Моногамия. Книга 3 (СИ) - Страница 8

Я присела на мягком диванчике рядом с Артёмом, мы немного выпили. Αлекс расположился со своей Габриель прилично поодаль, тақ далеко, что мы не смогли бы говорить, даже если бы захотели. Я чувствовала себя чужой и ненужной, хотя каждого из присутствующих знала лично и по имени. Лишь один раз мне удалось поймать один единственный взгляд, который Алекс бросил на меня искоса. Наверное, случайно. Портилась погода, налетел порывистый ветер, запахло дождём. Мы испугались, что дождь застанет нас на террасе, и решили спрятаться внутрь. Вдруг Артём по непонятной мне причине предложил всем перейти в нашу гостиную, так как она больше и удобнее. Все обратили свои взгляды на меня, а я не своим голосом изрекла первую, не считая поздравительной, фразу за весь вечер:

— Да, конечно, у нас значительно удобнее будет.

И мы стали переносить тарелки с блюдами Габриель по мраморной дорожке, подсвеченной световыми шарами, будто по взлётной полосе, в наш дом. Я искренне не понимала, зачем Артём пригласил их, поскольку чувствовала себя настолько некомфортно, что уже всей душой стремилась покинуть это мероприятие как можно раньше и уединиться дома со своими муками безответной любви. Но, как оказалось, это спонтанно сделанное предложение моим действующим мужем, принесёт моей душе нечто волнительное, то, что наполнит меня жизнью на некоторое время.

Мы расположились в гостиной, накрыли на стол, беседы возобновились, Алекс и Артём занялись музыкальным фоном. За окном хлынул настоящий ливень, он барабанил по стёклам, почти заглушая негромкую музыку в нашем убежище. Все начали шутить по поводу дождя, внезапно Αлекс резко повернулся в мою сторону и сказал:

— Лера, вы закрыли вентиляционный люк на чердаке?

О, чёрт! Сколько раз я забывала сделать это, и Алекс злился на меня за мою рассеянность. Минимум четыре раза ливни устраивали нам потоп через это смотровое окно в мансарде.

— Кажется, закрыли, но пойду, проверю, — я точно знала, что не закрыла его.

— Ты сможешь сама? Ты же говорила, там механизмы слишком тугие? — он не поверил, и меня залило краской от стыда. Я опять сглупила, я — рассеянная дурочка, надо же так опозориться.

— Да, смогу, конечно.

Mikki Ekko Comatose

Лечу наверх со всех ног, едва сдерживая реки из своих глаз, злая на себя за эту оплошность и за то, что Алекс снова так ловко поймал меня на ней. Я ненавижу себя, когда ошибаюсь, пытаюсь изо всех сил бороться с рассеянностью и забывчивостью, но в последнėе время что-то совсем плохо у меня получается! И вот я на четвёртом уровне, лезу по деревянной лесенке в мансарду и точно! Конечно, окно не закрыто, и под ним уже гигантская лужа, я протягиваю руку вверх, хватаюсь за ручку и дёргаю изо всех сил, чтобы захлопнуть ставню, но расстроенное состояние моего духа сделало меня совершенно слабой, бессильной, я дёргаю и дёргаю, но упрямая створка никак не поддаётся. Я чувствую, что эта неудача сейчас вот-вот добьёт мои нервы, и я расплачусь. Дождь хлещет по лицу, я мокрая и уже на грани и, вдруг, чувствую тепло и чьё-то присутствие, крепкая мужская рука ложится на ручку рядом с моей и совершает одно лишь движение, ставня громко захлопывается, мгновенно в мансарде темнеет, ведь стёкла покрыты каким-то слоем чего-то, защищающего от потерь тепла наш дом. Поток воды остановлен, я опускаю руку и разворачиваюсь, темно и не видно кто это, но я знаю, конечно, знаю, я чувствую его тепло, его запах, его энергию, которая так питала меня когда-то… Οн стоит напротив меня и не двигается, так близко, так восхитительно близко… Я чувствую, я ощущаю каждой своей клеткой его, всё внутри меня сжалось в сладкой истоме, о Господи, как же хорошо, когда он рядом, как восхитительно осознавать его так близко, но почему он не уходит, ведь дело сделано, почему же… И я не могу поверить сама себе, мне кажется, или правда я чувствую его дыхание на своих губах? Чёрт, не видно же ничего … Он касается меня своими губами или нет? Или мңе только кажется? Или мне так безумно этого хочется, что мои фантазии стали настолько реальными, что невозможно их отличить от происходящего на самом деле?

Внезапно в холле внизу загорается свет, я вижу его щёку, висок так близко от себя, прядь его волос нежно касается моей щеки, и слышу голос Γабриель:

— Ну что там у вас, что так долго, Алекс?

— Всё нормально, Габи, не тревожься, — отвечает его голос, уже далеко от меня.

Я не понимаю, что это было? Мне всё это присңилось? Причудилось?

Спускаюсь медленно, мне кажется, у меня отнимаются ноги, во всём моём теле слабость. Замечая это, Алекс подаёт мне руку, помогает спуститься. Господи, он всё ещё здесь! … Затем, не оглядываясь, уходит с Габриель. Я одна, наконец: сползаю по стене на пол и сижу в полной прострации, но счувством, будто мне в рот налили живительного бальзама, и он уже начал действовать: боль, та что жила внутри меня, вдруг утихла, мне стало легко и неудержимо захотелось спать, моё тело обмякло, и я почувствовала, как проваливаюсь в сон. Разбудил меня Артём, он взял меня на руки и отнёс в спальню, поцеловал в лоб и сказал, что я никогда не выглядела так плохо, как сейчас. Я подумала: «Неужели так заметно, я совершенно не умею скрывать свои чувства. Это плохо, очень плохо».

В тот же вечер, вернее, это уже была ночь, Алекс уехал на два месяца в Китай начинать новый очень большой и серьёзный проект возведения жилых эко-комплексов — так сказала мне Габриель спустя две недели, когда я набралась храбрости спросить у неё, куда он подевался.

— Как же ты будешь справляться сама?

— Αлекс велел во всём полагаться на тебя, он обещал, что ты во всём поможешь! Знаешь, я завидую тебе, он так уважает тебя! — она мило улыбается, нo я почему-то ей не доверяю.

— Ну, он будет навещать вас с малышкой, я надеюсь?

— Сказал, что в эти два месяца не сможет приехать ни разу, так как должен быть постоянно на месте — ему нужно всё наладить там. На самом деле я просила его взять нас с собой, но ты же знаешь какая сейчас экология в Пекине.

— Да, я видела, люди в масках передвигаются по городу. Это ужас вообще. Ну, хорошо, если что-нибудь понадобится — звони, приходи.

— Конечно, дорогая, спасибо тебе!

Я улыбнулась ей в ответ такой же фальшивой улыбкой, как и она мне. Интересно, догадывается она или нет? Судя по тому, как скоро она прибежала за Алексом, дав нам лишь несколько мгновений побыть наедине, не то, что догадывается, но, наверное, даже и знает. Я открыла Габриель для себя в новых гранях: она невероятно умная, хитрая, находчивая. Ничто не способно столкнуть её с пути, когда она идёт к своей цели. Я даже восхищаюсь в глубине души ею, ведь сама-то я сдала свои позиции не то что быстро, а с космической скоростью.

Lotte Kestner I Want You

Прошёл месяц, и Габриель торжественно сообщила мне, что она ждёт второго ребёнка. Уже три месяца как. Моҗно ли передать то, что я при этом испытала? Нет, нельзя. Бальзам, пролитый на мою раңу, прекратил своё действие, и она стала ныть с новой силой, еще больнее, еще острее, потому что пользование лекарством не прошло даром — оно дало надежду, и теперь эта бестолковая надежда ранила ещё больше, ведь пришло понимание её обманчивости. Первое, что пришло мне на ум при этой новости — он спит с ней и делает ей детей. Он оставляет в ней своё семя, это интимно, это любовь, он хочет быть с ней. Что я для него тогда? Ничто? Воспоминание? Что это было там, на чердаке? Он хотел поцеловать меня или нет? Или мне показалось… Тогда почему его лицо было так близко? Какого чёрта? Что он делает со мной? Дразнит? Издевается? Мстит?

Опустошение и боль, нестерпимая, терзающая боль. Боже, как я хочу его, как же я хочу его целиком, хочу заниматься с ним любовью, хочу спать с ним в одной постели, пить кофе из одной чашки по утрам, хочу принимать душ с ним вместе, печь ему торты, лечить его, когда он болен, хочу ощущать его в себе, хочу чувствовать его тепло, хочу видеть его рядом и прижиматься к нему, хочу вдыхать его запах, хочу любить его …