Монгол. Черный снег (СИ) - Страница 6

Лифт открывается. Её вижу сразу. Сидит на холодном мраморе, свернувшись, как брошенный щенок. Ещё есть шанс развернуться и оставить её. Но я иду. Плавно, без спешки, как палач к своей жертве. Каждый шаг — это ярость, это холодное, чёткое осознание того, что она сделала. Воровка.

- Вставай! — мой голос разрезает воздух. Она вскидывает голову, её глаза полны страха. Но она молчит. И это злит меня ещё больше.

- Я сказал, вставай! — повторяю, приближаясь к ней.

Она медленно встаёт, не смея смотреть на меня. Я вижу, как дрожат её руки, как её ноги едва держат хрупкое тело.

- Ты думала, что можешь просто взять мои деньги? — рычу я, хватая её за запястье и сжимаю так, что она задыхаясь, смотрит на меня. — И свалить?

Она пытается что-то сказать, но слова застревают у неё в горле. Мне плевать. Я отпускаю её руку и толкаю в плечо.

- Ты украла. Я мог бы сломать все твои пальцы…

Она сжимается, но продолжает смотреть на меня, не отводя глаз. В её взгляде больше нет слёз, только какая-то упрямая решимость. И это меня убивает ещё больше.

- Я не воровала... я хотела купить... кастрюлю, еду... — шепчет она, её голос тонет в тишине подъезда.

- Кастрюлю? — повторяю я с усмешкой. — Ты что, считаешь меня идиотом?

Она медлит, а потом поднимает глаза на меня.

- Я... я хотела сделать что-то хорошее... для тебя.

Чёртова ложь! Я хочу увидеть в её глазах вину, страх. Хочу, чтобы она просила прощения, умоляла меня не бросать её. Но её глаза — это бездна, в которой нет страха. Только это странное, непонятное чувство. Упрямство.

Хватаю её за руку и резко дергаю к себе. Хватка крепкая, жестокая.

- Ты идёшь со мной, но запомни раз и навсегда — ты не тронешь больше ни копейки в этом доме, ни одной чёртовой вещи без спроса, поняла? Если я узнаю, что ты хоть раз снова полезла в мое, я тебе руки оторву. И это не угроза, это обещание.

Она кивнула, едва сдерживая дрожь. Но на её лице не было страха, только... решимость? Меня это снова выбивает из колеи. Какого хрена она не боится? Я поворачиваюсь, тащу её обратно в квартиру. Ясно, что ей некуда идти, но и терпеть её больше нет желания. Надо было вышвырнуть её окончательно. Мы возвращаемся в лифт. Я чувствую, как она стоит рядом, прижавшись к стене, её плечи дрожат, но она не издаёт ни звука. Этот лифт будто тянется вечность. Моё терпение на грани. Я хочу её выбросить снова, но что-то удерживает. Проклятая, маленькая девчонка! Когда двери лифта открываются, я резко толкаю её вперёд. Она делает шаг внутрь квартиры, не поднимая головы. Тишина окутывает нас, как тяжёлое одеяло. Я чувствую, что мои нервы натянуты до предела. Её присутствие здесь — это как взрывная бомба. И я не хочу быть рядом, когда она взорвётся.

- Ты можешь остаться, но... — говорю я почти рыча. — Ты не лезешь в мою жизнь. Не трогаешь мои вещи. Я не хочу тебя видеть. Ясно? Ты для меня — никто. Просто гостья. Не больше. И знай, что я избавлюсь от тебя как только появится такая возможность.

Она кивает, не осмеливаясь смотреть мне в глаза. Её руки дрожат, и я чувствую, как внутри меня что-то ломается, но не могу позволить этому вырваться наружу. Она для меня никто. Никто. «Она ребенок…беззащитный, маленький, брошенный всеми ребенок. Она так похожа на тебя самого когда-то…». Приказываю внутреннему голосу закрыть пасть.

- Пошла! — рычу я, указывая на её комнату, будто это клетка, в которую я готов запереть её навсегда. Она подчиняется, как дрессированное животное, но что-то в её походке, в её упрямо сжатых губах снова меня злит. Почему она не боится? Почему не просит пощады, не лезет ко мне с мольбами? Тишина между нами тяжела, как бетонные плиты, давит и давит. Я ощущаю, как эта тишина вытягивает из меня последние силы. Она скрывается за дверью своей комнаты, и я резко захлопываю её за ней. Остаюсь один, в пустом холодном коридоре. И впервые за долгое время чувствую себя полностью обезоруженным. Стою, опираясь на стену, как будто меня ударили в живот. Ненавижу это. Ненавижу чувствовать, что я больше не контролирую ситуацию. Чёрт возьми, да как она умудрилась пробить этот ледяной щит? Я пытаюсь представить её лицо, когда она кралась к двери, когда маленькими пальцами вытаскивала деньги, но не могу. Не могу представить её воровкой. Перед глазами стоит только её взгляд. Этот упрямый, безумный, полный решимости взгляд, с которым она смотрела на меня в лифте. В нём не было страха, не было вины, только тихая боль и… что-то ещё. И это «что-то» разрывает меня изнутри. Я принял решение. Чёрт с ним, с этой её кастрюлей. Пусть остаётся, но у неё не будет никаких привилегий. Она должна знать, что я — не её спаситель, не тот, кто будет давать ей шанс за шансом. Я — Монгол. Наёмник. И это не место для слабаков. Я падаю на диван, закрывая лицо руками. В голове снова всплывают картины из прошлого, которые я не могу стереть, как бы ни пытался. Приёмная мать… её холодные пальцы на моей коже, её жадные прикосновения. Этот мерзкий запах дешёвых духов и дешёвого алкоголя. Она всегда находила меня. Всегда. Её руки, словно щупальца, хватали за волосы, за шею, за всё, что только можно. Я был ребёнком, связанным страхом и ненавистью, но даже ненависть не могла спасти меня от неё.

- Ты мой, — её голос, обжигающий, как кислота. Она всегда повторяла это, каждый раз, когда запирала дверь, чтобы никто не слышал моих криков. Но даже стены не могли скрыть боль, которую она причиняла. Сначала я сопротивлялся, а потом… потом просто сдался. Она сломала меня. И ломала до те пор пока мое тело не омертвело…Пока не перестало отвечать на ее прикосновения, на ее садистские выходки, на извращенные пытки. У меня просто не вставал…Она пыталась несколько раз. Упорно. Била до мяса, жгла окурками, морила голодом. Но я больше ее не удовлетворял. Впрочем…Не только ее. Больше я никого и никогда не мог бы удовлетворить.

И с тех пор… я не могу позволить никому больше коснуться меня. Никому. Эти воспоминания тянутся за мной, как цепи, ржавые и гнилые, но всё ещё крепкие. Каждая женщина, которая пыталась подойти ближе, видела этот щит, этот ледяной барьер. И уходила.

Девчонка. Я не могу дать ей проникнуть в мой мир. Она слишком мала. Она не понимает, в какой ад она попала. К какому израненному, больному монстру.

Но что-то внутри меня дрожит при мысли о том, что я выгоню её на улицу. Этот страх… страх, что она станет таким же потерянным ребёнком, каким был я. Этот страх сжимает меня, как петля на шее. И я не могу её выкинуть. Пока не могу.

Диана

Я сижу на кровати в своей комнате, кутаясь в одеяло, как в щит, который может защитить меня от холода. Но этот холод идёт не снаружи. Он внутри. Он растекается по моим венам, как ледяная вода, и я не могу согреться.

Слова Тамира отдаются в моей голове эхом. «Ты для меня никто». Как будто мне в лицо плеснули кипятком, но этот кипяток не обжигает, а замораживает. Словно боль настолько сильна, что становится ледяной. Я чувствую, как эти слова прорываются сквозь мои мысли, разрушая всё, что я пыталась построить внутри себя. Я не могу понять его. Не могу. Как он может быть таким жестоким? Он спас меня, а теперь отталкивает. Снова и снова. И каждый раз это ранит меня всё сильнее. Я чувствую, как внутри меня разрастается бездной — пустота, которая сжирает меня заживо. Но я не могу уйти. Не могу. У меня больше нет места, куда можно идти. Этот дом — мой единственный шанс. Даже если Тамир говорит, что я никто, я останусь. Я найду способ доказать ему, что я не такая, как он думает. Что я могу быть полезной. Что я могу быть больше, чем просто «незваная гостья».

Но как? Как сделать так, чтобы он увидел меня? Увидел, что я не враг?

Каждый раз, когда я думаю об этом, я вспоминаю его глаза. Холодные, жестокие, но в них есть что-то ещё. Боль. Там глубоко, спрятано за слоями ярости и отчуждения, но она там. Его боль. Она как ледяная глыба внутри него, которую никто не может растопить. Никто, кроме меня. Я знаю это. Чувствую. Но как достучаться до него?