Монолог о браке - Страница 2

Он. А действительно, отчего же они пьют?

Официантка. Отчего не пьют лучше спросите. От плохой погоды пьют?

Он. Действительно, предположим, холод или там сырость пронимает или, наоборот, жара…

Официантка. А от расстройства всякого? С горя… или с женой там поссорился.

Он. Или помирился…

Официантка. А из-за жилищных условий – разве не пьют?

Он. А как же… Допустим, тесно соловью в квартире, или, наоборот, слишком просторно.

Официантка. Дальше идут праздники… Я думаю их подразделить на личные и общественные…

Он. Мудрая девушка.

Официантка (усмехнулась). А дальше в голову ничего пока не идет… Я думаю, все остальное надо объединить в один пункт – «захотел человек – и напился».

Он не успел ответить, так как его друг Геныч, выкрикнув во сне «Серов – двадцать первый», просыпается, встает и подходит к его столику

Он. Геныч! Пришел!

Геныч (несколько важно). Привет. (Садится) Ну как ты?

Он. А ты?

Геныч. Хорошо.

Он. А вообще?

Геныч. Тоже хорошо.

Он. Женат?

Геныч. Почему ты так решил?

Он. На часы смотришь. Только уселся и сразу приник к часам. Вы, женатики, всегда торопитесь. Ну куда ты так торопишься? Ну что там тебя ждет такое развеселое? Поделись… (Официантке) Может, прервете свою научно-исследовательскую работу и принесете товарищу?

Официантка (поднимаясь). Научно-исследовательскую… Ха-ха! Скажете же… Ха-ха! Исследовательскую! Ха-ха! (Уходит).

Он. Сколько мы с тобой не виделись?

Геныч. Ты учти только, я ведь…

Он. Я знаю, ты не пьешь. Да ты не бойся, плачу-то я: ведь у вас, женатиков, копейка всегда лишний рубль бережет – тот самый, который ты все равно не получишь: жена заберет. Да садись ты, наконец, не маячь.

Геныч (солидно). А ты чего-то все говоришь-говоришь, а я не понимаю. Шутки шутишь, а мне не смешно… Прости, но, по-моему, какие-то плоские у тебя шутки выходят, тебе не кажется?

Он (насмешливо). Кажется… Кажется. Тсс… Не мешай – я вспоминаю. (В зал) Сверстник – он был круглым отличником… Он был сладостной мечтой родителей в нашем южном городе-курорте. После школы мы оба поехали поступать в университет, в столицу. И оба поступили.

Входит Официантка с коктейлями.

Официантка. Мало пунктов получилось… Может, их еще на какие-нибудь подпункты разбить?

Он. Не порть… «Захотел – и напился» – это почти классика. (Продолжает, глядя на Геныча) Но в университете его ожидала метаморфоза… Вы поглядите сейчас на его степенный вид! А всего восемь лет назад в университете он был худ, строен, красив, он открыл, что похож на…

Геныч (торопливо). Алена Делона!

Он. И все девицы…

Геныч. Штабелями…

Он. И его так потрясло открытие собственной привлекательности, что он уже был потерян для знания. Он забросил занятия, он предался удовольствиям, он сошел с ума, он смотрелся во все полированные поверхности. А как он умел разговаривать с девушками!..

Геныч. С любой девушкой…

Появилась Официантка с распущенными волосами.

Он (в зал). Это уже не официантка. Это – моя очередная фантазия: это – «любая девушка».

Геныч (молодцевато). Девушка, а я вас где-то видел – в смысле хочу с вами познакомиться.

Официантка смеется.

Он. Какое начало!

Геныч. Откуда путь держите и куда?

Официантка. Кино вчера смотрела.

Он. Течет-течет беседа!

Геныч (девушке, весело). Кино хорошее?

Официантка (хохочет). Хорошее. И конец хороший. Я люблю, когда с хорошим концом.

Он (в зал). Вы только обратите внимание! Она помирает от смеха, будто он сообщил ей какие-то потрясающие вещи.

Геныч. Главное – не останавливаться. (Девушке) Смотри, парень длинный идет.

Официантка (смеясь). У меня брат тоже длинный.

Геныч. Но покороче меня.

Официантка. А у нас на работе есть длинная девица – Комарова ее фамилия – она в баскет играет.

Геныч. А я знал одного длинного – так он ходить не мог, такой был длинный. Да, я забыл, я ведь участник всесоюзной переписи населения. Так что попрошу… имя… фамилия… телефончик – рабочий и домашний. (Девушка в восторге хохочет, уходит) А ты не умел…

Он. А я не умел… О застенчивое мое отрочество! О чувствительность! О примитивно-греховно-возрастные мысли, которые посещали меня в родном городе-курорте, когда натыкался я глазами на щедро обнаженные тела жительниц нашей необъятной родины. Но нет, вы не имели никакого отношения к мечте о ней… Ее лицо плыло в вышине в мечтаниях – оно было похоже на лицо Беляевой Люси из 4-го класса родной школы. (Геныч хохочет.) Да, конечно, и она была влюблена в тебя… Ты был всегда обаяшка… В десять лет ты подходил на улице к любой представительнице женского пола, просил пять копеек… и получал в ответ пригоршню монет и ворох восторгов типа: «Ну зачем тебе такие ресницы – отдай их мне!» И когда я уязвленный твоим успехом, принципиально обращался с подобной же просьбой, то мой облик почему-то порождал у них только недоуменные вопросы: «Сколько тебе лет? А где сейчас твоя мама? А зачем тебе такие деньги?»

Геныч. Регламент старый.

Он. И уже в десять лет я сказал себе, как Чехов: «Меня не любили женщины!» И я завидовал тебе… И поэтому я так испугался тогда в этом кафе… Ты хоть помнишь, что случилось тогда в этом кафе?

Геныч. А что?

Он. Серьезно не помнишь? В этом кафе ты познакомил меня…

Геныч. С кем?

Он. С моей женой, кретин! (В зал, указывая на столик, за которым сидит Она.) Она сидела за тем же столиком с некрасивой подругой.

Она. Ну почему уж такой некрасивой?

Он. А вот это загадка: любимой подруге положено быть некрасивой.

Она смеется.

Он. Она хороша!

Ее мать. Ах, как она хороша!

Он. На мехмате – на трагически бедном красивыми девушками мехмате – многие были в этом уверены.

Ее мать. Она – красавица!

Он. Правда, после окончания университета только трое по-прежнему разделяли эту уверенность: ее мать, я и она сама.

Геныч. Хай-класс! (Поднимается.)

Он. Может, не надо?

Но Геныч уже подходит к ее столику что-то говорит, и Она смеется. Он еще что-то говорит – и Она заливается смехом. Тогда Он вынимает записную книжку и о чем-то ее спрашивает.

Он. Сейчас он запишет ее телефончик. А потом начнет возвращаться в общежитие очень поздно, а потом однажды я спрошу его дрожащим голосом: «Как дела?»

Геныч (оборачиваясь. Все то же… Короче, селявивка или «все путем», как говорят трудящиеся.

Возвращается.

Она (вслед). Но все случилось иначе. К несчастью.

Геныч (возвращается, искренне удивлен). Ты знаешь, старый, какая ерунда… Она хочет, чтобы ты тоже подошел.

Он тотчас вскакивает.

Она. Ты сидел такой смешной, растерянный, мне тебя просто стало жалко.

Он. Так ты сказала потом. И в дальнейшем ты почему-то очень любила меня жалеть.