Монохром - Страница 58

— Нужно уходить, — горловым голосом проворковал Лёвка, отпуская наконец безвольное тело «пылевика». Оно осело в грязь. — Где-то неподалеку есть еще военные.

— Веди, — сказал я, не решаясь вслух комментировать результаты схватки. Лёвка с каждой минутой будто бы отдалялся, становился чужим. — Сейчас только йогурта нашего доблестного подберу.

— Не бойся меня, Минор, — с придыханием проговорил Лёвка. Словно бы играючи сделал пункцию моим мыслям и угадал, что тревожит опытного ветерана. — Я просто хочу добраться до шахты и остановить черный туман. Хочу отвести большую беду. Этой проклятой земле и без того крепко досталось.

Он сноровисто обыскал трупы, положил в карман разгрузки пару гранат, бросил мне скользкий «рожок» для «калаша», а себе взял увесистый «Узи», который последний из подоспевших бойцов так и не успел снять с предохранителя. Складной приклад израильского пистолета-пулемета удобно лег на согнутый локоть: было видно, что Лёвке не впервой обращаться с этим редким для Зоны оружием.

Я обернулся, чтобы позвать приблудыша, и обомлел. Арсений стоял возле угла, как-то криво опираясь о контейнер. На роже подрагивала гримаса боли, а левая нога мучительно медленно отъезжала в сторону по скользкой грязи.

Если б не осмысленный взгляд, я бы подумал, что йогурта зомбировали.

— Скрижали нет-нет я пропущу, — внятно проговорил Арсений.

И вот тут мне стало уже всерьез не по себе. Только свихнувшегося от вида бойни ролевичка нам не хватало…

— Эй, — позвал я, — тебе плохо?

— Покойные скрижали, нет-нет я выйду.

Я вопросительно посмотрел на Лёвку. Парень не выглядел растерянным. Он подошел к Арсению, сдернул маску, уверенно взял приблудыша окровавленными пальцами за подбородок и отжал нижнюю челюсть. Тот не сопротивлялся. Изо рта вывалился розовый язык, в положении и пропорциях которого что-то было не так. Как будто левая часть весила гораздо больше, чем правая. Всё-таки мутант?

Я машинально поменял в автомате магазин на трофейный и передернул затвор.

— Скажи: мама мыла раму, — велел Лёвка Арсению, внимательно глядя на того в упор.

— Мама малым ходом… — начал приблудыш, но осекся, словно сам понял, что сморозил глупость. Он поправил правой рукой собранные в хвостик волосы и попробовал снова: — Мама… Не могу больше терпеть скрижали! Покойные на выход!

— Обе руки подними одновременно, — требовательно произнес Лёвка.

Горе-ролевик кивнул, совершил целый ряд непоследовательных движений, после чего его нога окончательно соскользнула в лужу, и он сел на задницу. Лёвка обернулся ко мне и констатировал:

— У него инсульт. Если не извлечь тромб, мозг скоро задохнется.

— Как я понимаю, для этого нужны: а — операционная, бэ — хирург.

— Да.

Я перевел взгляд на развалившегося, как на привале, Арсения. Он часто мигал и пытался сфокусироваться на собственном ботинке. Со стороны могло показаться, что турист присел отдохнуть и маленько тупит после сложного перехода. В действительности все было гораздо плачевней. Ближайший хирург — Болотный Доктор, но до него слишком далеко. Да и не факт, что эскулап горит желанием оперировать незнакомого балбеса. Что ж, бывает и так.

В Зоне мало что выглядит привлекательно. А касательно жизни… так она вообще редко заканчивается красиво. «Калаш» медленно пополз вверх. Казалось, это не я поднимаю руки с автоматом, а сам ствол возносится, чтобы помочь сгинуть пацаненку, который вылез из своей уютной песочницы и ненароком угодил прямиком в ад. Надо же, как ты, оказывается, коварна, Зона. Дала человечку небывалую фору, позволила, можно сказать, себе в душу залезть, а потом легким движением уравняла шансы до нуля. Это ведь твои дела, Зона, я знаю. В таком возрасте инсульты так просто не случаются.

«Калаш» остановился. Теперь он таращился слепым зрачком дула аккурат на бледный лоб Арсения.

Грань между добром и злом, говорите? Совесть? Ну и где вы, демагоги унылые, когда нужно пошевелить пальчиком и спустить курок? Ау!

— Не серчай, — прошептал я, понимая, как неумно и неуместно звучат здесь и сейчас эти слова. — Надо было играть понарошку.

ПДА завибрировал одновременно с возопившей на весь череп птичкой-интуицией.

Опасность надвигалась со стороны теплиц, откуда мы только что ушли. Я насторожился и оглянулся на Лёвку. Парень стоял, вытянув шею и прислушиваясь. Он всасывал почерневшими уже ноздрями воздух, как ищейка. Дыхательная маска, видно, уже не приносила парню пользы — она мертвым грузом висела на шее.

— Семеро, — тихонько сообщил Лёвка, и я едва узнал его голос. Если раньше он говорил баском с характерным, узнаваемым тембром, то теперь тон стал блеклым и равнодушным, как у наркомана. — Один — с тяжелым вооружением.

Я мельком посмотрел на экран наладонника. От шахты наперерез военным двигались точки, которые сканер не мог распознать. Зверье? Вряд ли. Идут слишком плотной группой и держат строй.

— Угольники, — прокомментировал Лёвка, перехватив мой взгляд. — Их я отлично чувствую.

— Между молотом и наковальней…

До конца озвучить и без того очевидную догадку я не успел. Звон срикошетивших от контейнера пуль разбил повисшее напряжение. Я ухватил вздрогнувшего Арсения за шиворот и оттащил в укрытие, за железную стену. Его голова мотнулась туда-сюда и упала на грудь, я почувствовал, как в отворот перчатки потекло теплое, и машинально отдернул руку. Кровь.

Едва я отпустил Арсения, он завалился на спину, и стало видно, как из рваной раны на шее толчками фонтанирует алая струя. Пацаненок испуганно глядел в серое небо, но взгляд его стремительно тускнел. Жизнь отпускала трепещущую душу. Рот то открывался, пуская тягучую нить слюны, то закрывался. Быть может, наружу рвались какие-то последние слова, но голосовые связки были перебиты.

— Прощай, братец Арсений, — проговорил я и опустил ему веки. По агонизирующему телу побежали волны судорог.

Выстрелы не повторились, но оставаться здесь было опасно. Шальные пули убивают столь же результативно, как выпущенные прицельно. Лёвка уже переместился за соседний контейнер и призывно махал мне оттуда. Задерживаться дольше нельзя.

Отряд военных, судя по маркерам на карте, слегка изменил направление движения, отклонившись к северу. Спустя секунду повернули и ỳгольники. Теперь вероятностные траектории обеих групп пересекались у недоделанного трубопровода, верхушки огромных сегментов которого я заметил в болотце возле дороги.

Неужто ỳгольники собираются дать бой солдафонам в этой жиже?

Гадать резона не было. Я рывком преодолел расстояние между контейнерами и оказался рядом с Лёвкой.

— «Вертушка» с юга летит, — сказал он.

Я тоже услышал гул минутой ранее, но, честно говоря, принял его за отзвуки громовых раскатов.

— Если накроет ракетами — нам хана. Сумеешь быстро довести до шахты?

— У входа много аномалий. И можем попасть под перекрестный огонь военных и ỳгольников. Нужно будет двигаться очень шустро, на грани твоих физических возможностей. Готов?

— Не пугай, пуганые, — огрызнулся я.

Лёвка плотоядно улыбнулся, заставив в очередной раз мурашки промаршировать по моей холке. Антрацитовые губы блеснули в ртутных отсветах небес, прожилки на скулах изогнулись в агрессивный узор. В образе моего спутника ничего не осталось от того замкнутого отмычки, которого мы со сталкерами знавали раньше. От него сейчас исходили мощные, почти осязаемые волны угрозы.

Но не стоило забывать, что неподалеку бегут навстречу «пылевикам» еще несколько существ, не уступающих моему напарнику ни в силе, ни в ловкости, ни в скорости реакции.

— Будет жарко, — кивнул Лёвка в ответ на мои мысли. — Главное, помоги мне добраться до шахты и спуститься вниз. Я сам все сделаю. Переждем выброс, и заберешь «жемчуг» — когда будем на месте, я покажу, где он лежит.

— По рукам.

Мы, прикрывая друг друга, побежали вдоль контейнеров, шлепая по слякоти и нещадно пачкая одежду. Впрочем, вымазанному с ног до головы чужими потрохами Лёвке это было что танку роса, а мои шмотки хоть и подсохли на «жарках», чище от этого не стали.