Морфы: отец и сын (СИ) - Страница 2

Оставалось лишь расслабиться и откинуться на сидение, да ждать, когда наладят движение. Мила опять будет недовольна, что я опоздал на ужин. Может и Лешик опоздает. Тогда будет моё опоздание не таким заметным.

На балконы вышли любопытные, чтоб посмотреть причину пробки. Как будто в первый раз. Солнце клонилось к закату, окрашивая в красный цвет зелёные лианы, что обвивали дома до самых крыш второго этажа, а то порой и перекидывались на неё. Вскоре в домах зажгут лампы. В листве заскользят светлячки, которые будут соревноваться в яркости со звёздами. Закончится очередной рабочий день, за которым придёт ночь, которую мы проведём с Милой, как в первый раз. И вновь она будет смущаться. За столько лет она так и не перестала смущаться. Будет теребить зелёную лиану волос и пусть в этот раз у неё в волосах уже будут цветы, но она остаётся по-прежнему той самой девчонкой, которой я когда-то давно сделал предложение жить вместе. Детей растить. Обязательно мальчика и девочку. Так всё и вышло.

Телега тронулась. Пробка начала рассасываться. Мы медленно поехали дальше. Для транспорта в городе выделили отдельные дороги, которые шли параллельно пешеходным зонам. Разделяла их зелёная полоса из деревьев и кустов. Над проезжей дорогой были перекинуты мосты между пешеходными зонами. Лешик шёл по такому мосту, когда увидел меня. Махнул рукой. Хватило одного мига, чтоб он забрался на перила и, оказавшись на внешней стороне моста, начал спускаться по лиане. Да у меня сердце ёкнуло при виде такого безрассудства! Он же вёл себя как ни в чём не бывало. Повис на руках прямо над дорогой, дожидаясь, когда моя телега поравняется с ним и соскочил в неё, чтоб потом перебраться на сидение.

Я только крепче сжал вожжи, сдерживая себя от желания отвесить этому дураку хорошего подзатыльника. Жаль, что это ведь ума не добавит, а только последние зачатки интеллекта выбьет, а так бы он давно получил от меня хорошую трёпку.

— Что ты творишь! — сдерживая себя, спросил я. У самого же трава на руках дыбом встала.

— Да ладно тебе, пап. Как будто сам так путь не сокращал! — весело ответил оболтус.

— Я всегда жизнью дорожил, в отличие от некоторых. Сколько тебе можно повторять, что себя надо беречь и не рисковать по пустякам!

— Тогда будет скучно жить, — ответил Лешик. — Давай спорить не будем? Может со стороны и выглядит так, что я делаю что-то не думая, но тут долгий расчёт и подготовка.

— Всегда есть случайность…

— От которой не сбежать. Кстати, о случайностях. Нас сегодня на флот агитировали, — между прочим, ответил он.

— Только не говори, что ты согласился, — почувствовав откуда-то навалившуюся усталость, сказал я.

— Обещал подумать. Начнёшь отговаривать?

— Море опасно. Это считай поездка в один конец. А я не хочу, чтоб тебя поглотило море. Мать от горя почернеет. Ладно, когда туда идут сироты. Одиночки по жизни. Семейным там не место. Лешик, я понимаю, что тебе охота приключений, но на тебе лежит ответственность перед близкими людьми. Каждый твой поступок отражается на нашем здоровье. На здоровье Цветы. Она за тебя будет переживать, когда ты уедешь, — сказал я, пытаясь донести до него такую простую мысль. Он промолчал. Я надеялся, что он меня услышал.

— Поэтому я и сказал, что подумаю. Но отсаживаться дома, пока эти уроды уничтожают наш мир своими загрязнениями… Это как прятаться от драки! — Лешик говорил спокойно, но по вставшим дыбом колосьям пшеницы в волосах, было понятно, что он возмущён.

— Ты готов ввязаться в любую драку, лишь бы кулаками помахать?

— Тут не любая драка. От наших действий зависит будущее планеты. Я не хочу, чтоб мои дети задыхались от смога и гари.

— Детей у тебя нет. Да ты ведь ещё на той недели убеждал нас с матерью, что пока не встанешь на ноги, то не женишься. По поводу смога, у нас на материке лишь два производства, которые дымят. А материк киберморфов находится далеко. Я бы вместо того, чтоб угрожать железным, помог звероморфам победить пески и посадил там сады. Два зелёных материка покроют с лихвой вред от выброса железных.

— Пап, ты не понимаешь всех тонкостей.

— А ты понимаешь? Лешик, когда приходит морф с горящим взглядом и доказывает, что вон те дяди плохие, я вначале поинтересуюсь, почему он считает, что те дяди плохие, потом узнаю так ли это. Может ему эти дяди лично не нравятся, потому что залили квартиру или телегу увели. Только после того, когда я проверю, что они злодеи, то пойду им морду бить. И то, это будут мои выводы, а не указка обиженного морфа, который пальцем ткнул в их сторону и сказал, что они враги.

— Хочешь сказать, что киберморфы ни в чём не виноваты?

— Хочу сказать, что кулаки должны идти в ход после мыслей, а не вперёд их.

Лешик задумался. Он не пускался доказывать свою точку зрения и спорить, если кто-то не поддерживал его. Когда разговор заходил в тупик, Лешик отмалчивался, считая, что свою точку зрения он высказал, а услышали его или нет — Лешика это уже мало волновало.

— Раз ты прокатиться решил, тогда таракана ставишь в сарай сам.

— Без вопросов, — ответил он, легко соскакивая с сидения и открывая ворота сарая. Я уже так не мог. Суставы потеряли гибкость. Давно всё собирался к лекарю сходить по этому поводу, да не было времени.

Мне пришлось спускаться, держась за края телеги и ища ногой подножку. Где мой восемнадцать лет? Восемнадцать лет назад, как бы не дико это звучало.

По дому разносился аромат выпечки. Мила хозяйничала на кухне в цветастом переднике. Цветик помогала ей рядом, нарезая фруктовый салат.

— Папа! Мы сейчас такую вкуснятину приготовим! — кинулась она ко мне, размахивая ножом. Я отобрал у неё нож и поднял на руки, давая себя обнять.

— С каждым днём всё выше и выше становишься, — заметил я. В меня ростом пойдёт. Цветик рассмеялась.

— Ещё полметра и точно смогу тебя так обнимать, — сказала она.

— Когда это случится, то тебе уже будет не до меня, — ставя её на пол, сказал я, не сводя взгляда с Милы.

— Я немного задержалась с ужином, — тихо сказала она, виновато улыбаясь.

— Мы сегодня все задержались, — ответил я, доставая из сумки коробочку с бабочкой. Красно-синяя бабочка зацепилась за мой палец. Я посадил её на волосы Милы. Живая заколка заскользила по цветкам.

— Такую же хочу! — выпалила Цветик.

— Подрастёшь немного и подарю, — ответил я, наблюдая за счастливыми глазами Милы. Порой не нужно слов. Достаточно всего лишь взгляда, чтоб выразить всё, что спрятано на душе.

— А чем тебе моя заколка не понравилась? — заходя на кухню, насмешливо спросил Лешик сестру.

— Ты мне жужелицу подарил!

— Классный ведь подарок. Я думал насчёт мышки, но выбрал букашку. Всегда о ней мечтал, — ответил Лешик.

— Поэтому ты и заботишься о ней! Знаешь, подарок — это не то что хочешь ты, а то что хочу я.

— А ещё говорят, что подарками не возмущаются, — парировал Лешик.

— Но не теми, которых бояться.

— Трусиха!

— Зачем обзываться?

Я слушал перепалку детей и понимал, что дома. Жизнь всё-таки удалась. Пусть мне и исполнилось тридцать шесть лет.

— Я помогу накрыть на стол, — сказал я, забирая поднос с кувшином сока и стаканами.

— Спасибо, — прошептала одними губами Мила, возвращаясь к готовке. Почему-то сейчас я готов был для неё звёзды с неба достать. Всё как раньше.

Что-то в этом было вот так лежать в кровати, смотреть, как появляются светлячки в листве, слушать спор детей.

— Тяжелый сегодня был день? — тихо спросила Мила.

— Нет, — наблюдая за ней, сказал я. Тонкая ночнушка почти не скрывала её тела, скользя по выпуклостям, подчеркивая их и дразня меня. По мне было излишним эти тряпки. Без них Мила выглядела куда интереснее, но она всегда старалась спрятаться от меня за тряпками, прикрываясь то детьми, которые уже давно перестали беспокоить нас по пустякам, то гостями, которые приходили раза в три месяц. Я знал, что это всё из-за природной стеснительности и небольшого шрама на спине, который она получила ещё в детстве, упав с забора и который считала уродливым. Я был с ней не согласен, но Милу переубедить было почти невозможно.