Морские волки. Навстречу шторму (сборник) - Страница 13

Об изделиях островитян точно судить не могу. Но кошелек и мат, подаренные стариком Повалишину, заслуживают некоторого внимания. Первый – длиной в 15 дюймов [38 см], весьма искусно сплетен из травы, а второй – длиной около 43/4 фута [1,5 м], шириной 15½ дюймов [39 см]. В середине последнего находятся сахарные трости, оплетенные камышом. Шнурок же, которым скреплен мат и из которого сделаны ушки у кошелька, хотя также состоит из травы, но чистотой ничем не уступает льняному, каким с самого начала он нам и показался. Кук считает остров Св. Пасхи – под 27° 06´ ю. ш. и 109° 46´ з. д. По моим же наблюдениям, середина его лежит под 27° 9´ 23˝ ю. ш. и 109° 25´ 20˝ з. д. Широта южного мыса оказалась 27° 13´ 24˝, а долгота 109° 30´ 41˝. С Куком мы расходимся в определении числа жителей острова. Хотя сам я и не был на берегу, но если учесть, что пятьсот человек, находившихся поблизости, приметив наш корабль, немедленно сбежались к нам, то что же можно сказать о количестве остальных, оставшихся на острове селениях. Кроме того, обходя остров, мы насчитали 23 дома, стоящих недалеко от берегов. Предположив, что это половина всех жилищ и что в каждом из них живет по 40 человек, можно насчитать всего 1840 жителей. Итак, по моему мнению, на острове Св. Пасхи должно быть всех жителей, по крайней мере, полторы тысячи.

Из деревьев замечены лишь небольшие, да и то изредка растущие, кроме бананов, которыми, мне кажется, как и другими съедобными растениями, усажена двадцатая часть острова. Остальные же места, даже вершины гор, поросли низкорастущей травой и с моря довольно приятно смотрятся.

Во время нашего плавания вокруг острова снято несколько азимутов[65], которые по двум разным пель-компасам показали среднее склонение магнитной стрелки[66] – 6° 12´ 0˝.

Острова Фату-Гива [Футу-Гива], Мотане [Сан-Педро], Тоу-Ата [Фаху-Ата], Гоива-Гова [Гиваоа, Ла Доменика], и Фатугу [Футу-Хугу]. – Обнаружение островов: Уа-Гунга [Уахуга], Нука-Гивы, Уа-Боа. – Имена вещей с жителями острова Нука-Гивы. – Посещение короля. – Описание королевского жилища. – Залив Жегауа. – Корабли «Надежда» и «Нева»

Апрель 1804 г. За несколько миль от берега установился юго-восточный ветер. Поэтому мы питали надежду, что нас непременно будут сопровождать пассатные ветры[67], и уже опять попали в тот климат, где царствует ясная и приятная погода. Но оказалось совсем не так. С 26 апреля ветры стали переменными, а с 30-го дули северо-восточные до самых Маркизских островов[68]. Из этого можно сделать вывод, что в этой части света юго-восточный пассат не простирается столь далеко от экватора, как по восточную сторону Америки.

В продолжение нашего плавания не случилось ничего заслуживающего внимания, кроме того, что команда довольно хорошо отдохнула от трудов, затраченных около мыса Горн. Нередко нам сопутствовали тропические птицы и акулы. Последних мы ловили на уду. Они служили нам свежей и вкусной пищей.

7 мая на самом рассвете увидели мы остров Фату-Гива в 30 милях [55 км] к западу. Он представился нам в виде трех довольно ровных холмов. Облака сперва закрывали его вершины, но вскоре исчезли и позволили нам зарисовать вид острова. К востоку от северной оконечности лежит продолговатый плоский камень, который мы миновали в четырех милях. Он должен быть опасен для судов, ибо находится на самом открытом месте и милях в одиннадцати от берега. Едва мы прошли Фату-Гиву, как вдруг появился остров Мотане, который с одной стороны имеет обрывистый, а с другой покатый берег. Затем начали показываться по порядку Тоу-Ата, Гоива-Гова и Фатугу. Последний весьма приметен. Это не что иное, как высокий кругловатый камень, с небольшой изрытой оконечностью, которую мы обошли около 7 часов вечера. В полдень, находясь на параллели южной оконечности острова Мотане, я делал наблюдения на 10° 00´ ю. ш. Хотя на картах этот остров изображен меньше, чем остров Фатугу, на самом деле он вдвое больше. Мы довольно долго пробыли по восточную сторону всех упомянутых островов, для более обстоятельного и удобного их осмотра. Все они показались мне гористыми и утесистыми, кроме Тоу-Ата, который местами более пологий по сравнению с другими, но и на нем видны высокие хребты. Обойдя остров Фатугу, мы направились на северо-запад, а находясь между Фатугу и островом Уа-Гунга, легли в дрейф, чтобы ночью не пройти мимо чего-нибудь, достойного внимания.

8 мая, приближаясь на рассвете к острову Уа-Гунга, мы обошли его с юго-западной стороны. Лишь только мы подошли к камням, лежащим у северо-западного мыса, погода вдруг сделалась непостоянной, а вскоре наступило полное безветрие. Хотя это и не было опасно, ибо мы с самого утра держались не ближе 4 миль [7 км] от берега, весьма жаль, что такой случай помешал нам описать этот остров. Во время нашего приближения к упомянутым камням на западе появился остров Нука-Гива, а к юго-западу – остров Уа-Боа. По сделанному сегодня наблюдению южная оконечность Уа-Гунга лежит под 8° 56´ ю. ш. Остров этот также довольно высок и из-за множества хребтов на нем неровный и неправильной формы. На юго-западной стороне есть несколько небольших заливов, где гребные суда могут удобно приставать. Для больших кораблей, кажется, можно считать годным только тот залив, который находится у самой южной оконечности острова, хотя, впрочем, и он не совсем закрыт от южных ветров. Рядом лежат небольшие острова, из которых один высокий и утесистый, а другой плосковатый, покрытый зеленью.

В долинах мы видели множество растений, посаженных руками человека, однако же ни людей, ни жилищ нигде не заметили. Лейтенант Гревс («Путешествие Ванкувера»)[69] пишет, что на его корабле были многие из жителей острова Уа-Гунга, и называет их ласковыми и добродушными.

После полудня дул северо-восточный ветер, почему мы и легли сперва на северо-запад, а в 6 часов вечера, находясь близ северного мыса острова Нука-Гивы, повернули от берега.

9 мая. С самой полуночи начали находить тучи, а около 3 часов на море установилось безветрие. Корабль несло к берегу Нука-Гивы, но, к счастью, подул свежий ветер и помог отойти от берега. Около 9 часов, когда мы находились возле восточного берега острова, к нам пришла лодка с восемью островитянами. Приближаясь к кораблю, один из гребцов затрубил в раковину, а другой непрестанно махал белым лоскутом ткани. Приняв это за знак, что они не имеют против нас никаких неприязненных намерений, я приказал также махать с нашего корабля белыми платками и полотенцами, а напоследок мы вывесили белый флаг. Как только лодка приблизилась к кораблю и нами был подан знак островитянам на него взойти, они вдруг бросились в воду и с помощью веревок, спущенных за борт, влезли на корабль с величайшей проворностью. За всякую безделицу я давал им по ножу или по гвоздю, чем они были весьма довольны, особенно ножами. Матросы, побуждаемые любопытством, обступили их со всех сторон, однако же это нисколько не мешало гостям непрестанно петь, плясать и прыгать различным образом. При этом они ни на минуту не переставали любоваться полученными подарками. Заприметив еще четыре лодки, которые спешили к нам, я приказал удалиться всем островитянам, находившимся на корабле. Они подчинились без малейшего сопротивления, прыгая в воду один за другим. Лишь только к нам подъехали новые гости, оставившие нас подняли ужасный крик и, показывая соотечественникам свои подарки, часто повторяли слово «кюана». На одной из лодок, на которой находилось пятнадцать гребцов, был, по-видимому, их старшина, ибо остальные лодки были гораздо меньше и беднее. На ней была поставлена палка с пучком сушеных банановых листьев и небольшой лоскут ткани с небольшим четырехугольным матом вроде опахала. Находясь под парусами, мне не хотелось быть окруженным множеством островитян, а потому я позволил войти на корабль только некоторым из них. Старшина, узнав об этом разрешении, тотчас бросился в воду и влез на корабль. Взойдя на шканцы, он сел и подал мне привезенную с собою ткань. Я хотел было надеть на него пестрый колпак, но он просил «коге», и я дал ему ножик (полагая, что он его просил) и грош вместо серьги. Один из офицеров показал ему зеркало, к которому старшина так пристрастился, что пришлось с ним расстаться. Островитяне вели себя с нами как со своими старинными знакомыми или друзьями. Они честно меняли свои плоды и другие редкости и были так вежливы, что каждый из них, желая возвратиться на берег, просил даже у меня на то позволения. Я показывал им кур, которых они называли «моа», изображая знаками, что на берегу их много, так же, как и свиней, которых они называют «буага». Но, увидев козу и баранов, чрезвычайно удивились, из чего мы сделали вывод, что этих животных на острове нет.