Морфы: отец и сын (СИ) - Страница 41

Перестрелка продолжалась. Осколки стекла впились в кожу. Я боялся шевелиться, чтоб не пропороть кожу сильнее, чем было сейчас. Не хотелось, чтоб осколки глубоко забрались в мышцы. Беспомощность. Если бы сейчас ноги начали слушаться, то я выбрался бы в коридор, уйдя из-под обстрела.

— Война не закончилась! Она только началась! — закричали на улице. После этого начали дудеть в клаксон, наполняя улицу противным звуком.

Что-то загрохотало. Здание больницы затряслось. Я видел, как за окном повалил дым. Тишина. Я слышал лишь как дышу. Хриплое дыхание и шорох от осколков, которые я отвёл в сторону от себя рукой — это были единственные звуки, что наполняли палату и свидетельствовали, что я не оглох. И вот вновь коридор наполнился звуками. Побежал персонал. Покатились тележки. Кто-то кричал. Какофония. Я вернулся в знакомый мир, который чуть не потерял.

Оставаться на полу было не особо хорошей затей. Попытался сесть. Получилось. А как насчёт того, чтоб встать? Я попробовал двигать ногой, но она лишь слегка подрагивала. Повязка на раненой ноге сползла. Я попытался её подтянуть, но не получилось. Придётся перевязать. Когда мне делали перевязки, то я отводил глаза или закрывал их. Олива не говорила, но я знал, что меня морфочка царапнула ножом, отравленным гнилью. Меньше всего я хотел увидеть кусок кости в окружении рваных мышц. Но перевязать ногу было нужно. Да и пора было взглянуть в лицо своим страхам. Кости не было видно. Но часть мышцы отсутствовала, а вместо неё была пластина. Олива не стала спрашивать моего разрешения на установку этой штуки. Она просто поставила пластину, пытаясь спасти мне ногу и одновременно превращая меня в своё подобие.

Это было страшно и отвратительно Первым порывом было выдернуть эту железку из ноги, но я сдержался. Холодный металл при прикосновении к нему жалило огнём. Оно мне не нравилось, но и выдирать его было глупо. Так же глупо, как со стороны Лешика бояться боли и, идея на поводу своего страха, превращаться в дерево. Я смеялся над ним и тогда не понимал. За это меня судьба и наказала, столкнув с такой же ситуации лицом к лицу. И ведь я вёл себя, как он, прячась от действительности и избегая её всеми доступными способами.

Всё-таки мы были в чём-то похожи. А я думал, что у нас больше различий. Перевязав ногу, я дотянулся до одеяла, что лежало на кровати. Резать руки в мои планы не входило, а добраться до кровати было необходимо.

В коридоре опять ругались. Послышались выстрелы и крики. Меня могли убить в любой момент, пока я тут валялся. Дурацкая смерть в мои планы не входила. Надо было подниматься. Если уж помирать, то с пользой. И так, чтоб потом не было стыдно.

Ещё одна попытка вернуть контроль над ногами. Зашевелилась та, где не было пластины. Хорошо. Теперь её осталось подтянуть к себе. Получилось. Сегодня мне везло. Перевернуться на колено. Подтягивая вторую ногу, я пополз к кровати. Тяжело, неуклюже, но мне удалось сесть на неё. Пот застилал глаза, но я был доволен результатом. Мимо палаты кто-то пробегал, не обращая на меня внимания. Я же мог теперь вздохнуть свободнее. Рядом с кроватью стояли костыли. Они должны были мне помочь выбраться в коридор. Я не знал, зачем туда стремлюсь попасть, но оставаться в палате я не мог. Понадобилось несколько попыток, прежде чем я смог понять, как ковылять, опираясь на дополнительные деревянные ноги. В итоге я доковылял до коридора. Теперь в нём никого не было, кроме трёх тел, что лежали на полу. По стенам была размазана кровь. Длинный коридор выглядел жутким. Особенно с учётом стонов и плача из палат. Свет вначале стал мигать, пока не начал отключаться лампа за лампой, погружая коридор во мрак ночи.

Я не понимал, что произошло. Да и какая разница? Напали какие-то идиоты и решили развязать очередную волну войны или случилась какая-то катастрофа — это всё было вторичным. Волна проблем прошла. Теперь оставалась расхлёбывать, что нам она оставила. Я уверенно ковылял по коридору, не наступая на больную ногу. Нужно было где-нибудь раздобыть фонарик. Без него в сплошной темноте было сложно.

Свет от фонаря появился в другом конце коридора. Я пошёл туда, когда обо что-то споткнулся. Полетел вместе с костылями на пол. Попытался подняться, но что-то тяжёлое навалилось на меня, придавливая к полу. Рычание раздалось около уха. Мышцы напряглись. Я попытался скинуть существо с себя. Оно отлетело в сторону. Я же попытался отползти дальше в сторону. В этот момент меня ударили по голове. И опять драка. Кто-то пытался меня придушить, но явно ему не хватало сил. Я дождался, когда существо выдохнется. Тогда и ударил, выводя его из строя. Свет фонаря пропал. Я же сел, прислонившись к стене. Темнота давила. Напоминала о слабости. Хотелось спрятаться, забиться в угол и забыться, но я заставил себя подняться. Нужно было раздобыть свет. Дожидаться утра, ожидая нападения от тех, кто видит в темноте — тут никаких нервов не хватит. Надо было подниматься. А значит надо забыть про железо в ноге. Я ведь остался прежним. И пусть какая-то часть организма заменена. Я продолжал владеть телом и оно меня слушалось. Никаких причин валяться в кровати у меня не было, кроме желания спрятаться от несправедливого мира. Но сейчас было время не для обид. Нужно было действовать.

Свет нашёлся на посту. Там сидели медицинские сестры, которые следили за коридором и больными. В ящике стола лежал фонарь. Его я и взял. Опираясь на один костыль, я пошёл по коридору. В палатах была кровь. Кто-то был ранен, но раны были такими сильными, что вряд ли после них можно было выжить. Непонятно было, что за существо оставило такое, но разбираться я не собирался. Что-то в темноте проскользнуло за моей спиной. Я резко обернулся. Свет от фонаря не выявил ничего страшного. Тот же коридор. До слуха донеслось хриплое дыхание. Животное дыхание, которое слишком сильно выделялось на фоне стонов раненых и моих шагов. Но тварь не напала. Ну и хорошо.

Кто-то ломился в один из кабинетов. Я быстро пошёл в том направлении. Фонарь цапанул его светом фонаря. По виду был звероморф, но с длинными патлами волос и шерстью, что стояла дыбом. Одежды на нём не было. Длинные когти были размером с ладонь. Этими когтями он пытался разбить обшивку двери, которую кто-то запер. И это ему почти удалось. Увидев меня, звероморф решил пойти в бой. Я ожидал нападения. Оно для меня не было неожиданностью. Мы с ним сцепились. Фонарь отлетел в сторону.

Драка. Мышцы наполнились привычной тяжестью. Кровь быстрее понеслась по телу. Мой противник был под каким-то допингом, иначе я не мог объяснить такую неконтролируемую жестокость. Он не понимал, что я ему не по зубам. Для него была одна цель — это убить. Всё равно кого, главное убить и не отступить. А у меня была цель уничтожить противника. Жалеть кого-то уже не было смысла. Звук ломающихся костей, хриплый стон и тут же другой удар от второго противника, который словно ждал исхода драки.

Время остановилось. Остался лишь бой, во время которого я забыл о своих ногах. Когда вопрос стоит о жизни и смерти, то подключаются все части тела. И это получается незаметно. Инстинкты рулят, а мозг уходит на второй план.

Во время драки была пробита дверь, которую так стремился выбить тварь. Не мог я это существо назвать разумным. Слишком в нём было много безумного. И это безумие пугало, вызывало омерзение, как проявление слабости.

Когда я вновь поднял фонарь, то противники уже испустили дух и больше не могли подняться. Я открыл замок на двери, просунув руку в дыру. Небольшое помещение. В углу сидела Олива, держа перед собой нож. Обычный нож, которым хлеб резали. Против того чудища этот нож был ерундой. Соломинкой.

— Тут много таких незваных гостей разгуливает? — спросил я.

— Не знаю, — прошептала она. По лицу кровь, на одежде пятна.

— Ранена?

— Царапина. Бровь разбила.

— Я, кажись, понимаю, что произошло, но не понимаю зачем.

— А нам не всё ли равно зачем и что? — спросила она.

— Главное выбраться отсюда?

— Не думаю, что это хорошая идея. Надо затаиться и переждать. Я не собираюсь, как ты по коридорам разгуливать, — ответила она.