Морская сила(Гангутское сражение) - Страница 82

В Лондоне остались недовольными состоянием дел в Петербурге. Русский царь не желает мира на Балти­ке. И в то же время препятствует выгодной торговле англичан через Архангельск. Там никто не препятст­вует на море, а в том порту русские купцы намного сговорчивее, чем в Петербурге.

Близилась навигация, русские галеры в Петербур­ге, а парусная эскадра в Котлине готовились к выходу в море. Об этом прекрасно был осведомлен и Мекензи. Поразмыслив, лорд Таунсенд вознамерился послать английскую эскадру на Балтику под видом охраны купеческих караванов от шведских каперов — раз­бойных судов на море. И кроме того, чтобы повлиять морской силой на непокорного царя, склонить его к миру. Но Мекензи, узнав о предполагаемом появле­нии эскадры в русских водах, сомневался в успехе за­мыслов лондонских лордов и спешил сообщить:

«Если галеры царя уже окажутся в Ботническомзаливе, то мы можем потребовать перемирия,но царь уверен, что мы не можем заставить его со­гласиться на перемирие, так как он знает, что онв состоянии производить по всему побережью втор­жения, в то время как мы ни в малейшей степени не будем в состоянии спасти Швецию нашими крупны­ми кораблями».

Петр не стал дожидаться вскрытия льда в Фин­ском заливе. В конце марта он наведался в Морскую коллегию.

— Ведомо нам, брат Карл рушит мир на море, — сказал он Апраксину: — «Каперский устав» объявил. Теперь любой швед бери судно, ставь пушки и выходи на большую дорогу. Нам сие не с руки.

Апраксин молча поддакивал. Он-то прекрасно, еще со времен губернаторства в Архангельске, знал не понаслышке о каперах, разбойниках на море, под по­кровом своих самодержцев. Грешили этим в прошлом и французы, и те же англичане. Так надобно им по рукам ударить, Петр Лексеич.

—    А я к тебе затем и пожаловал. — Царь оживил­ся. — У нас в Ревеле четверка фрегатов да тройка шняв. Пошлем туда Бред ал я. Он лихой капитан. На­значим идти к Даго и Эзелю. Небось шведы там под­жидают купцов. Поживиться думают.

—    Толково задумано, господин вице-адмирал, — согласился генерал-адмирал.

—    Другую имею мыслишку, — хитро улыбнулся царь. — Сие Бредалю объявить, токмо когда в море выйдет. В Ревеле лазутчиков немало. Прознают о сна­ряжении фрегатов, шведам донесут.

—    И то верно.

—    А штоб пресечь сие, пошлем в Ревель Ягужинского. Выставить на всех дорогах кругом города кара­улы. Покуда Бредаль в море не уйдет, ни одну живую душу из Ревеля не выпускать.

В который раз генерал-адмирал восхищался в ду­ше смекалкой царя…

Отправив Ягужинского в Ревель, царь принимал перед отъездом английского посла. Так повелось, что властители, заняв трон, часто меняли своих по­слов.

Петр достоверно знал о враждебности Мекензи к стране пребывания и позволил себе то, о чем десяток лет назад и не помышлял бы.

На прощальной аудиенции, услышав отзывные грамоты английского посла, царь вызывающе спро­сил у Головкина:

—    Кто кредитив сей подписал?

—    Королева Анна, государь.

—    Покойница! — раздраженно крикнул царь. — Верни их послу. С того света грамот не приму.

Растерянный Головкин протянул Мекензи грамо­ту. Побледневший посол пробормотал:

—    Документ, государь, составлен по всей форме.

—    Этак я тебе кредитивную грамоту дам к моей матушке, царство ей небесное, Наталье Кирилловне!

Мекензи еще больше смешался, развел руками, а Петр вдруг захохотал:

— Передашь моей матушке приветствие от меня?

Разговор принимал угрожающий характер. «Бог мой, — думал Мекензи, — черт с ними, с грамотами, только бы ноги унести. Головы-то царь рубит часто без разбора».

Долго еще издевался царь над послом — быть мо­жет, вспомнил, как в свое время глумились англича­не над Матвеевым?

Свою твердость он проявил не напрасно.

Вернувшись из плена, Карл XII сразу наотрез от­казался вести мирные переговоры. Он надеялся на войну «до победы». Значит, надлежало «разговор» с ним вести прежний, тем более что король издал «Каперский устав», и прошлым летом шведы захватили полсотни купеческих судов, направлявшихся в Россию. Посматривал Петр и на Европу. Там наконец-то развязались руки у Англии, окончилась Война за ис­панское наследство. «Того ради, — писал царь Долго­рукову в Данию, — короля лучше на том шведском берегу посетить и к желаемому миру принудить, а еже­ли в том слабо поступить, опасно, дабы кто из силь­ных в медиаторы не вмешался, и тогда принуждены будем все по их музыке танцевать».

Отпустив с миром Мекензи, Петр ждал вестей из Ревеля.

Замысел царя удался на славу. Ранним утром 9 ап­реля один за другим снялись с якорей три фрегата: «Самсон», «Святой Павел», «Святой Петр» и шнява «Принцесса». За островом Нарген капитан Бредаль, как было предписано, вскрыл пакет. Указ Петра был короток: «Идти по западную сторону островов Даго и Эзель искать каперов, которые крейсируют меж этих островов и Готландом.

Поймать их и разорить. Такожде поступить и с прочими неприятельскими судами, военными и торговыми…»

— Передать по линии, — скомандовал Питер Бредаль, — фрегатам и шняве лечь в дрейф. Капитанам прибыть на «Самсон».

В полдень отряд, распустив паруса, при попутном ветре двинулся на запад. Выходя из Финского залива, фрегаты и шнява растянулись по фронту на видимос­ти и направились к югу.

Спустя два дня в 5 милях от Виндавы на горизонте замаячил парусник.

— Барабаны наверх! — скомандовал Бред ал ь. — Пушки к бою! Флаг до места!

Спустя полчаса в подзорную трубу Бредаль опреде­лил: «Капер о шестнадцати пушках».

На первый предупредительный выстрел шведский капер ответил залпом бортовых орудий. Завязался бой, — видимо, капером командовал опытный капи­тан, который и не думал спускать флаг.

Канониры «Самсона» оказались более меткими, чем их соперники. У шведов появились пробоины. Капер, увертываясь от выстрелов, попытался ус­кользнуть. Но поздно. Со всех сторон его окружили подоспевшие фрегаты. Наконец «Единорог» — так звали шведа — спустил флаг. Вечером один из фре­гатов повел его на буксире в Ревель. Остальные су­да продолжали поиск и через день в 8 милях от Вин­давы пленили без боя еще один 10-пушечный ка­пер, «Эсперанс». Третий капер, «Стокгольм», за­хватили далеко к югу, около острова Готланд. Этот приз пришлось сжечь: на горизонте показалась шведская эскадра. Бредаль скомандовал повернуть на север…

Еще на подходе к Кроншлоту Бредаль увидел па­руса кораблей, зимовавших на рейде у Котлина. Один за другим вытягивались туда из гавани два десятка линейных кораблей, десяток фрегатов — флот гото­вился к дальнему походу. Петр решил послать на га­лерах войска в Данию, чтобы высадить их на швед­ском берегу вместе с союзниками.

Корабельному флоту ставилась задача — прикры­вать галеры и не допускать шведов к нашим берегам.

Шведы после Гангута почувствовали силу русско­го флота. Но надежд не оставили. Ждали случая. В конце мая наведались в Ревель тринадцать швед­ских вымпелов. Кораблей больших в гавани не оказа­лось.

Шведы намеревались отыграться за прошлогод­нюю неудачу. Но врасплох русских не застали. Уже при входе батарея на мысу охладила их пыл.

Потом заговорили пушки двух бригантин. На при­стань быстро выставили полковые пушки и стреляли в упор. Пришлось шведам убраться восвояси.

Ватранг отвел душу, доложил королю о больших потерях у русских. Но король теперь настороженно относился к рапортам моряков. Сенат сообщил о поте­ре на море трех вооруженных каперов.

А царь похвалил Бредаля, расцеловал его при всех:

— Сей трофей невелик, но взят тобою в море, прежде такого не бывало. Приведи в порядок суда и отправляйся заново в море. Тереби шведов у ихних берегов.

Из Ревеля берегом прискакал курьер. В Ревеле объявились две иноземные эскадры. Адмирал Норрис — флагман английской, шаутбенахт Дефет ко­мандует голландской эскадрой. Эскадры конвоирова­ли более сотни купеческих судов, следующих в Петер­бург.

— Сие похвально, — прочитав рапорт, обрадовал­ся царь, — пускай брат Карл ведает, што нас морские державы жалуют.