Мопс - Страница 1

Александр Филиппович ПЛОНСКИЙ

МОПС

Этюд

В молодости мы безразличны к семейным реликвиям. Ценить их начинаем с возрастом. И многих не досчитываемся...

Единственная вещица, сохранившаяся у меня от предков, - фарфоровый мопс. Он чем-то похож на будду. Двух бронзовых будд я приобрел по случаю лет десять назад, поддавшись моде на старину, а скорее из-за неосознанного желания приобщить прошлое к своей повседневности.

Что мы знаем о прошлом? Я имею в виду не историю и не собственную жизнь с ее радостями и печалями, ошибками и озарениями, а прошлое рода. Можно посмеиваться над аристократом, кичащимся многовековыми ветвями генеалогического древа, или над владельцем породистой собаки, выучившим наизусть ее родословную, но... сколько поколений предков сумеем насчитать мы?

Бронзовые будды, невозмутимо застывшие в позе лотоса, и через сто лет останутся чужим прошлым. А старый верный мопс, с достоинством смотрящий на меня сквозь стекло серванта, это мое фамильное прошлое, минувший день моих не столь уж дальних предков, о которых мне известно так мало... Многие годы я не замечал его, а он, с отбитой и не очень старательно приклеенной лапой, терпеливо сидел, храня верность моему очагу.

Я машинально передвигал мопса с места на место, вынимая и ставя обратно рюмки. И однажды почувствовал на себе его пристальный взгляд...

У него были круглые оранжевые глаза с черными точками зрачков, обведенных тоненькими черными концентрическими кружками, мощные надбровные дуги, овальные розовые ушки, низкий покатый лоб с вздувшейся наискось жилой, приплюснутый широкий черный нос, выпяченные щеки и отвислый подбородок старого, полного, страдающего одышкой джентльмена.

Был он белый, коренастый, основательный. Один его глаз в упор смотрел на меня, другой, чуть кося, бесстрастно созерцал пространство...

На груди мопса крест-накрест сходились голубые ленты перевязи, увенчанной пышным бантом. Мопс не был безделушкой: на спину ему взвалили плетеную фарфоровую корзину - спичечный короб.

Принадлежал мопс моей прабабке Агафье Григорьевне и служил ей верой и правдой. Она курила и, зажигая фосфорную спичку, чиркала ею по рифленой стенке короба...

Прабабушка в молодости была крепостной. Прадед Федор влюбился в нее и выкупил у помещицы. Ребенком я видел дагерротип: суровый мужчина в военном сюртуке с эполетами. Запомнилась надпись на обороте: "Старуха, храни и жди!" Прадед был военным врачом и умер на поле боя во время русско-турецкой войны.

Вот и все, что я знаю о патриархах своего рода. Их руки прикасались к мопсу, он знает гораздо больше, чем я, и когда-нибудь расскажет... Потомкам.