Монолиты готики - Страница 2

Завершив трапезу, гость направился к постаменту, на которой стояла реликвия.

Бессчетные вампирские предки, свесившиеся с жердочек ДНК, хмуро взирали на происходящее.

Первое, что сделал Лео, открыв глаза, это ощупал грудную клетку на предмет инородных предметов.

Корни сей фобии, очевидно, гнездились в далеком детстве, а именно – в рассказах бабушки, укладывавшей внучка спать с шутливыми (ей так казалось) угрозами. Мол, от осинового кола не застрахован ни один мальчик, отказывающийся пить консервированную кровь.

Лео вырос, но инстинктивные страхи остались. Да, у вампиров тоже есть фобии, психоаналитики – вот уж истинные кровососы, – и даже психиатрические клиники.

Имя Лео звучало солидно и грозно: Леонард Краулер, хотя порой он хотел бы называться Нео. Это единственное, что можно поделать, не замахиваясь на святое. Не покладая ни рук, ни перепончатых крыльев, валашские предки столетиями покрывали род лакированными слоями чести и славы. В чем весьма преуспели, чего не скажешь о материальном благосостоянии.

Лео, разумеется, гордился своими корнями, но был бы благодарен еще больше, если бы, помимо имени, предки оставили ему подвал, заваленный золотом, награбленным со времен Крестовых Походов, либо захудалую финансовую империю. За такой срок можно было бы заняться чем-нибудь еще, помимо межклановых войн и побитого молью фамильного стяга!..

Леонард предавался таким мыслям лишь в минуты неизбывной тоски, когда мир виделся ему опостылевшим и серым. В остальное же время был полностью доволен своей жизнью. Его уважали, ведь в Клане не так уж много имен, каковые могли похвалиться столь славной историей. Род Краулеров терялся во мгле столетий, и о том, что там, на самом дне, не знал и сам Лео. Черные бездонные шахты всегда внушают трепет (в отличие от соблазна стоять на самом краю). Когда-то фамильное имя горело яркой звездой на небосводе Кланов, но войны и честь обходятся баснословно дорого….

Лео был последнем в роду, и все, чем он располагал, находилось на территории скромного земельного участка. Необходимо обзаводиться потомством, но для этой цели требовались барышни с соответствующей родословной. Поглядев же на унылый особняк, оные создания исчезали с шелестом крыльев.

Впрочем, Лео любил поместье. Под этой крышей он чувствовал себя вполне комфортно.

Да, непосредственно под крышей. Вампир зевнул, потянулся, и откинул крышку гроба. Вопреки расхожим предпочтениям, Леонард почивал не в подвале, а на чердаке – окно, забитое досками от солнечных лучей, закрывали бархатные портьеры. Своего рода будуар, размещавшийся на 3-м этаже вместо 1-го. В подвале обжились здоровенные крысы (питавшиеся, не иначе, собственным пометом), и, кроме того, там неизменно царил арктический холод, – даже если на улице июльское пекло. Отапливать столь обширное помещение Краулер считал напрасным расточительством. И потом, не всякий охотник на вампиров отправится сперва на чердак, а уж затем – в подвал. Лео успокаивала такая мысль, хотя последнюю (да-да, она была барышней) из рода Ван Хельсингов укокошили более столетия тому назад.

Вампир осторожно вылез из гроба. «Транквилизатор 2000», последняя модель – мореный дуб, золоченые ручки и кроваво-красный атлас. Рядом стояла прикроватная тумбочка.

Зевая, Краулер набросил черный халат, расшитый китайскими драконами, и направился к выходу. Половицы сопровождали шаги благожелательным скрипом. Вдруг что-то заставило Лео притормозить. Нечто странное, чего вчера здесь не было.

У порога лежал большой белый конверт.

Очевидно, просунули под дверь. Последняя была надежно заперта, но вампира охватила паника. Здесь был чужак! Кто-то проник в дом – посреди белого дня, когда все порядочные существа мирно спят!..

Стоп, – сказал себе Краулер. Бросил взгляд на часы. 22:44 – горели во тьме хищные цифры. За окнами – глухая ночь. Поздновато, – отметил вампир, – для холостяка, у которого дел невпроворот. Не исключено, что конверт принесли при свете дня. Если так, это был человек. Поскольку нигде не видно факелов или осиновых кольев, приходил прислужник. Соискатель, выполняющий для Клана мелкую работу – за деньги или перспективу долгой жизни.

Подняв конверт, Лео сразу же убедился в верности своих рассуждений: на другой стороне красовался логотип Клана. Череп с непропорционально длинными – даже для вампира – клыками, окруженный пентаграммой. Братья из Клана Гирудо прислали повестку. Наверное, приглашение на вечеринку или встречу выпускников Чего-то Там. Улыбнувшись, Краулер сунул конверт в карман, и, отодвинув четыре задвижки, толкнул дверь.

Длинная узкая лестница утопала во мраке. Как и все вампиры, Леонард отменно видел в темноте, а за перила держался сугубо для поддержания равновесия. Продолжая зевать (да, накануне засиделся – подвернулась занятная книженция), Краулер спустился на второй этаж, в апартаменты, – комнаты с довлеющим над декором запустением. Лео использовал всего несколько, в прочие не заглядывал годами. Зачем?.. Пространства ему требовалось совсем немного, благо, вокруг не суетились супруга, кухарки/экономки/садовники и назойливая детвора, у которой режутся клыки. Вампир был одинок, и излишки свободных кубометров вгоняли его в депрессию.

Признаков чужого присутствия заметно не было – если не считать следов, оставленных крысами в крошеве извести, но эти твари не считали себя чужаками. Прислужник не совал нос, куда не следует, и поспешно удалился. Его можно понять: не всякий домовладелец станет выяснять, в чем суть да дело, прежде чем высосать всю кровь до капли. Леонард не стал бы.

Ближайшая ванная, более-менее пригодная для эксплуатации, примыкала к одной из комнат. Помещения принято считать опочивальнями при том непременном условии, что там наличествует ложе (или хотя бы диванчик). Вампиры безразличны к подобным условностям: последний в роду Краулеров спал на чердаке, спальню же использовал в качестве гардеробной. Огромные шкафы доставлявляли Лео не только прагматичный экстаз собственника, но и эстетическое наслаждение. Фунты кичливого шмотья в антикварной оболочке красного дерева… Кровососы помешаны на тряпках.

Лео прошел в ванную, и, опершись о раковину, вгляделся в зеркало. Неправда, что кровососущие члены общества не отражаются в зеркальных поверхностях. Очень даже – ничуть не хуже обычных людей. Вампиры с охотой практикуют нарциссизм и самолюбование, причем способны предаваться этому часами.[2] Строго говоря, представлялось бы весьма непростым делом держать марку, когда проблему составляло даже ежевечернее бритье.

Краулер поскреб щетину. Вгляделся в красные глаза, тряхнул гривой белоснежных волос.

Он не использовал химию, – Лео был необычным вампиром. Альбиносом. Его организм отрицал пигментацию. Внешность, конечно, эффектная, но привлекала немногих. Большинство сторонились. Как люди, так и собратья по Клану. Появившись на свет, крошечный Краулер вызвал множественные пересуды. Мол, «долго не протянет», и «не к добру». У вампиров альбиносы рождались чрезвычайно редко, и как будто бы приносили одни беды.

Как бы там ни было, отсутствие пигментации не компенсировалось чем-либо экстраординарным. Ни умением поднимать мертвецов из могил, ни невосприимчивостью к солнечному свету. Затруднения в общении, конечно, то и дело возникали, но Лео свыкся, – «перестал волноваться и понемногу начал жить».

Старался. Вот уж сотню лет.

Завершив процедуры, Краулер отправился на кухню – помещение огромных масштабов, выложенное черно-белой плиткой и уставленное массой утвари, в поверхностях которой отражалась любая, мало-мальски эффектная внешность.

В холодильнике стоял початый бутыль с фирменной этикеткой – сексапильная вампирша тянет через соломинку содержимое изящного бокала.

Леонард непринужденно приложился к горлышку.

Неряшливый слоган гласил: «Не чувствуйте разницы!». Человек, возможно, не почувствовал бы. Либо ОБРАЩЕННЫЙ третьего дня. Альбинос же, употреблявший кровь всю свою жизнь, все-таки чувствовал. Ему было ничуть не зазорно пробавляться телячьей кровью взамен человечьей – живой, высосанной из раны. Краулер привык питаться неспешно и обстоятельно, к чему, само собой, не располагали трепыхания и крики. Нет резона менять тишину и уют на суматоху улиц – единственно ради того, чтобы утолить Жажду.