Монолиты готики - Страница 16
– Скажи, – начал Леонард (не для того, чтобы завязать беседу, но чтобы нарушить молчание, становившееся невыносимым), – тебе не… страшно было здесь, одному?..
– Страшно?.. – Доктринус пренебрежительно хмыкнул. – Нет. Это самое сердце нашей обители, и уж если где-то вампир может чувствовать защищенность, так только здесь. Кроме того, преступник провернул все, что хотел, и СЮДА не вернется. Это наиболее безопасное место во всей Цитадели.
– А как насчет того, что все злодеи возвращаются на место преступления?..
– Возвращаются, но лишь тогда, когда там еще осталось, на что поглядеть. А в нашем случае, как ты понимаешь, дела обстоят по-другому. – Усмехнувшись, Доктринус обвел рукой мрачные стены. – Если, конечно, вор – не фанат «Баек из склепа».
Краулер подавленно кивнул. Он уже пожалел, что задал сперва один нелепый вопрос, и, вслед за тем, еще более глупый. Требовалось поскорее исправить положение. Продемонстрировать, что сам-то он ничуть не испуган, и более Доктринуса осведомлен насчет повадок «расхитителя гробниц обыкновенного».
«Как, в таких ситуациях, поступают великие сыщики? – спросил себя альбинос. – Ах да, бродят кругами, и, состроив умную мину, рассказывают о том, ЧТО случилось. Что же, собственно, случилось У НАС?..» Посмотрев на белый контур, каковым обвели тело Титуса, Лео не испытал ничего, кроме досады.
К своду крепились металлические жердочки, предназначенные для тех стражей, кто не читает «Playboy» – дабы летучие мыши, уцепившись коготками, могли спокойно свисать вниз головами… «Судя по всему, – думал Краулер, – Титус что-то увидел или услышал, спикировал к полу, где…»
Тут альбинос с удивлением обнаружил, что Доктринус развернулся, и, не дожидаясь, пока «уполномоченный» покончит с осмотром, двинулся к лестнице.
– Эй, ты куда?..
– Туда, – невозмутимо откликнулся Доктринус, ткнув пальцем в потолок. – Полагаю, мы здесь все осмотрели. Лично я не намерен тратить время сверх необходимого.
Леонард, мягко говоря, был озадачен столь небрежным отношением к собственной персоне (ведь сам Огастус признал его компетентность!..), а потому, вероятно, ответил чуть более раздраженно и резко, чем следовало бы:
– Что значит «осмотрели»?!. Разве ты не собираешься рассыпать вокруг магнитный порошок, и ползать по полу в поисках упавшего с преступника волоска?.. – со всей строгостью, на какую был способен, осведомился Краулер.
Доктринус поглядел на него, как на полоумного.
– А может, мне здесь все хорошенько пропылесосить, а потом изучить образцы под микроскопом?! – самым неприемлемым тоном огрызнулся очкарик. – Нет уж. Это НЕ входит в мои обязанности. Если угодно, ползай по полу сам.
Вампир невозмутимо ступил на лестницу.
Альбинос открыл было рот, чтобы осадить наглеца, но в последнюю секунду прикусил язык. Внезапно до него дошло, как же здесь тихо. А эти тени… Леонарда преследовало чувство, будто за колоннами, во Тьме притаился голодный каннибал. Впрочем, теней было достаточно, чтобы в них уместилась целая рота каннибалов, только и ждущих момента, чтобы вцепиться в глотку.
Краулер понял, что также не испытывает ни малейшего желания находиться в Зале Заледеневшей Вечности «сверх необходимого». Подхватив лампу, он бросился нагонять Доктринуса. К счастью, тот не успел уйти далеко.
Серпантин лестницы они преодолели в молчании. Альбинос светил приемником.
Очкарик сразу же направился в правое крыло Цитадели, не удостоив вниманием бродившего по холлу Казиуса. Судя по тому, какую рожу скривил привратник, они с «секретным отделом» состояли отнюдь не в лучших отношениях (о чем Лео даже не догадывался). Огастус руководствовался в политике заветами более старшего Цезаря, и более младшего Макиавелли. «Разделяй и властвуй», или «сохрани в тайне, что говоришь сам, и сбереги Череп»[6].
Пройдя несколькими коридорами, они поднялись по узкой деревянной лестнице, и оказались у металлической двери, оснащенной, к удивлению Краулера, сканером сетчатки. Каковым, собственно, Доктринус не замедлил воспользоваться. Что-то лязгнуло, и дверь приоткрылась. Вампиры вошли.
Альбинос с любопытством огляделся. Вне сомнений, это была лаборатория. Она же – секретный отдел. Сюда допускались лишь избранные – к числу коих, разумеется, относились «уполномоченные», – а потому Леонард впервые переступал этот порог. Он всегда был готов расширить кругозор, а потому голова его вращалась, точно на шарнире, из стороны в сторону. Куда охотнее Краулер расширил бы кругозор коллекцией «Versace», но выбирать не приходилось.
Помещение было довольно просторным, с высоким потолком, на котором кое-где темнели разноцветные пятна. Оные кляксы альбинос нашел несколько странными, и, ввиду туманности происхождения, более чем подозрительными (если не учитывать такую теорию, как безобидное занятие абстрактной живописью – путем нанесения краски под давлением в шесть атмосфер). В южной стене располагались три узких, наглухо тонированных стрельчатых окна. По всей видимости, Доктринус мог не прекращать свою деятельность и в разгар светового дня, не подвергая риску здоровье и психику.
Чем же, собственно, он занимался? Говорят, что по жилью или рабочему месту субъекта, при известном умении можно составить более-менее цельный портрет его личности. По лаборатории Доктринуса можно составить, как минимум, дюжину таких портретов, и каждый был бы ничуть не похож на другие, хотя представлял бы личность неординарную, и, как говорится, «с приветом».
Леонард изумленно глядел на бесконечные стеллажи, забитые какими-то моделями, чертежами и емкостями, на лабораторные столы и алхимическое оборудование; на чучела животных и столярные инструменты… Здесь было столько ценных вещей, равно как и жуткого хлама, что сомневаться не приходилось: все это оседало здесь на протяжении столетий, подобно пыли, покрывающей крышку гроба в древнем склепе. Комната производила впечатление лаборатории безумного ученого (из фильма о оживлении трупов с криками «Оно живет, живет!»). «Хотя, – поймал себя Краулер, – почему «производит»?.. В какой-то мере помещение таковым и являлось…»
Альбинос и не подозревал, что в Цитадели, оказывается, имеет место настоящий музей странных штуковин. Он-то думал, что главная мерзость – Череп Гозалдуса, каковой, впрочем, Клан также лишился. Но лаборатория трещала от обилия причудливого вида экспонатов. Здесь были миниатюрные макеты летательных аппаратов, использующих экологически-чистую, хотя и утомительную мускульную силу «аэронавта»; крохотные батискафы, предназначенные для погружений (Лео был бы рад ошибиться)… летучих мышей; глиняные фигурки каких-то существ: наполовину рыб, наполовину людей; набор осиновых кольев с пометкой «special edition»; полдюжины белых черепов, среди которых, к сожалению, ни одного, принадлежавшего Гозалдусу; человеческие органы в стеклянных сосудах; зародыши людей и вампиров; чучело огромного аллигатора, подвешенное под потолком; компьютеры, окруженные химическим оборудованием, и, казалось, напрямую подключенные ко всем этим ретортам, колбам и змеевикам. Один из перегонных кубов явственно попахивал спиртом. Но на эту слабость Доктринуса Краулер решил милостиво закрыть глаза. В конце концов, домашнее самогоноварение – исключительно в целях потребления, не сбыта, – не такая уж серьезная провинность.
На этом перечень диковинных, в высшей степени непонятных вещей отнюдь не исчерпывался, а, напротив, лишь начинался. Тем не менее, альбинос не считал, что у него достанет сил изучить эту коллекцию до конца, и прийти к финишу в здравом рассудке. Поэтому он обратил внимание на библиотеку.
Здесь, судя по всему, хранилась личная подборка Доктринуса, а также то, что он позаимствовал из книгохранилища Цитадели (куда вампиры, за исключением Казиуса, заглядывали далеко не часто, а потому отделить достояние Клана от «личной подборки» очкарика представлялось проблематичным). Лео заметил такие опусы, как «Все, что вы хотели знать о некромантии, но боялись спросить», «Вампиризм для чайников», а также труд небезызвестного Ван Хелсинга «Вампусоптономикон». В этой монографии поистине эпохального масштаба содержались все сведения о природе, социальной структуре и повадках вампиров (автор считал, что кровососы гораздо ближе к животным, нежели к человеку, что они опасны, и подлежат безоговорочному истреблению – с чем, естественно, вампиры не могли согласиться, и, в конечном итоге, конфликт воззрений сыграл роковую роль в судьбе охотника), которые Ван Хелсинг скопил за всю свою длительную практику. В книге имелось подробное описание всех Кланов, и – то самое, из-за чего вампиры многие десятилетия искали экземпляры ограниченного тиража, – имена и адреса всех кровососов, о которых охотник был осведомлен.