Монолиты готики - Страница 13
Альбинос попытался сфокусировать мысленный поток на чем-то определенном. Следовало браться за дело, потому как время не ждет. Нельзя исключать, что в этот самый момент, быть может, похититель пытается активировать Череп… Или пытает вервольфов на предмет их доморощенной Лапы.
Требовалось с чего-то начать… Леонард вспомнил, что Огастус просил «заглянуть на место преступления». Мол, Доктринус уже где-то дожидается.
Краулер отнюдь не разделял того мнения, что осмотр места преступления – неотъемлемая часть любого, мало-мальски пристойного расследования. Ему совершенно не хотелось спускаться в Зал Заледеневшей Вечности. Да и что, собственно, там можно обнаружить интересного?! Альбинос бывал в мрачном Зале не раз. Эти бдения нагоняли на него тоску. «Ах да – ТРУП…»
Укрепив решимость (поистине ветхое строение, грозившее рухнуть в любое мгновение) парой ненадежных аргументов, Лео двинулся к лестнице. Он по-прежнему чувствовал слабость, но головокружение отпустило, а желудок уже не предъявлял ультиматумы. Однако, спускаясь по ступеням, Краулер не решился рисковать, и подстраховал себя перилами. К счастью, холл пустовал – даже Казиус куда-то подевался, – и за неловкими перемещениями вампира следили только два собрата, по-прежнему висящие под потолком вниз головами.
Когда лестница осталась позади, альбинос ощутил, что силы возвращаются к нему со стремительностью налогового инспектора, позабывшего вручить повестку. То ли кровь поднялась до головы и омыла мозг потоком гемоглобина, то ли Лео наконец удосужился сосредоточиться на происходящем – как бы там ни было, наблюдение оказалось весьма и весьма любопытным.
Сперва Краулер не придал значения этому обстоятельству (ввиду заинтересованности целью визита): Цитадель была пуста. Это подтверждало то, что Огастус не лукавил – факт похищения святыни хранился в строгой тайне (по крайней мере, до определенного момента). В противном случае обитель Клана была бы битком-набита вампирами и гудела, точно растревоженный улей. Но в Цитадели царили тишина и спокойствие, накрытые пуховой периной столетий.
Если бы слухи о краже просочились за пределы «ограниченного круга лиц», все было бы иначе. Упыри и Вурдалаки наверняка приперлись бы в Цитадель, чтобы возмутиться неслыханной халатностью Гирудо, а также, несомненно, позлорадствовать. Когда один из Кланов садился в лужу, другие затевали праздник. Хотя, возможно, исчезновение Черепа стало бы исключением.
Тишина и покой объяснялись той банальной предпосылкой, что еще слишком рано. По вампирским меркам, конечно. Кровососы просыпались, поднимались из гробов, и, приведя себя в порядок, отправлялись на охоту. Напившись крови, они начнут собираться в Цитадели ближе к утру, чтобы неспешно выкурить сигарету/сигару/трубку и обменяться свежими сплетнями.
Поэтому альбинос ничуть не опасался, что кто-то помешает ему провести необходимые следственные мероприятия, как то: осмотр места событий, опрос свидетелей, и… вроде бы, поиск улик, хотя насчет этого Лео не был уверен. Он припомнил, что в оный поиск входили столь малопривлекательные занятия, как 1) изучение, при помощи лупы, каждого сантиметра холодного пола – на предмет следов похитителя, волос, нитей одежды и перхоти; 2) распыление по всем доступным поверхностям серого порошка, способного выявить отпечатки пальцев; 3) вскрытие Титуса с извлечением из-под ногтей всей грязи – не исключено, это ДНК убийцы. И тому подобное.
«Неужели папа занимался такой мерзостью?..»
Чем больше Краулер об этом думал, тем шире простирался горизонт уныния. Предстоит изведать еще многие дали, так что рано отчаиваться. В конце концов, альбинос не считал, что обязан заниматься мелочами вроде выколупывания грязи, – сие занятие не для его мощного ума, привыкшего мыслить глобально. Если какие улики и нашлись, их должны представить с полными аналитическими выкладками… Лишь так закладывался фундамент грядущего расследования.
Лео взводил себя, словно пружину, готовясь дать опор любому умнику, кто вздумает противиться «уполномоченному лицу», вооруженному такой смертоносной бумажкой, как «подателю сего». Гнев Клана Гирудо – не шутки…
Пересекая холл, Краулер нарочито игнорировал летучих мышей. Его туфли, соприкасаясь с мраморной поверхностью пола, производили слишком много шума. Звук шагов взлетал под самый свод, терявшийся в ночной темноте. Альбинос старался ступать тише, но все его попытки ни к чему не привели. Кроме того, не следовало переходить ту зыбкую грань, за которой «идти» сменяло «красться». Ведь формально он находился у себя дома. Не в том доме, где можно расслабиться и побездельничать, а в древней обители своих бесчисленных предков (трудившихся, согласно общепринятым данным, не покладая рук), под их недремлющим оком (что крайне отдаленно напоминало заботливый присмотр, будучи скорее надзором вышестоящей инстанции). Он ведь не вор, пришедший, чтобы похитить реликвию, а как раз НАОБОРОТ, верно?.. Предки должны им гордиться. Поэтому красться не стоило.
В черном, блестящем мраморе Лео видел свое отражение. Иногда ему казалось, будто это вовсе не пол, а тонкий лед, готовый дать трещину. Временами Краулер гадал, что окажется под ним. Твари из других измерений, предки, взалкавшие его крови, или он сам, Леонард Краулер. Иногда же ему казалось, что это не пол, не лед, а гигантское обсидиановое зеркало. Такую мысль, однако, разделяли многие. Черное зеркало отнюдь не всегда отражало то, что, согласно законам физики, ему полагалось отражать. Зато, как ни странно, порой отражало существ и предметы, каковых НАД полом не наблюдалось.
Альбинос усердно искал такое видение, втайне рассчитывая, что оно подскажет ответ, и, если не продемонстрирует лицо вора/убийцы, то, хотя бы, даст намек, где его искать. Увы. Старанья были тщетными. Лео увидел лишь себя самого. А он мог поручиться, что ничего сегодня (точнее, вчера) без спросу не брал. Тем более не покусился бы на столь отвратную вещицу, как Череп Гозалдуса.
Наконец холл, со всей его необъятной высотой, торжественностью и загадками остался позади. Краулер прошел в боковой, наименее заметный коридор. Черный проем жадно поглотил одинокую фигуру. Вампир смело шагал вперед, ничуть не нуждаясь в освещении. Коридор был выдержан в той же стилистической гамме, что и прочее убранство Цитадели. Дубовые панели, гобелены. Разве что смысловое содержание барельефов было ощутимо мрачнее. Падение Империи, костры Средневековья, бойня в Южной Америке (конкистадоры, истребляющие под чутким руководством вампиров целые народы). Один барельеф изображал самого Гозалдуса, стоящего над простертыми ниц рабами, и отчего-то держащего собственную голову на вытянутых руках. На другом «полотне», сравнительно свежем, а потому представленном практически в формате комикса, демонстрировались бесчинства небезызвестного Влада Цепеша Дракулы, привлекшего к ночному племени чересчур много внимания. За что, собственно, был осужден и наказан. На последнем фрагменте красовался мистер Стокер, зачисляемый в Клан Гирудо (сие было проделано для того, чтобы писатель держал рот на замке).
Миновав все эти «веселые картинки», альбинос уперся в стену, каковая показалась бы непосвященному глухой и незыблемой. Деревянная панель, не выделяющаяся из ряда других. На первый взгляд – полноценный тупик, сооруженный лишь для того, чтобы сюда снесли мозолившие глаза барельефы, избавиться от которых не поднималась рука. Имелась даже зеленая лампа, как в кинотеатре, с содержательной надписью «выхода нет, и не будет». Сейчас она не горела. Что совершенно не сказалось на наличии выхода.
Лео вдавил потайную кнопку, представленную в виде головы аборигена, каковую конкистадор преподносил на подносе Черному Кардиналу. Скрытый механизм пришел в действие, открывая доступ в Зал Заледеневшей Вечности. Дверь бесшумно отъехала в сторону. Из темного проема на Краулера привычно дохнуло сыростью, затхлостью и холодом. Сама дверь была непозволительно, преступно прочна. За дубовой панелью, игравшей роль маскировки, скрывались несколько дюймов высокоуглеродистой стали. Если в Цитадель попадет ядерная бомба, стены исчезнут, а дверь останется стоять.