Монстр с края света - Страница 51

Молча Дрейк взвалил ученого на спину и пошел вперед.

— Как устанете, сэр, я вас сразу же сменю, — напомнил Том Белден. — Только не забудьте сказать!

Сильнейший ливень в мгновение ока окатил четверых путников, вымочив их до нитки. Вода низвергалась с небес сплошной стеной, как будто там, наверху, кто-то опрокинул все ведра, открыл все шлюзы и взорвал все сразу дамбы. Видимость сократилась до минимума. Лучи фонарей пробивались не далее чем на несколько ярдов, выхватывая из сумрака пузырящиеся лужи, серые проплешины лишайников, стойко сопротивляющихся хлещущим по ним струям, омытую влагой кергеленскую капусту, прибитую к земле дождем и ветром жесткую траву.

И все же люди упорно продвигались вперед, хотя с каждым шагом идти становилось все труднее. Через некоторое время Дрейк остановился, перехватил биолога поудобнее и прохрипел:

— Говорите, Бичем! Что угодно, лишь бы отвлекало.

Он сам не желал думать, что с ними произойдет, когда ночная тьма окончательно покроет остров и единственным оружием против нее будут их жалкие фонарики, но еще больше Дрейк не хотел, чтобы об этом думали другие. Им еще только заблудиться не хватало для полного счастья!

Оранжевый трезубец молнии прорезал небо от горизонта до горизонта, и вспышка на долю секунды высветила блестящий от влаги каменистый грунт. Нигде поблизости не было видно ничего похожего на укрытие.

— Почаще бы так сверкало, — буркнул Дрейк, шлепая по лужам тяжелыми, промокшими сапогами. Нора держалась рядом, заботливо освещая ему дорогу фонариком. Словно откуда-то издалека до них доносился голос ученого, заглушаемый раскатами грома и гулом разыгравшегося шторма.

— О дальнейшем развитии событий нетрудно догадаться. Так как глубинные слои грунта слишком сильно прогревались подземным жаром, растения обзавелись поверхностными корнями с капиллярными придатками, чтобы высасывать питательные вещества и воду из самого верхнего, наиболее охлажденного и богатого гумусом слоя почвы. Такое усовершенствование стало важнейшим шагом на пути достижения основной цели. Теперь корни больше не служили якорем в долгую зимнюю ночь, а, напротив, превратились в средство передвижения. Один Бог ведает, с чего все началось? Возможно, корень одного изголодавшегося растения случайно зацепился во мраке за корень другого. Хозяин корня почуял пищу. Но прежде чем до нее добраться, источник пищи необходимо было умертвить. Не знаю, кто из них вышел победителем, но убийца сожрал свою жертву и выжил. Со временем он научился использовать свои корни для передвижения, а ветви — для нападения или самозащиты. Его потомки унаследовали все эти ценные качества и постепенно вытеснили менее удачливые виды из своей среды обитания. И наконец завершающим шагом на пути эволюции стала усовершенствованная система размножения. Очень многие деревья размножаются почкованием, но эти пошли дальше! Вместо почек они научились выращивать себе подобных — точные копии, только в миниатюре. Таким образом, они окончательно превратились в деревьев-охотников. А когда нападать стало больше не на кого, они принялись за своих же собратьев!

Еще одна оранжевая вспышка перечеркнула небо, но не такая яркая, как предыдущая. Дрейк неутомимо двигался вперед с Бичемом на закорках. Набравшаяся в сапоги вода противно хлюпала. Рядом семенила Нора с двумя ружьями за плечами, а замыкающим шел Том Белден, который тоже тащил два ружья — свой дробовик и карабин начальника.

— Так продолжалось миллионы лет, — звучал, продираясь сквозь раскаты грома и шум дождя, назидательный голос ученого. — Сменились сотни тысяч поколений, прежде чем процесс эволюции привел к появлению дерева-убийцы в том виде, который нам, увы, так хорошо знаком. Днем это самые обычные деревья. Они укореняются в почву и питаются традиционным способом. Те образцы, что отобрали мои коллеги в оазисе Горячих озер, были взяты летом, в разгар полярного дня, и в дальнейшем, насколько мне известно, ни разу не попадали в затемненное помещение. И слава богу, потому что в темноте у них просыпается охотничий инстинкт и они сразу превращаются в кровожадных монстров! Могу себе представить, во что они превратили бы станцию в бухте Гиссела, если бы попали туда полярной ночью! Зато летом, как я уже говорил, они вполне безопасны. Кстати, размножаются они тоже в летнее время. Созревшие почки отделяются от ветвей материнского дерева и расползаются в поисках пищи. Обычно они укореняются в норках и трещинах, выставляя наружу только стебельки с шипами. Но если им не удается найти подходящее местечко, почки тоже начинают охотиться. Поэтому они и на нас пытались нападать.

Дождь и ветер не унимались, темнота сгущалась, но это были пока только цветочки — свой главный удар по острову природа приберегла напоследок. Дрейк размеренно переставлял ноги, словно не замечая тяжелой ноши за плечами. Он уже потерял счет времени, но в конце концов двойная нагрузка подточила даже его могучий организм. Приметив небольшой распадок с подветренной стороны от дороги, Дрейк, пошатываясь, свернул туда. Фонарь в руке Норы высветил плоский камень. Кряхтя от натуги, изнуренный «носильщик» опустил на него Бичема и с трудом выпрямился.

— Отдохнем минутку, — прохрипел он, — и сразу пойдем дальше.

— Бросьте меня здесь, — опять взмолился ученый.

Никто не удостоил его ответом. Дрейк подыскал местечко посуше и растянулся прямо на земле, не обращая внимания на сырость и льющуюся с неба воду. Том Белден примостился рядом и тихонько сказал:

— Вам надо передохнуть, сэр. Дальше я его понесу. — Затем повернулся к Бичему и удивленно произнес, будто продолжая прерванную дискуссию: — Как же такое может быть, доктор, что они охотятся на себе подобных? Они же истребят друг друга, пока не останется одно, самое сильное! Или я чего-то не понимаю?

Сильнейший порыв ветра и мощный раскат грома были ему ответом. Биолог приоткрыл глаза и устало сказал:

— По-моему, я достаточно подробно все объяснил. Летом деревья укореняются и почкуются, разбрасывая во все стороны созревших монстриков. Летом это просто деревья. С наступлением зимы и темноты они охотятся друг на друга и на свое же потомство, которое за летний период успевает изрядно подрасти. Согласен, к весне популяция порядком сокращается, но остается все же достаточно особей, чтобы за лето снова размножиться. Одно дерево дает сотни, тысячи почек, вот почему пищи хватает на всех. Картина действительно неприглядная, но такова жизнь, мой юный друг. Зимой там, наверное, такие битвы разыгрываются… С другой стороны, многие хищники не прочь полакомиться собственными детенышами, так что не стоит торопиться осуждать деревья, у которых, в отличие от львов или тигров, просто нет другого выбора.

Ночь подкралась незаметно, застигнув врасплох четырех смертельно уставших, насквозь промокших и продрогших людей. Они нашли временное убежище в неглубоком распадке, защищенном от ветра выщербленной эрозией скалой. Вокруг них и над ними постоянно гремело, сверкало, свистело и завывало, упругие струи дождя хлестали им в лица, а земля пропиталась влагой и превратилась в липкую грязь, разъезжающуюся под ногами. Стихия бушевала, но шторм еще не достиг своего пика, а только раскручивал обороты. Дрейк с неохотой поднялся, намереваясь отправиться дальше, и в этот момент шум ночной бури огласился пронзительным воплем Норы.

На краю распадка, в котором укрылись люди, возникло какое-то движение. Вспышка молнии на мгновение озарила мрак. За ней другая. Они высветили перед путниками кошмарную картину: одно за другим в низину спускались хищные антарктические деревья.

Ветви переднего монстра беспорядочно извивались, помогая, должно быть, сохранять равновесие под натиском штормового ветра. Длинные, узловатые корни выбрасывались вперед, держась за землю, и тут же сокращались с отвратительным скрипом, подтягивая нелепо раскачивающийся толстый ствол еще на несколько футов вперед. Это омерзительное передвижение напоминало поведение пьяного, с трудом удерживающего равновесие, чтобы не свалиться.