Монстр (СИ) - Страница 202

Чу испугался.

Мистер Поттер умоляю, не просите об этом. Ваши воспоминания принесут только боль, они могут оказаться непосильным грузом. Не играйте с жизнью, прошу вас ради Лили.

Он схватил руку мага и сильно её сжал. Чувствуя как волнуется зять, Гарри тоже немного пришел в себя и понимающе похлопал его ладонью.

Ладно, если это так важно для вас. Уже уходишь?

Я получил странное письмо, хочу завтра с утра проверить кое-что, если опоздаю на представление нового премьера, вы прикроете меня мистер Поттер?

Уже направляясь к выходу, бросил на ходу оборотень, Гарри вздохнул – мог бы и не спрашивать.

Весь день Чу размышлял, так и так рассматривая клочок бумаги вырванный из меню дешёвого кафе, только адрес и имя. И ничего более. Что это? Приглашение, предупреждение или написавший сам не знал чего хотел. В раздумьях прошел весь вечер, ночь. И только взошло солнце, Чу решился. В числе ста двадцати трех чиновников министерства он должен был присутствовать на первом заседании премьера, но заседание было назначено на полдень, значит успеет, если конечно это не похищение. Грустно усмехнувшись, отогнал от себя дурацкие мысли и направился по указанному адресу.

Подойдя к месту встречи, Чу подумал уж не ошибся ли он адресом. Вроде, нет. Старый дом. Грязный, нависший железным крылом настил подъезда, ведьма–консьержка, больше напоминающая нищенку. Из всех углов дома так и бьет в глаза неприкрытая бедность и сопутствующая ей неряшливость.

К мистеру Грейнджу?

Она насмешливо ухмыльнувшись смерила Чу любопытным глазом, в глубинах черных зрачков проскользнуло призрение.

Пятый этаж, прямо и направо.

Старуха отложила штопку полосатого носка, приподнявшись над сидением стула, попыталась получше разглядеть визитера. По всему было видно, внешность Чу её не впечатлила. Бабка скосоротилась, облизнув бледные губы, что-то пробормотала себе под нос. Оборотень расслышал только одно слово - гномик.

«Странная она, никто еще не называл его гномиком».

Чу больше не мог выносить этой моральной пытки, он выхватил из её рук свой листок и поспешил к лестнице.

Поскользнувшись на разлитом зелье, едва не свернул шею, с трудом удержался на ногах, схватившись за перила и в отвращении отдёрнул руку, таких грязных перил ему видеть еще не приходилось.

Вслед понеслось недвусмысленное покашливание.

Дверь распахнулось от одного нажатия. Очевидно, хозяин не полагался на замки, предпочитая немного охранной магии. Наложенные чары, опознав входящего услужливо пропустили его во внутрь. Комната, в которую Чу попал сразу из маленькой и темной передней, поражала своей роскошью. Громоздкая антикварная мебель занимала почти все пространство довольно большого зала, парчовые с позолотой диваны и кресла на гнутых ножках, шкафы из красного дерева инкрустированные слоновой костью, горы дорогой посуды за стёклами трёхъярусного буфета. Алые бархатные скатерти с кистями свешивались с поставленных на середину комнаты столов. От пролитого на пол сладкого вина в воздухе кружился мягкий пьянящий аромат. Чу задел ногой завернувшийся край ковра и из его складок выкатился хрустальный стакан с остатками спиртного. Перешагнув через него, оборотень направился к окнам, завешенным тяжелыми гардинами. Несмотря на позднее утро, в квартире еще спали. Не заботясь о приличиях, рванул толстые складки, открывая солнечному свету путь в комнату. На кровати зашевелились, только сейчас гость рассмотрел во всех подробностях, стоящую в глубине зала огромную низкую кровать. Натыкаясь на столики с остатками ужина, подошел ближе. Двое юношей сладко спали бесстыдно выставив напоказ обнаженные тела. Яркий свет мешал, и они недовольно бурча, натягивали на себя атласные черные простыни.

Извините.

Пробормотал Чу, найдя шнурок от балдахина опустил полог над постелью.

Хозяина квартиры нашел на кухне.

Тот сидел возле приоткрытого окна и курил. Незнакомец был так же обнажен, как и его любовники, единственным одеянием служила багровая скатерть содранная с одного из столов. Мягкий бархат спускался с плеча, открывая бледную кожу спины и одну остро-очерченную лопатку. Чу застыл в дверях, не зная пройти ему или остаться.

Волшебник несомненно почувствовал его, еще когда он только переступил порог, но оставался неподвижным.

Сигарета тлела, распространяя удушливый смрад.

Не могу отвыкнуть, - тихо начал разговор сидящий, вдруг резко развернувшись лицом к гостю, продолжил гораздо громче, - от дурной маггловской привычки, курить травку.

Чу не мог поверить.

Мерлин лишь продолжал глубоко затягиваться, дыша ядовитым дымом. Теперь он сидел в пол-оборота к нему на трехногой шаткой табуретке, закинув ногу на ногу и пристально смотрел на старого друга.

Я думал, ты давно мертв. - Брякнул Чу. - Восемь лет не было известий. Всех кого я не спрашивал, не могли сказать ничего определенного. Массовое отсутствие памяти. На меня глядели как на сумасшедшего. А теперь через столько лет ты присылаешь свой адрес, сидишь и смотришь на меня, так словно ничего не произошло!

А что произошло?

Сигарета дотлела, Мерлин раздраженно раздавил окурок в треснутом блюдце.

Чу вдруг осознал как сильно эта кухня в отличие от богато убранной спальни поражает своей заброшенностью. Ржавая давно не чищеная раковина, забитая гниющими остатками пищи, обрывок серого бумажного полотенца над ней, обшарпанный столик, не мытый очевидно с прошлого года. Окна с треснутыми стеклами.

Не смотри, - заметив, как друг начал водить глазами по стенам, приказал Мэрл. - Это все иллюзия. Просто мне уютно в подобной обстановке.

Уютно?

Чу уставился на парочку жирных черных тараканов исследовавших его ботинки, он осторожно раздавил одного, несчастный с едва слышным хлопком, прекратил свою сытую жизнь. Второму удалось бежать.

Ты где был? Почему никто не помнит тебя и почему ты, скотина, не давал о себе знать так долго!

Закричал Чу. Не владея собой, подбежал, схватив Мерлина за плечи, полностью развернул к себе лицом и только заметил как дрожат его судорожно сжатые губы.

Мэрл едва сдерживался.

В огромных карих глаза застыло безумное страдание и оборотень был не в силах вынести этого взгляда. Он шагнув вперед, крепко прижал друга к себе, чувствуя как промокает рубашка, вцепился пальцами в седой затылок.

Ты… последняя сволочь…. Мерлин! - Едва выдыхая слова, шептал он, - как ты мог быть таким жестоким со мной. Молчи, не оправдывайся, у тебя всегда было что сказать. Почему ты молчишь?

Осознавая всю алогичность своих слов, Чу было наплевать на их смысл.

Мерлин понимал его и без этих ненужных звуков. Он сам, все теснее прижимался к Чу, вымачивая горькими слезами батистовый край его сорочки. Руки словно моля, потянулись к другу. Тот заметил, как они дрожали, Мерлин боялся, что его оттолкнут в последнюю минуту. Чу не оттолкнул, даже когда Мерлин вцепился в него, до боли погрузив длинные ногти в кожу, как когда-то, в брутовской школе.

Сколько прошло времени, никто не мог сказать.

Мерлин по прежнему сидел на табурете, Чу стоял рядом, прижимая его лицо к своему животу. Их руки были переплетены, глаза закрыты. Никто им был не нужен.

Э.. - в кухню заглянул совсем молоденький мальчик, ни сколько не смущаясь застывших в объятиях друзей, подошел к крану и открыв начал умываться.

Чу обернулся.

Ты кто?

Патрик. А ты?

Не твое дело!

Рык изданным Мерлином заставил подпрыгнуть тарелки и чашки на грязном столе. Мальчик пожал плечами.

Ну извини, нам уходить?

Убирайтесь, все убирайтесь!

Мэрл все еще стискивал оборотня в объятьях, но Чу понимал теперь в нём уже не было той отчаянной жажды прикосновения, теперь друг был похож на жадного, изголодавшегося хищника держащего в лапах добычу и не желавшего её ни с кем делить. Чу осторожно высвободился из давящего плена его рук.