Монстр (СИ) - Страница 7

Вот и я осторожно шагнула вперед, вглядываясь в полутьму и пытаясь рассмотреть в ней что-нибудь. Когда в гостиной на фоне окна нарисовался мужской силуэт, сердце подпрыгнуло к горлу, мешая закричать во всю силу легких. Я дернулась, собираясь мгновенно отступить к двери и убежать прочь, но меня остановил приказ:

— Стой, Нелл. Не пугайся. Это я.

Я замерла как вкопанная. Незваный и нежданный гость говорил совсем тихо, но я узнала бы этот голос из тысячи. Ниточки паутины, когда-то опутавшей меня, напряглись, заставляя остановиться и снова обернуться к нему. В темноте я не могла разглядеть его лицо, но мне это было и не нужно. Я все равно уже была уверена на сто процентов, что передо мной стоит Маркус Фрост.   

Глава 5

Самым страшным в смерти Маркуса было то, что его убили. И то, как его убили.

В ту пятницу, как и за неделю до нее, когда я отрабатывала последний день перед отпуском, он снова задержался в штаб-квартире. Кроме ночной охраны, в здании оставались еще только несколько магов, в том числе Фрай. Но они все находились в своем департаменте, в другой части здания.

Как внутрь проник неизвестный, несмотря на все системы защиты и контроля за входами и выходами, расследование так и не выявило. Ни наше, ни то, что проводил Корпус гражданского правопорядка. А неизвестный смог не только проникнуть на территорию Корпуса Либертад, но и подключиться к системе видеонаблюдения, послав на мониторы в комнате охраны закольцованное изображение. Сами камеры продолжали снимать и записывать, поэтому момент убийства Маркуса оказался запечатлен во всей красе.

В роковой для него час он находился на девятом, предпоследнем, этаже штаб-квартиры Корпуса. Там преимущественно располагались медицинские, биологические и генетические лаборатории. Что он там делал, тоже так и осталось тайной. Камеры записали, как в последние минуты жизни он работал за одним из компьютеров генетической лаборатории.

Остальное я знала со слов Берта, поскольку моего доступа к результатам нашего расследования не хватало, а КГП считал необходимым посвящать в детали и результаты только родственников, к коим я не относилась. Берт однажды имел неосторожность напиться в моей компании. Тогда и рассказал мне, как все было.

Неизвестный, чье лицо не попало ни на одну из камер, проник на этаж, на котором работал Маркус. Тот его увидел, они даже обменялись парой фраз, но поскольку звук камеры не записывали, содержание их разговора тоже осталось тайной. Потом мужчина — об убийце наверняка знали только пол — достал пистолет и сделал два выстрела.  Одна пуля попала в грудь, другая — в живот. Маркус упал, но убийца вопреки ожиданиям не сделал последний выстрел в голову, чтобы оборвать его жизнь. Он лишь достал из внутреннего кармана куртки какое-то устройство, поставил его на стол и включил на нем таймер. А потом ушел.

— Устройство отсчитывало пять минут до взрыва, — говорил Берт, пустыми глазами глядя на бутылку водки, стоявшую на столе перед ним. — Пять минут смертельно раненный Маркус пытался добраться до него. Не знаю зачем, он бы все равно его не обезвредил. Просто он был таким: до последнего надо пытаться что-то сделать.

Взрывом тогда полностью уничтожило лабораторию, в которой в Маркуса стреляли, серьезно пострадали десятый и восьмой этажи, в здание долго никого не пускали из-за угрозы обрушения, но потом все восстановили.

Похороны я почти не запомнила, слишком нереальным мне тогда казалось происходящее. Я даже не до конца понимала, на каком свете сама нахожусь. Все выглядело таким странным, неправильным. Грудь сдавливало, я совсем не могла дышать, даже плакать уже не могла. И почти ничего не видела вокруг. Но я запомнила, что мы хоронили закрытый гроб. И даже тогда я подозревала, что в нем нет тела. Ходили слухи, что останков Маркуса обнаружить не удалось.

Может быть, именно поэтому я так долго не могла поверить в то, что его больше нет? И именно поэтому никак не могла перевернуть эту страницу своей жизни?

— Он что-то нашел, — бормотал пьяный Берт в тот вечер, когда его потянуло на откровенность. — Поэтому его и убили. Он ведь не первый раз задерживался в штаб-квартире, возможно, не первый раз ковырялся в компьютерах генетиков. Искал то, что они не сохраняли на сетевые диски. Думаю, он что-то нашел. И его решили убрать. А вместе с ним подчистили все, чтобы во время расследования ничего не нашли. Все взорвать — и концы в воду.

Я слушала его и не знала, как относиться к этой версии. Они с Маркусом были хорошими друзьями. Настолько близкими, насколько это было возможно. Берт работал в Корпусе гораздо дольше, к тому же был лет на пять старше. Он давно мечтал о должности старшего следователя, но стоило ему приблизиться к этой мечте, как в Корпусе появился Маркус, и должность отдали ему. Я не знаю, как это отразилось на их отношениях тогда. Когда я пришла в группу, они уже дружили. Правда, Берт продолжал грезить о должности старшего следователя. И все-таки получил ее. После гибели Маркуса. Возможно, Маркус делился с ним какими-то подозрениями, но почему тогда официальное расследование так и не докопалось ни до какой сути?

— Там было что-то еще… — пробормотал Берт в самом конце разговора. — Зачем камеры все-таки вырубили?

Когда я вопросительно посмотрела на него, он уточнил:

— Запись. Секунд за тридцать до взрыва… Ее все-таки отключили.

Тогда я не придала этому значения, но сейчас, стоя на пороге гостиной, на границе света, зажженного в коридоре, и темноты, царящей в комнате, я смотрела на мужской силуэт, выделяющийся на фоне окна, и мой мозг цеплялся именно за эту деталь. Тридцать секунд до взрыва, в которые в лаборатории происходило что-то так и оставшееся тайной.

Не знаю, как долго мы стояли друг напротив друга в молчании. Я не решалась зажечь свет, поэтому Маркус сам щелкнул выключателем на другой стороне комнаты.

Я мгновенно забыла, как дышать, глядя в прозрачно-серые глаза в обрамлении очень черных ресниц. Только теперь я поняла, что не включала свет, потому что боялась увидеть вытянутый зрачок.

У него заметно отросли волосы, подбородок и щеки были покрыты многодневной щетиной, мятые брюки и рубашка смотрелись на нем так, как будто он только что их с кого-то снял, но улыбался Маркус точно так же, как делал это три года назад в маленькой переговорной со скучными белыми стенами: доброжелательно, сдержанно и чуть отстраненно.

— Здравствуй, Нелл.

Забыв о том, что между нами всегда существовала некоторая дистанция, я в два шага преодолела разделявшее нас расстояние и заключила Маркуса в объятия. Он обнял меня в ответ и тихо рассмеялся, щекоча шею горячим дыханием.

— Я знал, что ты будешь рада меня видеть, — почти прошептал он. — И я рад. Если бы ты знала, как мне тебя не хватало все это время…

В его голосе прозвучало что-то такое, что заставило армию мурашек совершить марш-бросок по моей спине. Я чуть отстранилась, чтобы снова посмотреть на его лицо. Неужели тогда, два года назад, в нашу последнюю встречу, мне не показалось?

— Где же ты был все это время? — сквозь неизвестно откуда взявшиеся слезы спросила я, окончательно забывая обо всех границах и касаясь кончиками пальцев его заросшей щетиной щеки.

— Это очень длинная история. — Маркус мягко, но настойчиво высвободился из моих объятий, на мгновение сжав руку в своей. — А у нас мало времени. Вы узнали о проекте «Ангел», и теперь вам всем грозит такая же опасность, как и мне.

В голове толпилось столько разных мыслей, вопросов и слов, что я не могла выбрать, с чего начать, и только бессмысленно хватала ртом воздух. Это заставило Маркуса снова улыбнуться.

— Заваришь нам чай? — спросил он с едва заметной насмешкой в голосе. — А я тебе расскажу короткую версию для начала.

Я кивнула и пошла на кухню, чувствуя благодарность за то, что он сориентировал меня, дав задание. Такая простая и понятная вещь, как приготовление чая, помогла мне успокоиться и снова почувствовать связь с реальностью.