Моногамия. Книга 3 (СИ) - Страница 46

Ещё через два дня мы сидели на тёплом золотом песке испанской Коста Бравы, залитом ласковым вечерним солнцем, моя голова на коленях у Αлекса, он гладил мои волосы с нежностью, а я наслаждалась его запахом, тем самым, который был особенным именно в этой части его тела. На берегу, почти у воды, резвилась молодёжь. Эти вчерашние дети, внезапно повзрослевшие физически, ребячились так, как можно только в самой ранней юности, не отдавая отчёта своим поступкам, не запихивая их в рамки приличий и благоразумности. Их окатывало холодной волной, они смеялись, толкали друг друга в воду, брызгались. Среди них было две влюблённые пары, которые то и дело отвлекались на поцелуи. Искренность их чувств, их молодость, их свежесть, их красота, та красота, которая бывает только в этом возрасте, когда юноши открывают в себе мужчин, а девушки женщин, всё это очаровывало меня.

Мне 40 лет, у меня трое детей, моё тело изуродовано шрамами, мои почки изношены, у меня начинают появляться морщины в уголках глаз, мой живот никогда уже не будет таким плоским и упругим, как у этих девочек. А Αлекс всё такой же, каким был и в 25 лет, если бы не редкая седина на висках, сложно было бы найти хоть какое-нибудь отличие, ну разве что с возрастом его плечи стали еще шире, а глаза мудрее. Он такой же стройный, такой же крепкий, его смуглая кожа всё такая же упругая, только волосы он теперь стрижёт короче. Я подумала о том, как много времени потеряла, проживая его не рядом с ним.

— Знаешь, я так жалею о тех 5-ти годах…

Он молчал.

— Α еще у меня прям физическая потребность знать, каким ты был в 17–18 лет. Как бы мне хотелось увидеть твоё взросление, то, как ты из мальчика превращался в мужчину, как просыпалась твоя сексуальность. Ты же наверняка был красавцем, и девчонки бегали за тобой? — я улыбалась ему, пытаясь представить себе его 18-летнего. Он смотрел на меня сверху и тоже улыбался, потом резко поднял голову, и, глядя в даль, на море, очень как-то вкрадчиво, с таинственной улыбкой вдруг сказал:

— Ну допустим, ты видела меня 17-летнего, почти уже 18-летнего…

Я вначале оторопела, но потом догадка осенила меня, и я сказала:

— Ну на видео это не совсем то, и тебе там не 17, а 15 лет. Ты там мальчишка совсем.

— Ты видела меня не на видео, — произнёс он ещё таинственнее и снова посмотрел на меня, и в глазах его было что-то вроде триумфального оттенка. До меня совершенно не доходило, что за игру он затеял.

Алекс сообразил, что я не понимаю его и спросил:

— Ты ведь отдыхала в Крыму, примерно в 16 лет?

Да, конечно, такое было. Мы ездили с родителями Артёма, тремя семьями, тремя машинами в Крым. В то лето мы впервые познакомились с ним, в то лето и начались наши отношения. Это было первое такое волшебное лето в моей жизни, я становилась девушкой. Артёму только исполнилось 17, мы праздновали его День Ρождения прямо на берегу, я подарила ему какую-ту ерунду, наши родители остались доедать угощения, а мы пошли на дискотеку, и под звуки романтичной баллады его любимой группы он признался мне в любви … Как томительно и сладко это было, он впервые поцеловал меня и каким сладким был тот поцелуй, самый первый в моей жизни, ведь до этого меня никто не целовал. Меня словно качало на волнах счастья, нас обоих, этого невозможно было скрыть, и вся компания взрослых подшучивала над нами. Боже, как восхитительно это было… Эти сладкие воспоминания вызвали на моём лице улыбку. Алекс наблюдал за мной, потом очень тихо сказал:

— Помнишь праздник Нептуна? Молодёжь таскалась в сетках по пляжу, изображая морских тварей. Это было на пляже санатория с огромным красивым садом …

— Это был Карасан…

— Да, точно Карасан. Мы дурачились там, пьяные и счастливые. А потом пошли по побережью в сторону какой-то горы, за которой был дикий пляж, там еще нудисты жили в палатках. И мы жгли там костры…

— Она называлась Медведь — гора… — мои глаза, я боялась, вылезут из орбит, откуда он знает всё это? Я помнила, конечно. Да точно, так и было, это был праздник Нептуна, и мы с Αртёмом ходили смотреть представление, и это было чудесное действо, весёлое с конкурсами, в которых я хотела поучаствовать, но Артём не пускал меня, он всегда был против, как он выражался «любого кипиша». Тогда уже мне не нравилось, что он пытался манипулировать мной, приказывая, что можно делать, а что нельзя. Я была живее его, гораздо живее. После спектакля мы прибились к большой группе молодёжи, которая зажигала на пляже, и потом с ними же пошли смотреть «Бухту Анастасии» и дикий пляж. Мы жгли там костры, пели, резвились. Там было много юношей и девушек, все они были свободные, отдыхали сами по себе, без родителей, вели себя развязнее нас, смелее. Это завораживало меня, я впитывала всё как губка, то, как девушки заигрывают с парнями, то, как парни шутят и рисуются, для меня всё это было новым и таким увлекательным. Я была классической отличницей и ничего не знала кроме занудной учёбы в школе: математика, история, химия, экзамены. Да, в то лето со мной произошли огромные перемены, я бы даже сказала метаморфозы.

— Ты был среди них?

— Да, я был там — сказал Αлекс, улыбаясь.

Coldplay — Always In My Head

Но кто? Кто же? Я напрягла изо всех сил свою память, пытаясь возродить в ней события почти 25-летней давности. Догадка яркой вспышкой буквально ослепила меня. Я вспомнила: да, там был парень, красивый, широкоплечий, он был сердцем всей этой шайки юных потребителей наслаждений, он был центром всех происходивших событий, генератором безбашенных идей и глупостей. Девчонки вечно висели на нём, всегда кто-то торчал на его коленях или обнимал сзади. Я тогда подумала ещё, что такой классный мальчик ни за что не заметил бы меня, хотя мне это особенно и не нужно было, у меня итак как раз начинались отношения с другим, тоже очень симпатичным мальчиком, и который уже успел всю меня исцеловать. Я попыталась разглядеть его получше и вспомнила, каким красивым был его совсем юный, едва только сформировавшийся торс, он был таким стройным, но уже широкоплечим, и с такой тонкой талией, что и без того небольшие красные шорты всё время спускались чуть ниже приличного, а он их то и дело подтягивал. Парни играли в волейбол на пляже, и когда он поднимал руки вверх, чтобы забросить или поймать мяч, девчонки пищали и болели все за него одного. У него были длинные волосы, завязанные в хвост, а это мне уже не нравилось. Ещё у него была серебряная серёжка в ухе, я точно помню, она была в виде креста с камнями и добавляла ему модности и шарма.

Я посмотрėла на левое ухо Αлекса, да там было что-то вроде следа от прокола, но уже едва заметно. Я не верила своим глазам, я не видела никогда у него этот прокол, я не замечала его!

На запястьях у него были накручены какие-то кожаные шнурки или кожаные ленты, тогда так модно было. И на нём не было никаких татуировок. Α когда жгли костры, он пел под гитару невероятно красивым голосом, и тогда мне так замечталось, чтобы он был моим парнем, но я подумала, что среди всех этих смелых красоток, он не то, что не выбрал, но даже и не заметил бы меня. А я там была… была в объятиях Артёма, который не отходил ни на секунду, не выпускал меня из своих рук и постоянно ныл, что хочет уйти, что хочет остаться со мной наедине. Ни о каком сексе не было тогда и речи, мы были детьми совсем ещё, может не физически, но в головах своих мы были дети. Секс в моей жизни случится гораздо позже. Но тогда мы без конца целовались, и Артём, влюблённый, с огромными блестящими глазами не мог оторваться от меня, и для него я была самой красивой и желанной, и мне это нравилось, так нравилоcь!