«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны - Страница 22

– Удовольствие? – воскликнула девушка, подзадоренная сверкнувшим взором своего собеседника и, вопреки его внешности, уверенная, что и сам он принадлежит к морским разбойникам, о которых зашла речь. – Эту книгу мне дал один отважный моряк, готовящийся пресечь пиратские набеги. Читая о злодеяниях этих людей, я всей душой сочувствую тем, кто рискует жизнью ради защиты слабых и невинных… Однако мой дядюшка рассердится, если я буду медлить с известием о вашем прибытии…

– Еще минутку! Давно я не видал такого мирного уголка, как этот. Здесь – музыка, там – вышиванье. Из этих окон открывается прекрасный вид, а там вы можете любоваться океаном без всякой боязни за себя. Вам, должно быть, хорошо здесь?

С этими словами незнакомец обернулся и тут только заметил, что он один в комнате. Нескрываемое разочарование появилось на его красивом лице, но не успел он собраться с мыслями, как возле двери послышался ворчливый голос:

– Договоры и условия! Что, спрашиваю я, привело тебя сюда? Так-то ты бережешь нашу тайну? Или ты считаешь, что королева возведет меня в рыцари, узнав о нашей связи?

– Маяки и ложные бакены! – воскликнул в ответ молодой моряк, передразнивая интонации недовольного бюргера и указывая на свечи и фонарь, все еще стоявшие на столе. – Разве корабль может войти в порт без помощи сигнальных огней?

– Это натворила луна и девичьи сантименты! Вместо того чтобы спать, девица сидит у окна и глазеет на звезды, расстраивая расчеты честного бюргера. Но не пугайся, любезный Сидрифт, моя племянница особа благоразумная, и, если даже у нас не было бы лучшей поруки в том, что она будет молчать, ее вынудит к этому необходимость, ибо, кроме француза-камердинера и патрона Киндерхука, ей здесь не с кем перемолвиться словечком, а они оба мечтают о чем угодно, только не о торговых прибылях.

– Не бойся, олдермен, – ответил с лукавым видом моряк, – у нас есть другой еще залог ее молчания: опасение скомпрометировать себя: ее дядя не может повредить своему доброму имени без ущерба для репутации племянницы.

– Не вижу большого греха в том, что иногда веду торговлю чуть вне пределов закона! Эти проклятые англичане хотят все прибрать к своим рукам! Без зазрения совести они связывают нас, купцов, заявляя: «Торгуй с нами или ни с кем». По слабости бургомистра они установили такие порядки в Амстердаме, а затем и во всей колонии, а теперь нам не остается ничего иного, как поднять лапки кверху и повиноваться.

– И поэтому купец находит утешение в торговле контрабандными товарами. Ты совершенно прав, почтенный олдермен! Удобная философия, особенно если дельце сулит барыши. Ну, а теперь, столь похвально отозвавшись о нашем ремесле, давайте перейдем к его законному или беззаконному завершению. Вот, – добавил он, доставая из внутреннего кармана куртки небольшой мешочек и небрежно бросая его на стол, – вот твое золото. Восемьдесят полновесных золотых дублонов вполне недурная цена за несколько тюков пушнины. Даже последний скопидом согласится, что шесть месяцев не столь уж долгий срок для подобного оборота.

– Твой корабль, милейший Сидрифт, летает, как птичка колибри, – ответил Миндерт с радостной дрожью в голосе, выдавшей его глубокое удовлетворение. – Ровно восемьдесят, говоришь? Не трудись смотреть в бухгалтерскую запись. Я готов взять все заботы на себя и пересчитать золото. Действительно, игра стоила свеч! Несколько бочонков ямайского рома, немного пороха и свинца, два-три одеяла и грошовая безделушка в подарок вождю племени быстро превратились с твоей помощью в благородный металл! Ты торговал на французском побережье?

– Севернее, там, где снег возвышает ценность этих товаров. Бобровые и куньи меха, честный бюргер, будут красоваться перед императором на ближайшем дворцовом празднике. Что ты смотришь так пристально на эту монету?

– Она кажется мне недостаточно тяжелой. К счастью, у меня под руками весы…

– Постой! – сказал незнакомец, опуская руку в мягкой перчатке, опрысканной, по обычаям того времени, духами, на плечо собеседника. – Между нами не должно быть никаких весов, сударь. Эта монета пойдет вместе с другими. Мы торгуем под честное слово, и всякое сомнение для меня оскорбительно. Если это повторится, я буду считать свои отношения с тобою оконченными!

– Это стало бы несчастьем для нас обоих, – ответил Миндерт, делая вид, что он только пошутил, и опуская в мешок несчастный дублон, грозивший стать яблоком раздора. – Немного снисходительности в торговых сношениях достаточно для поддержания дружбы. Но не будем из-за пустяков терять драгоценного времени. Привез ты нужные для колонии товары?

– В изобилии.

– И тщательно подобранные? Колонисты и монополия! В этой тайной торговле – двойное удовлетворение. Хотя я не получаю извещений о твоем прибытии, любезный Сидрифт, но сердце у меня радостно бьется в предвкушении встречи. Мне доставляет двойное удовольствие обходить законы, выдуманные вашими лондонскими крючкотворами!

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru