Моран дивий. Стезя (СИ) - Страница 2

Ванеска, обременённая властью и потому лишенная возможности иметь семью и детей, привязалась к младшему брату, как к сыну. После смерти его матери, княжна забрала Малица к себе в Себревец, где воспитывала до его первого посвящения. Тогда юного княжича сопроводили в Угриц к отцу. Там он прошёл все положенные испытания перехода от юношества к мужеству и был отправлен в свой первый поход под началом опытных воевод...

Когда Малиц увидел у стен Зборуча стяги Себревеца - его душа ликовала. Все-таки, он не один! Есть на свете родной человек, который никогда не откажет ему в помощи и в последний страшный час будет с ним рядом, поддержит, подскажет, как в детстве. А потом прикроет спину. А, может, и закроет глаза.

Но после первого тёплого чувства его охватил холодный ужас совершённой им непростительной ошибки. Что он наделал? Что им двигало? Страх, которым заразили Зборуч спасшиеся из Поморанских земель? Юношеский эгоизм? Неумение просчитать последствия своих поспешных решений? Как маленький мальчик, он попытался спрятаться за спины своих родных, ринулся искать у них помощи и защиты. И только потом, поняв, что никто не придет его спасать, он увидел всю неуместность и даже опасность своих призывов для самого существования полянских земель.

Пришла только Ванеска. Он подставил её. Потому что ему она отказать просто не могла.

"В этом слабость женщины у власти, - подумал Малиц. - Для неё родственные чувства и ответственность за родную кровь оказались выше трезвого расчёта. Теперь понятно, почему поляне с неохотой сажают на княжение женщин - даже самых мудрых и опытных..."

Себревецу, правда, особо перебирать было не гоже. Маленькое селение, волей случая внезапно оказавшееся на новом торговом тракте, он только начинал развиваться и отстраиваться как город. Когда на вече встал вопрос о необходимости в быстро богатеющем поселении военно-административной власти в лице князя и его дружины, жители стали перебирать знаемые ими кандидатуры из медвежьих углов и дальних закоулков, не претендуя на успех в сильных княжеских домах. После того, как пара неудачных князей были изгнаны из города, тут-то и явился в поселение князь Угрицкий благодетелем и предложил свою дочь. И предложил весьма настойчиво. Он уже видел перспективы городка. Жители тоже увидели перспективы получить на княжение представителя сильного рода. Погоревали, конечно, что представителем этим была баба, но отказать не решились. Баба, вроде, не глупая и деятельная, дружина большая, а князь уж очень убедителен.

Баба, действительно, оказалась не глупа. Уходя из Себревеца в Зборуч, она все сделала правильно. Собрала крепкое ополчение и с частью дружины отправила в Угриц. Жителям была оказана помощь в оставлении города. Княжна понимала, что оборона её маленького городка бессмысленна даже против гораздо менее значительных сил, нежели нынешние гучи.

Малиц уже думал, уже неоднократно думал о том, что так же должен был поступить и он. Но...

Молодой князь, впервые выкрикнутый вечем в большом богатом Зборуче, считал, что ему несказанно повезло. Братья в его годы только воеводствовали при отце, а он уже княжил. И вот теперь решиться всё потерять? Если он сейчас, пренебрегая договором с городом, оставляет его и бежит - его карьере конец. Больше ему не бывать князем ни в одной Полянской земле!

Сейчас он смотрел на собирающихся под стенами врагов и спрашивал себя - а быть ли теперь самой Полянской земле? Вот каков возможный исход происходящих сейчас событий. Вот что стоит на карте. Почему Ванеска это поняла вовремя, а он нет? Почему он до недавнего времени продолжал мыслить категориями личного, категориями карьеры, общественных договоров, честолюбия? Пока он сражался со своими амбициями и сожалениями, пока терзался сомнениями и пытался найти наилучшее решение, стало слишком поздно. Теперь они все - он, его дружина, его семья, Ванеска - все погибнут совершенно напрасно, обороняя город, который спасти невозможно. Ошибка за ошибкой... Ох, не рано ли он стал князем?..

- Ванеска, прости, - сказал он тихо, глядя на растущую внизу чёрную опухоль гучей.

Сестра промолчала.

- Если мы откроем запорные ворота на Инице, - спустя время спросила она, - какой силы поток это сможет породить?

- Он будет достаточно сильным, чтобы смыть переправы и докатиться почти до стен города.

Княжна кивнула.

- Люди на воротах посажены в захоронах, - продолжил Малиц, - связь с ними есть, ждут нашего сигнала.

- Откроем ворота, когда гучи частично переправятся. Тех, кого не притопит, добьём на нашей стороне. А тех, что переправляться как раз будут, и добивать не придётся.

Княжна снова помолчала.

- Мы погибнем не зря, Малиц, не думай так. Мы заберем с собой столько этой сволочи, что у Маконы нам будет не скучно. А Угрицким князьям будет легче справиться с заразой.

Она повернулась к брату, притянула его за плечи и прошипела в лицо с внезапно прорвавшейся сквозь обычную холодность ненавистью:

- Каждый убитый нами враг, Малиц, это шанс для полян. Каждый дополнительный час, проведённый ими под Зборучем - шанс на победу для отца. Поэтому мы будем убивать этих тварей, пока будут подниматься наши руки, а потом, когда руки устанут, будем зубами вгрызаться им в горло. Мы не остановимся, брат! Ты слышишь меня? Ну-ка, встряхнись! Перед тобой - нелёгкая задача. Или ты надеялся на героическое самоубийство? Ну, нет! Смерть в бою мы ещё с тобой должны заслужить! И только когда мы её заслужим, мы откроем городские ворота и радостно пойдём в свой последний бой!

- Чем мы их задержим кроме Иницы, сестра?

- Есть у меня для них ещё пара сюрпризов. О! Эти загорские говноеды ещё запомнят Зборуч, поверь мне!

Ванеска резко отстранилась и ударила кулаком в кольчужной перчатке по бревнам башни так, что дерево загудело.

- А теперь иди, князь, и сделай то, что давно должен был сделать. Не совершай ещё одной ошибки...

Малиц без объяснений понял, о чём речь. Они обменялись с сестрой долгим взглядом. Ему стало легче - он не увидел в этом взгляде осуждения. Легче ему стало ещё и от того, что, наконец, закончилась пора метаний и сомнений, пора неизвестности. Наступило время действовать. И это, как ни странно, дало ему долгожданную решимость и собранность. Он уверенным шагом направился к лестничному колодцу.

Его задержал хранитель.

- Князь, всё готово для обряда. Могут служители созывать народ?

- У меня нет времени, - резко бросил Малиц на ходу. - Проведите обряд сами.

Хранитель нахмурился.

- Это неуважение к богам, князь, - заметил он ему вслед. - Ты хочешь посеять в сердцах своих людей смуту накануне их последнего боя?

Малиц резко развернулся.

- Неуважение к богам? - переспросил он со злостью. - С чего мне почитать богов, которым я безразличен? Или ты не видишь, жрец, что боги оставили нас?

Служитель богов даже бровью не повёл. Он стоял по-прежнему строгий и непоколебимый, как скала.

- Боги не оставили нас. Они нас направили. Во времена великих бедствий им приходится думать обо всём народе, о сохранении рода и крови. Приходится жертвовать частью, дабы сохранить целое. Разве ты осуждаешь отца, который не прислал тебе помощь? Ты ведь понимаешь, почему он это сделал?

- Ты забываешься, жрец!..

- Разве не было у тебя времени и возможности покинуть Зборуч? Почему ты остался его оборонять? Может, боги указали тебе этот путь?

- Радмир, - раздался голос Ванески. Жрец опустил пламенный взор, которым прожигал князя, долу и медленно повернулся на зов. - Ты же видишь, князь занят на подготовке обороны города. Он не может отвлекаться. Я проведу обряд. Распорядись.

Жрец чуть заметно кивнул и посмотрел вслед удаляющемуся князю, стремительное и легкое тело которого скоро должно стать изрубленным хладным трупом. Без чувств, без мыслей, без сомнений, без души. Старому жрецу было жаль этого так и не успевшего повзрослеть мальчишку...

* * *