного внимания достойны чайки, величиной с дикого голубя, на которого они похожи, и большие белые птицы, названные нашими матросами глупырями. Птица, которая села на утлегарь, принадлежит к этому же роду. Первые, летая в ночное время, производят ужасный крик, а последние так глупы, что во время своей прогулки мы едва могли отогнать их от себя палками. Они величиной с гуся, по краям крыльев и на конце хвоста имеют черные перья, нос у них желтый, прямой, а глаза яркого желтого цвета. На берегу мы нигде не заметили ни воды, ни леса, а нашли только десять больших бревен, из которых одно составляло у корня сажень в диаметре и походило на красное дерево[160], растущее по берегам Колумбии. Не знаю, что и сказать по этому поводу. Если из-за большого расстояния это дерево не могло приплыть из Америки, то поблизости должна быть какая-либо неизвестная земля. На Сандвичевых островах такого рода деревья не растут, Япония также весьма отдалена от этого места. Может быть, к северо-западу, на линии Сандвичевых островов, Некара[161] и открытого мной острова, находятся еще земли, отыскать которые предстоит в будущем. Возможно также, что на этой линии лежит и тот остров, который, по утверждению некоторых писателей, некогда был открыт испанцами около 35° 30´ с. ш. и 170° з. д.

Наше странствование по острову не было напрасным. Мы возвратились на корабль «Нева» не с пустыми руками, а принесли множество кораллов, окаменелой губки и других редкостей, среди которых не последнее место может занять найденный мной на взморье калабаш[162], который был настолько свеж и цел, что, кажется, приплыл не издалека. Очень жаль, что встреча с новооткрытым мной островом была сопряжена с несчастным приключением для нашего корабля. В противном случае я не упустил бы возможности испытать на самом деле справедливость моих заключений и отыскал бы что-нибудь более важное. Ибо нет труда, который я не согласился бы преодолеть, нет опасности, которой я бы не перенес, только бы сделать наше путешествие полезным и добыть честь и славу русскому флагу новыми открытиями. Но случившееся на нашем корабле повреждение, а также и само время заставили нас поспешить с плаванием к предназначенному месту встречи, заставили меня умерить свое рвение к дальнейшим поискам и стараться как можно скорее достигнуть кантонской пристани, где уже надлежало быть нашему сопутнику, кораблю «Надежда».

19 октября. Сегодня задул тихий ветер с северо-запада и позволил нам вступить под паруса около 10 часов утра, а в полдень были сделаны наблюдения в 26° 10´ с. ш. Отойдя не более 10 миль [18 км] от острова, мы уже не могли видеть его со шканцев, только с саленга можно было рассмотреть землю, едва отличавшуюся от воды. Тогда мы легли в дрейф для подъема гребных судов и бросили лот, но со 100 сажен [183 м] лотлиня[163] не могли достать дна, за полчаса перед этим глубина была 25 сажен [46 м]. От нашего якорного места глубина продолжалась почти на целую милю 9 и 10 сажен [16 и 18 м], потом увеличилась до 15 сажен [27 м], а напоследок – до 20 [36 м] и более. Грунт повсюду оказался крупный коралл, который был виден на мелководье и походил на каменные деревья, растущие на морском дне. Поэтому можно судить, как опасно это место. Корабль «Нева» за пережитое им у этого острова несчастное приключение может быть вознагражден только тем, что открытием весьма опасного местоположения он, может быть, спасет от гибели многих будущих мореплавателей. Если бы мы стали на мель около острова в другом каком-нибудь месте, то, конечно, подобно несчастному Лаперузу, не увидели бы своего отечества, а стали бы жертвой морских волн, так как повсюду были видны буруны. Если бы корабль был потоплен, а мы спаслись бы на острове, то он послужил бы нам скорее могилой, нежели убежищем. При первом ветре, особенно с северо-востока, корабль «Нева» непременно разбился бы о кораллы и погрузился бы в пропасть вечности. Но, к нашему счастью, тишина продолжалась тогда целых три дня. Я посчитал своим непременным долгом принести мою благодарность сопутствовавшим мне офицерам и нижним чинам, которые, находясь в непрестанных трудах, двое суток подряд оставались не более шести часов без отдыха и перенесли их не только без малейшего ропота, но еще и с бодростью, невзирая на всю угрожавшую нам опасность. Юго-восточную мель, на которой сел наш корабль, я назвал Невской, острову же, по настоянию моих подчиненных, дал имя Лисянского.

20 октября. Со вчерашнего вечера северный ветер усилился, а сегодня утром повернул к северо-востоку. Всю ночь мы шли к востоку, чтобы удалиться от опасности. На рассвете же направились к юго-западу и в полдень были в 25° 23´ с. ш. и в 172° 58´ з. д. Приведя корабль в некоторую исправность и немного отдохнув, я занимался сегодня вычислением всех наблюдений, сделанных мной после снятия «Невы» с мели.

По трем полуденным высотам, снятым разными секстанами, середина острова Лисянского находится на 26° 02´ 48˝ с. ш. Долгота же принята мной западная 173° 42´ 30˝.

После полудня показались две большие стаи черноватых птиц, которые держались на далеком расстоянии от корабля. Поэтому я приказал к ночи убрать все паруса и остаться только под марселями. Эта предосторожность была тем нужнее, что мои матросы еще не совсем собрались с силами после прежних своих трудов. С этого числа я решил взять такое направление, чтобы войти в долготу 180° около 17° с. ш.

23 октября. Утром дул западный ветер с дождем. В полдень, по наблюдениям, оказалось, что мы находимся под 22° 15´ с. ш. и 175° 32´ з. д. По окончании наблюдений ветер повернул к югу. Поэтому мы и повернули к западу. Через час с фор-саленга был замечен перед нами бурун. Я сам с бака увидел перед бушпритом чрезвычайное кипение воды и тотчас повернул на другой галс. Между тем, лейтенант Повалишин и штурман Калинин влезли наверх и подтвердили, что за кипением воды вправо виден высокий всплеск. В это время облака проходили довольно быстро, и ветер то усиливался, то совершенно утихал, так что я счел нужным удалиться от опасности, с тем, однако же, чтобы, как только установится погода, непременно осмотреть это место. В 3 часа пополудни стали непрерывно налетать шквалы, а вскоре разлившийся туман заставил нас отойти на 16 миль [29 км] к югу, где мы и легли в дрейф до утра.