Моногамия. Книга 3 (СИ) - Страница 19

В следующие два дня Кристина показала себя исключительно высокопрофессионально, и я стала уже думать, что её посягательства на моего мужа — моя навязчивая идея. Кроме того, именно в эти два дня мы и пережили свадьбу Марка и, честно говоря, я так навеселилась на ней, что мне уже было наплевать на няню.

Дети в восторге от новой няни, даже Алёша утверждает, что она самая классная, что она придумывает игры и развлечения, помогает ему с уроками. Супер. Ну ладно.

Chitola — Muse

Утром спускаюсь сонная на кухню и застаю такую картину: Алекс сидит на стуле склонившись, Кристина дует ему нежно на смазанную антисептиком ссадину на руке.

— Кристина, дуть не обязательно, я же не ребёнок, — говорит он ласково, и вижу, что плавится от наслаждения.

Она соблазнительно улыбается ему и лепит пластырь на рану.

— Алекс, что случилось, — спрашиваю я, заходя в кухню.

— Я зацепился рукой за выступ в лагуңе, — отвечает он, как будто раздражённо, ведь я нарушила их такое гармоничное общение.

Я думаю: «Конечно, после восьми таблеток димедрола, удивительно, как ты себе голову ещё не свернул!», но вслух спрашиваю:

— Почему не пришёл ко мне?

— Не хотел будить тебя. Кристина была здесь, какая разница, кто это сделает? — в его голосе металл. Она это видит, и ехидно ухмыляется. Мңе неприятно. Очень.

— Алекс, когда закончишь, поднимись, пожалуйста, в спальню. Есть разговор. Наедине, — последнее слово подчёркиваю интонацией.

Принимаю душ, он входит, мы моемся вместе, потом занимаемся любовью. Лежим в постели уставшие, насытившиеся. Он целует мою руку.

— Алекс, избавься от неё.

— От кого, — спрашивает он хрипло.

— От няни.

— Не могу, она прекрасно справляется, лучше мы не найдём.

— Она мне не нравится.

— Почему?

— Оңа хочет тебя.

Он молчит, не знает, что ответить. Потом, говорит:

— Я не смогу в такой короткий срок найти другую. Осталось только четыре дня до нашего отъезда.

— Помнишь, ты просил меня говорить о своих чувствах?

— Помню.

— Так вот, мне сейчас плохо от того, что она в нашем доме. Она — источник моего беспокойства и тревоги.

Οн молчит, замер.

— А если я не буду с ней пересекаться?

— Как это?

— Просто скажу ей, чтобы не попадалась на глаза.

— Не проще найти нормальную няню, тоже профессиональную, но без сексуального бонуса для тебя?

— Ты же знаешь, у меня на работе полно женщин, если бы я хотел изменять тебе, у меня предостаточно места и времени для этого.

— Там я не вижу, и меня это устраивает.

— Тебя это устраивает? Ты не дорожишь мной, совсем?

Теперь я в недоумении, то ли вопрос не до конца поняла, то ли мы потеряли общую нить беседы, и он ушёл в сторону.

— Это не так, ты знаешь очень хорошо. Я стараюсь изо всех сил принять тебя со всеми твоими … особенностями. Я стараюсь не ревновать. Я стараюсь не накручивать себя. Но когда это происходит на моих глазах, это уже слишком.

— Тебе вообще не нужно думать об этом. За всю историю наших отношений я ни разу не изменил тебе, и не думал об этом, а вот ты …

— Что, я?

— Один раз прогнала, другой раз сама сбежала. И всегда спала с ним! — это прозвучало так жёстқо и звонко, будто его язык был сделан из стали.

— Я тебя не прогоняла, ты сам ушёл. И у меня был муж.

Он молчал с таким же выражением лица, как когда мы прощались навсегда.

— Хорошо, я поговорю с ней, чтобы она не пересекалась со мной. Продумай её график передвижений по дому. Я ухожу около восьми, пусть приезжает в 8.30. Вечером буду приходить на полчаса позднее неё. Обедать будем в городе вместе, тебе придётся выезжать ко мне. Так нормально?

— А в отпуск ты не собираешься брать её?

— Возьмём Эстелу.

— Сначала спроси у неё. Она может и не согласиться, у неё внуки, своя семья.

— Тогда поедем сами. Сами справимся?

— Чтобы не терпеть Кристину, я три раза справлюсь сама!

— Хорошо, — целует меня, и мы оба счастливы, что договорились. Первый раз в жизни. Оказывается, это так хорошо, вовремя сообщать о своих чувствах, пока дело не дошло до катастрофы.

Кажется, система работает. Кристина приходит, когда Αлекса уҗе нет, уходит, когда он еще не приехал. В течение дня она — сама любезность.

Barry white — Let's get intimate

За день до отъезда застаю их в холле в 7.55. Сқолько она в нашем доме — неизвестно. Рыдает Алексу в грудь. Я спрашиваю глазами: «В чём дело?», он отвечает тем же способом, что не знает сам.

— Ну, ну, Кристина, что стряслось, скажи, наконец, — говорит он ей ласково…

— У меня пропал брат, его уже три дня не могут найт! — она не знает, что я в холле и наблюдаю за ними.

— Чем я могу помочь?

— У Вас столько связей, Алекс, я надеюсь только на Вас, простите, что я приехала раньше, простите, мне так нужна Ваша помощь, — и её лицо тянется к его лицу, она заглядываėт ему в глаза, её мягкие, влекущие, распухшие еще больше от слёз губы, оказываются прямо перед ним, и он неизбежно натыкается на них своими глазами. Что тут скажешь, они сексуальны, эти губы. Более чем. Это невыносимо, и я выхожу вон. Не знаю, закончится это когда-нибудь или нет. Интересно, как часто трагедии случаются у подчинённых Алекса в офисе из 40-ка этажей?

Через минуту он в спальне, хватает меня за руки, обнимает, зарывается лицом во мне. Похоже, он сбежал от неё. Мне уже смешно.

— Где она?

— Всё там же. Сказал, что сделаю, всё, что в моих силах.

— Сюда зачем пришёл?

— Убедиться, что с тобой всё в порядке. И попрощаться. Он целует меня в губы, и раздевает, хотя сегодня мы уже занимались любовью. Похоже, она завела его. Но это, совсем не то, чего хочется мне в этот момент.

— Алекс, Алекс, остановись, тебе пора уже на работу.

— Я хочу тебя, — шепчет он в ответ.

— Меня, или её?

Это я зря сказала. Он резко останавливается и жёстко смотрит мне в глаза.

— Зачем ты ищешь то, чего нет? Ведь однажды ты уже делала это, забыла, чем всё закончилось?

— Словами ты легко манипулируешь ситуацией. Но на деле, ты уходил уже, и не собирался хотеть меня, насколько я помню, пока её тело не оказалось в твоих объятиях. И кстати, твоя рубашка мокрая от её слёз.

Οн смотрит на себя и начинает её расстёгивать.

— Дай мне другую.

— Возьми сам.

— Я прошу тебя это сделать!

— Алекс, я не твоя секретарша и не твоя домработница. Ты не можешь мне приказывать.

— Я не приказываю, я прошу!

— По тону этого не скажешь.

Он резко разворачивается и идёт за рубашкой сам. Переодевается, не глядя на меня. Я чувствую себя паршиво впервые с тех пор, как мы снова вместе.

Simon Levick — Sail (Cover)

Бросаюсь к нему и прижимаюсь лицом к его груди, он резко хватает меня и беспорядочно целует, мне кажется, он дрожит, и этой дрожью из него выходит что-тo непонятное мне, то, что он скрывает.

— Не думай об этом, прошу тебя, умоляю тебя! Я сам всю жизнь мучаюсь из-за этого, я не хочу, не хочу, слышишь, чтобы и ты тоже, — шепчет он бессвязно. Мне кажется, он говорит и не со мной даже, а с самим собой.

Но я понимаю, о чём он. Подтверждение моим догадкам я услышу из его уст уже очень скоро, всего неделю спустя, на җивописном пляже в Испании:

— Ты такая красивая, и я с ума схожу по тебе! И ты всегда будешь для меня такой, даже в сто лет!

— Так много приятных слов! Ты раньше не говорил ничего подобного…

— Мы ведь договорились теперь говорить всё о своих чувствах. Мне бы тоже хотелось услышать что-нибудь приятное от тебя …

— Что, например?

— Не знаю, — он улыбается так широко, что я тону в его улыбке, — это должно исходить от тебя только!

— Да брось, Алекс, говорить тебе, что ты красивый глупо, ты итак слышишь это слишком часто, уж ты то не обделён вниманием.

Он усмехнулся и сказал:

— Что ты чувствуешь, когда Марк подкатывает к тебе?

— Ммм… неловкость…