Морская сила(Гангутское сражение) - Страница 88

Эскадра, подобрав паруса, легла в дрейф, ожидая результатов опроса. После полудня «Лизетта» подо­шла к флагману, на борт по штормтрапу ловко под­нялся и легко спрыгнул на палубу лейтенант Ипат Муханов.

— Два брига под английским флагом, — начал ра­портовать Ипат, — оба шкипера твердят, что у Борн­хольма собрался чуть ли не весь флот швецкий, вым-лелов три десятка, не менее.

Сивере сдвинул брови:

—   Откуда вызнали?

—   О том весь месяц в Копенгагене толкуют.

Брови капитан-командора взлетели кверху.

—   А как же они сумели улизнуть?

— Так что, господин капитан-командор, шли они ночью под берегом, под конвоем двух своих фрегатов.

Сивере заложил руки за спину, несколько минут размышлял, шагая по палубе от борта к борту, потом отрывисто проговорил:

— Поднять сигнал, капитанам прибыть к флагману.

Одна за другой подходили шлюпки. В каюте флаг­мана задымили трубки, загомонили капитаны. Почти три недели не собирались вместе, отводили душу в байках.

Потом военный совет слушал капитан-командора:

— По всем доносам у Борнхольма крейсируют шведы, вымпелов тридцать. У нас втрое меньше. Указ его величества в таком случае не азардировать, в бой с неприятелем не ввязываться. — Сивере оглядел при­молкнувших капитанов и закончил: — Посему единое мое мнение. Возврат в Ревель, ждать указа государя.

Обратный путь занял две недели.

Корабли эскадры еще становились на якоря, а на палубу «Святой Екатерины» поднялся Апраксин. Выслушав Сиверса, генерал-адмирал облегченно вздохнул:

— И то верно. Вестей от тебя не получал, наму­чился. Пошлем сей же час гонца к государю. Он рас­судит, ему виднее, он там у шведов под боком.

В далеком Мекленбурге у царя будто бы все нала­живалось с союзниками. После свадебных торжеств в Данциге Петр приказал генералу Репнину поспешить с войсками из Померании к осажденному Висмару:

— Нам надобно в Мекленбурге обезопасить берег для нахождения флота. Датчане и саксонцы копошатся у Висмара. Ты подоспеешь, мы по закону Висмаром завладеем с алиртами нашими.

Но со взятием Висмара произошла осечка. Датча­не, саксонцы и пруссаки, прослышав, что русские войска идут маршем к Висмару, всполошились. Ни­как не хотели делить добычу с русскими войсками. Быстро послали к шведам в Висмар парламентеров. Объяснили, что русские, мол, вас тут грабить будут, и шведы сдали крепость.

Когда генерал Репнин подошел к городу, то перед ним закрылись ворота.

—    У нас нет приказания наших повелителей пус­кать русское войско, вы не штурмовали Висмар, — объявили Репнину.

—    Так пошлите за таким приказом, — настаивал Репнин, — а не пошлете, так я своей силой в город войду.

Узнав о выходке «союзников», Петр с досадой ска­зал Репнину:

— В горой не лезь, разбивай лагерь под стенами, там видно будет. Нам сейчас не с руки с ними сварить­ся. Шведа воевать станем вместе.

По пути из Данцига царь виделся с королем Прус­сии и датским королем. Уговорил совместно произве­сти высадку войск на южном берегу Швеции, в Сконе. Петр питал надежду и на англичан, что они десанти­руют войска на западный берег. Без поддержки анг­лийского флота перебрасывать войска через пролив Зунд было рискованно.

На севере Мекленбурга, в порту Росток, царя уже ждала галерная эскадра Змаевича с пятью тысячами войск.

Залпами салюта приветствовала галерная эскадра вице-адмирала Петра Михайлова. Здесь он узнал, что Ревельская эскадра вернулась в гавань.

В Ростоке царя ждало донесение князя Долгорукова из Копенгагена. Король Дании вдруг объявил ему, что на помощь английского флота рассчитывать не стоит.

— Король Георг весьма встревожен союзом царя Петра с Мекленбургом, — пояснил датский король, — англичане подозревают вашего царя в стремлении на­всегда укрепиться в Мекленбурге. Ваши войска и флот оккупировали владения герцога Леопольда.

Петр нервничал, кусал губы. «Начинается свисто­пляска». Но Долгоруков не знал подноготную этого недовольства, хотя и догадывался, о чем речь.

Английская корона давно метила присоединить к своим владениям, Ганноверу, земли Мекленбурга и выйти к берегам Балтийского моря. А теперь вдруг дорогу перебежали русские.

В отличие от Долгорукова, царь разгадал точно за­мысел английских министров и послал Куракину указание во что бы то ни стало склонить короля к за­ключению союза против шведов…

В конце июня галерная флотилия двинулась к Ко­пенгагену. Царь решил на месте рассеять туман недо­верия у союзников. В этот же день разведка донесла, что шведская эскадра покинула позиции у Борнхоль­ма и ушла на пополнение припасов и отдых в Карл-скрону. Без промедления Петр направил берегом с нарочным офицером указ Сиверсу: «С получением сего, через 5 часов выйти в море и следовать в Копен­гаген».

Нарочный вез указ генерал-адмиралу: «Галерному флоту перейти к Аландам, быть готовым совершить диверсию против шведских берегов, но только с при­бытием датской эскадры для прикрытия».

По пути из Ростока в Копенгаген царь отдыхал в родной стихии. Море всегда, даже в шторм, прибав­ляло бодрости, поднимало настроение, освежало мысли.

Еще раз продумывал предстоящую высадку на бе­рега Швеции. Сейчас у него на галерах 5 тысяч войск, берегом двигаются казачьи полки. Вот-вот двинется корпус Шереметева из Шверина. Основа всего десан­та — русские полки. Но что-то стали темнить англи­чане, да и датчане мельтешат, никакого пока нет про­яснения…

Ход мыслей повернулся в другую сторону. Впер­вые за пятнадцать лет к Петру поступили сведения, что брат Карл склоняется начать переговоры о мире. Из Парижа Конон Зотов пишет, что испанский посол, князь Челламаре, искренне заверил его в стремлении Карла к миру, а сам князь готов быть посредником.

Он, царь, давно был готов к окончанию войны. Це­ли достигнуты, Россия пробилась к морю, крепко оседлала берега Балтики. Но можно ли доверять взбалмошному брату Карлу?

При входе на Копенгагенский рейд сердце Петра пе­реполнилось радостью. Десять русских вымпелов тере­бил летний ветерок на мачтах линейных кораблей.

Капитан-командор Шелтинг рапортовал о состоя­нии эскадры:

— Отряд капитан-командора Бредаля в полном порядке. Купленные в Англии корабли готовы выйти в море, но припасов нет в полной мере.

Лучший корабль на рейде, «Девоншир» капитана Сенявина.

Петр лично обходил корабли эскадры, дотошно осматривал последние «приемыши», купленные Сал­тыковым в Англии, корабли, построенные в Архан­гельске.

Не успел осмотреть все корабли, как на рейде по­казалась англо-голландская эскадра из 19 вымпелов под флагом старого знакомца, адмирала Норриса. Не захотели оставаться в стороне и датчане. В своей родной гавани нет ни одного вымпела!

Правда, датский флот совершал рейд к берегам Норвегии, где начал боевые действия шведский ко­роль. Но вот появился их флагман генерал-адмирал Гульденлев, а за ним следовала и датская эскадра.

Радости Петра не было конца, когда у входа на рейд показались вымпелы эскадры Питера Сиверса. Наконец-то царь поднял свой вице-адмиральский флаг на любимце «Ингерманланде».

Вечернюю зорю с заходом солнца первыми заигра­ли на русском флагмане. «Ингерманланд» словно бы задал тон. В ту же минуту запели трубачи англичан, голландцев, датчан…

Впервые русская эскадра пребывала в европей­ских водах на равных с морскими державами.

Казалось, что наступает решительный момент. Все готово для десанта. Восемь десятков вымпелов союз­ников надежно закроют доступ в проливы шведам. Правда, датчане до сих пор не выслали транспорты в Росток за дивизией Репнина.

При встрече датский генерал-адмирал начал что-то бормотать об отставших датских судах у берегов Норвегии. Датский король заговорил о том, что сна­чала надо собрать урожай, чтобы солдатские сапоги не вытоптали поля.

Петр не терпел бездействия. Вызвал Шелтинга:

—    Готовь три шнявы, пойду пошарю вдоль швецких берегов. Надобно присмотреться, где диверсию совершить.