Морские волки. Навстречу шторму (сборник) - Страница 33

28 марта приехал к нам тайон Минак, старик лет 80, самый большой шаман, или колдун, на острове. Желая, может быть, удивить нас своими баснями, он утверждал, что часто видится с нечистым духом, с помощью которого предсказывает народу будущее. Мы посмеялись над его рассказами, и бедный старик так рассердился, что ушел от нас, не простясь ни с кем.

Залив Игатский имеет в длину около 20 верст. В нем находятся многие небольшие губы, в наиболее удаленных из которых суда могут безопасно стоять на якоре. В заливе есть две гавани, во многом привлекательные для мореплавателей. Входя в залив, надо держаться ближе к южному берегу, так как северный весьма каменист. Внутренность залива покрыта горами и кое-где заселена. Там растет много тополя, ольха и береза. Тополь по своей толщине пригоден для постройки домов, но непрочен. Место это окружено речками, летом наполненными рыбой. Что же касается птиц, то они буквально покрывают поверхность воды; утки каждое утро своим криком не дают покоя. При въезде в залив мы убили несколько черных куликов, которые были несколько меньше курицы, с красными носом и ногами.

29 марта. Сегодня погода стояла тихая и ясная. Утром в 7 часов, сопровождаемый тайоном и двумя байдарками, я отправился в Килюдинский залив. Сперва мы пристали к Угашекскому селению, где нашли всех жителей в великом трауре, так как ночью умер и только что был погребен перед нашим приездом тайонский сын. Мать покойника с сестрой и еще другой родственницей я застал плачущими у могилы. Однако они несколько повеселели, как только я стал потчевать их табаком.

Верстах в 14 к югу от Угашекской губы лежит большой утес, близ которого опасно ехать на байдарках при восточном, юго-восточном и южном ветрах. Подъезжая к Килюдинскому заливу, мы увидели множество небольших кольев, натыканных рядом на высоком утесе, которые означали, что здесь кто-то из промышленников упал в воду. В три часа пополудни мы были у килюдинского тайона. Он показал мне два высоких камня, на которых стояли старинные крепости островитян. На одном из них, как говорят, находилось 14 барабор, но теперь и следов их не осталось.

30 марта у нас весь день ушел на осмотр берегов. Все новое, что встречалось нам здесь, доставляло огромное удовольствие. Здесь мы настреляли множество диких уток.

Килюдинский залив разве что немного короче Игатского и удивительно на него похож. Он разделяется на две довольно длинные губы, в которых суда могут стоять спокойно. Нам нельзя было измерить глубину потому, что на байдарках опасно вынимать лот (орудие, посредством которого измеряется глубина), однако дно достали до 16 сажен [30 м]. По дороге пристали к одному селению, в котором нашли множество детей и старух, почти полумертвых от голода, потому что все молодые мужчины находились с Барановым. Чтобы, сколько возможно, облегчить их бедственную участь, я отдал им всю имевшуюся тогда у меня сушеную рыбу и оставил это печальное место. Бедные жители, исполненные благодарности, выбежав из своих хижин, кланялись мне в землю и многократно произносили слово «ладно», что означает здесь гораздо больше, нежели спасибо.

Сегодня я производил наблюдения неподалеку от последнего мыса до верхней западной губы у 57° 17´ 43˝ с. ш. Северо-западная губа гораздо длиннее первой и глубока почти до самой своей вершины. У берегов ее местами находится хороший грунт. Жители показывали мне хребты, на которых собирается вещество вроде карандаша[116]. Как говорят, оно лежит слоями.

31 марта. Утром был густой туман и царила тишина. К 8-му часу хотя и прояснилось, однако ненастье все еще продолжалось. После полудня я ездил в Пьяновскую губу. Здесь мне удалось накупить множество редкостей, особенно кукол, вырезанных из моржовой кости. Судя по ним, можно заключить, что кадьякцы в резьбе ныне уже не столь искусны, как были прежде.

1 апреля погода стояла дождливая, и временами шел снег. Невзирая на это, я с утра отправился в гавань Трех Святителей, куда прибыл к пятому часу пополудни. Местность до пролива между Кадьяком и островом Салгхидаком довольно гористая. Однако в некоторых губах гребные суда могут легко приставать. В одной из них есть небольшое селение. Берега пролива достаточно привлекательны. На них растут ольховые, березовые и тополевые леса, местами они довольно густо заселены. Мы заезжали в так называемое Беглецовское селение, весьма удобно устроенное. Жители его показались нам здоровее игатских и килюдинских и гораздо зажиточнее. Тотчас по нашем приезде тайонша принесла нам большую чашу ягод, смешанных с китовым жиром, и усердно нас потчевала. Поблагодарив за хороший прием, я также потчевал ее табаком и, одарив почти всех разными безделицами, отправился в дальнейший путь. Туман, возникший при самом нашем отъезде, не позволил нам рассмотреть берега до гавани Трех Святителей, у которой они весьма утесисты и окружены большими камнями.

2 апреля. После полудня небо несколько очистилось, что позволило нам осмотреть и описать гавань. Узнав о приезде тайонов из некоторых селений, я приказал позвать их к себе. Мы долго разговаривали. Я всячески старался внушить им охоту к трудолюбию, описывая им неоценимые выгоды домашних ремесел. Тайоны не опровергали моих советов, но уверяли, что множество причин препятствуют или, точнее, лишают их способов заниматься ремеслом.

5 апреля. Сегодня, пользуясь благоприятной погодой, мы отправились к губе Наюмляк. По эту сторону ее северного мыса мы находились под легким восточным ветром, но как только стали его обходить, то начало так штормить, что наши байдарки постоянно заливало водой, и мы с огромным трудом приплыли к другому берегу. Лишь только мы пристали к Кияикскому селению, как навстречу вышел сам тайон со всеми своими подчиненными, и они вынесли меня на руках с байдаркой на берег. В тайонской бараборе я пробыл около двух часов, с удовольствием рассматривая разные редкости. С великим трудом мы могли попасть в помещение, которое кадьякцы называют жупаном. Хотя оно внутри довольно просторно, двери, или, лучше сказать, лазея так узка, что я вынужден был, просунув сперва голову и руки, влезать в нее ползком. На Кадьяке жупан служит гостиной, баней, спальней, а иногда и могилой. Длина, по крайней мере, того, в котором мы были, составляет 13 футов и 10 дюймов [4,2 м], а ширина – 14 футов и 7 дюймов [около 4,5 м]. Вокруг этого помещения, исключая отверстие, лежали не слишком толстые бревна на расстоянии 3 футов 3 дюймов [около 1 м] от стены. Это пространство устлано лавтаками (невыделанной кожей) и рогожами, а бревна служат вместо изголовья. Они украшаются иногда коренными бобровыми зубами, которые похожи на человеческие, только гораздо больше. Каждому покажется странным, как можно взрослому человеку улечься в столь коротком пространстве, между стеной жупана и бревнами, но для здешних островитян длинные постели не нужны, ибо они спят скорчившись, так что достают коленами почти до самой шеи и по большей части лежат на спине.

К полудню прояснилось, и мы, пользуясь этим, производили наблюдения на 57° 00´ 52˝ с. ш., а потом сняли несколько лунных расстояний, по которым оказалось, что Кияик имеет 153° 15´ з. д. Это место, по-моему, приятнее других. Здесь оказалось много вещей, необходимых в общежитии. Закончив свои наблюдения, мы отправились обратно в гавань Трех Святителей, куда прибыли через два с половиной часа.

6 апреля. Весь этот день и ночь на 7-е число мы провели в Мысовской губе, на острове Салтхидаке. Мы остановились у местного тайона. Я опять был вынужден ломать себе спину, лазя в разные жупаны, но зато удовлетворил свое любопытство. Там, между прочим, мне удалось видеть мужчину и женщину, у которых все волосы на голове были острижены, а лица вымазаны сажей, что означало, по словам моего переводчика, глубокий траур. До прибытия русских в эту страну эти знаки печали обычно продолжались целый год, ныне же полагается только один месяц, а иногда и менее.