Моногамия. Книга 3 (СИ) - Страница 49

— И когда ты … всё это понял, ну, что мы уже встречались в Крыму?

— Давно.

— Насколько давно? Мне просто интересно, сколько ты скрывал это.

— Я не скрывал, я ждал, что ты сама вспомнишь.

— Так когда?

— Мне не нужно было ничего вспоминать, я сразу знал что ты — это ты.

У меня опять очередная порция шока.

— Ты хочешь сказать, твоё появление в Кишинёве не было случайным?

Οн засмеялся и сказал:

— Я бы сказал: «не совсем случайным», — он смотрел на меня добрыми и лукавыми глазами. — Я работал в Кишинёве, ты знаешь над чем. Но из всех городов на планете я выбрал ваш, потому что надеялся найти тебя в нём. Всё, что я знал о вас, это то, что вы из Кишинёва. Конечно, ты могла бы уехать к тому времени, но я понадеялся на удачу, и мне повезло. Я мечтал встретить тебя, но встретил Αртёма и узнал его сразу же. Я подошёл и сказал: «Привет, помнишь меня?», и он решил, что мы учились вместе, ну я не стал его разубеждать, я подыграл ему. Потом мы напились, и он нёс какую-то чушь про свой класс, а я слушал и вспоминал, как вы всё время целовались. Вы любили друг друга, и … я завидовал вам. Но честно, мне даже в голову не пришло, что ты могла стать его женой. Вы же были совсем дети ещё, в таком возрасте люди встречаются и разбегаются по десятку раз. По правде говоря, мне только нужно было узнать у него, как найти тебя, но не пришлось, как ты знаешь. Я просто был ошарашен, когда увидел тебя. Ваш союз показался мне непотопляемым в тот момент, но я всё равно решил не сдаваться. А ты была в бешенстве и лупила меня полотенцем! — он улыбался, вспоминая всё это.

— Так это было полотенце… — ответила я задумчиво.

— Ты и это не помнишь?

— Просто мне всегда казалось, что это было что-то потяҗелее…

Я подумала немного, потом добавила:

— Так вот почему ты так навязчиво хотел общаться с нами и с этим бельём заявился в 10 утра!

— Мне нужен был повод, и я не смог в тот момент придумать ничего более вразумительного. Но главное ведь результат! Помнишь, как ты варила мне кофе?

— Конечно!

— Ты стояла в коротких шортах спиной ко мне и бросала косые взгляды, а я уже едва держал себя в руках — так волновали меня твои бёдра, талия, твои распущенные волосы, плечи… Такого сильного желания я не испытывал никогда в своей жизни и в тот момент решил, что добьюсь тебя во что бы то не стало!

Его лучезарная улыбка заливала весь пляж.

— Да ты добился своего, конечно… — я просто не могла поверить, сколько всего я передумала, а на самом деле всё было так просто.

— Соблазнить тебя было не так уж легко. Ты была такой серьёзной, строгой, недоступной. И мне, честно говоря, всё это было в новинку, ведь до этого момента женщины сами падали в мои объятья, и мне не нужно было прилагать каких-либо усилий. Это было ново, интересно и даже захватывающе! Ровно 43 дня потребовалось мне, чтобы добиться тебя! Но какие это были дни! Я чувствовал себя охотником, завоевателем, соблазнителем и это было так … волнительно!

Вдруг Αлекс, опустив голову, добавил:

— Так же было и у моего отца, но мне, очевидно, досталась какая-то самая крайняя форма. Когда отцу было 17 лет, он путешествовал по Испании со своим другом, отцом Яна, к слову. Они куражились от души, как он рассказывал сам, познавали жизнь во всех её проявлениях… Однажды им довелось посмотреть деревенскую корриду в местечке неподалёку от Барселоны. После этой корриды в деревне, как водится, был праздник с танцами, песнями, угощениями. И вот, мой отец увидел танец, который покорил его. Это был Фламенко — темпераментный, горячий испанский танец о любви, и исполняла его девушка с длинными чёрными волосами. Эти волосы, алая роза в них, её тёмные карие глаза, страстные движения рук и её изящного тела запали ему в душу. Этой девушкой была моя будущая мать, и было ей всего 15 лет … Но тогда он только один лишь раз увидел её, а вернуться смог, когда ему исполнился 21 год. Целых четыре года он помнил её, но боялся, очень боялся опоздать. Однако, успел вовремя, мама должна была выйти замуж за другого молодого человека всего через две недели, но вместо этого сбежала из дома и обвенчалась с отцом в Церкви Сан-Винсент в Тосса дел Мар, романтичном городе на побережье, около Барселоны. Я надеялся, что это место поможет мне… но ты ответила «нет»…

Οн замолчал на мгновение, но вскоре продолжил:

— Мой отец женился против воли своего отца, моего деда, поэтому не получил никакой помощи и остался без наследства. Им было нелегко какое-то время, особенно когда родилась моя самая старшая сестра, но скоро дед умер, и отцу все равно досталась его доля. У моих родителей было настоящее сильное Чувство, они жили страстно, рожали детей, они любили друг друга так, что им завидовали все вокруг. Много лет спустя, уже после их смерти, люди продолжали обсуждать их отношения, никому не давала покоя их история, которую они и не прятали ни от кого, но ни у кого не было ничего подобного. Когда они разбились, все, абсолютно все стали говорить, что их убила зависть людей. Так говорили даже те, кто сам им завидовал.

Алекс никогда ещё, сколько я знала его, не был таким искренним и открытым. Он молчал, глядя вдаль на море, молодёжь вся давно разбежалась уже, темнело, поднимался ветер, он нагнал сиренево-серые тучи, которые, нависая над нами, угрожали дождём.

Вдруг, я услышала его тихий, задумчивый голос:

— Только … я не знаю, зачем они оставили меня здесь … одного…

И я ответила ему сразу же, абсолютно не задумываясь:

— Не они оставили тебя здесь, это сделала твоя мать, потому что она знала, что где-то я родилась для тебя и жила уже целых три года, и что я буду ждать тебя всю свою жизнь, и что если ты не придёшь, это будет самая несчастная и самая пустая жизнь на всей Земле, потому что моя пара умерла бы раньше, чем поняла бы, что она пришла в этот мир, чтобы искать и найти меня…

Mikki Ekko Burning Doves

От избытка чувств пo моим щекам поползли крупные, горячие слёзы, а Алекс посмотрел на меня и я поняла, что истины, которые мы нащупали вместе, разворачиваются перед ним сейчас так же как и передо мной: ничто не случайно в нашей жизни, кто-то сверху присматривает за нами, дёргает за ниточки, нажимает на кнопочки, шепчет на ушко, тычет в сердце невидимой иглой, и мы вовремя понимаем, что девочка может утонуть, что этот кашель опасен, что нужно спеть песню, что измены быть не могло, что любимый сейчас вскрывает вены, что думает разбиться, что есть незамеченная рана, и если её не устранить, это существо, любимое и родное, то, которое назначено ему единственной парой не выживет, и тогда уже не выживет он сам … Ведь у нас было всё то же самое, такая же Любовь безграничная, бесконечная, такая, которой все завидовали, которую пытались раздавить, разбить, разломать, сокрушить другие люди и мы сами, но ни у кого это не вышло, и вот мы рядом, на берегу… На наших телах шрамы, на наших сердцах рубцы, но наши души вместе, и мы счастливы бесконечно, безмерно…

Это невероятно, просто невероятно! Один единственный смелый, сумасбродный и совершенно иррациональный поступок в моей жизни, совершённый в пору безрассудной юности, изменил мою судьбу навсегда… Ведь если бы я не прыгнула тогда, ему не пришлось бы спасать меня, наши взгляды не встретились бы там, в том тёплом Крымском море, и в его сердце не попала бы та единственная стрела, которая могла быть выпущена для него лишь один раз в этой его жизни … Я прожила бы всю свою жизнь с Артёмом, искренне уверенная в том, что познала все невероятные лабиринты и глубины чувства, называемого Любовью, что выпила чашу отмеренного мне счастья до дна, что вытащила в своей жизни тот самый единственный лотерейный билет …

Ответ на мой вечный вопрос «Что он нашёл во мне?» вдруг пришёл ниоткуда: он не нашёл во мне ничего, потому что и не искал. Я была определена ему кем-то сверху, и когда он увидел меня, он сразу это понял, как и я, в общем-то, узнала в нём того, кто предназначен мне. Я почувствовала тогда это всем своим 16-ти летним сердцем, я рвалась к нему, невидимая сила тащила меня, но чужие руки не отпускали Когда мы впервые встретились там, на том берегу тёплого моря, юные, чистые, искренние, нам обоим не хватило смелости и опыта, чтобы сразу же схватиться за руки и никогда уже их не отпускать…