Монашеские ордена - Страница 8

Первая ступень смирения – беспрекословное послушание. Сие надлежит всем, для кого ничего нет дороже Христа. Ради святого служения, которое они обещали, или ради страха геенны, или ради славы жизни вечной, они не должны не медлить ни мгновения, если что-либо прикажет старший, как если бы это приказал сам Бог. О них говорит Господь: «слухом ушей повиновался мне». Он же говорит своим ученикам: «слушающий вас, Меня смущает».

Итак, эти, оставив немедленно все свое, отказавшись от собственной воли, освободив руки свои и оставив неоконченным свое занятие, послушной стопой поспешают делами своими за гласом приказующего, и точно в единый миг веление наставника и исполнение ученика – то и другое, окрыляемое страхом Божьим, – совершается быстро и одновременно.

Кого охватит любовь к достижению вечной жизни, те и взыскуют узкого пути, поскольку Господь говорит: «тесен путь, ведущий в жизнь». Так что, живя не по своему хотению и повинуясь не своим стремлением или вожделением, но ходя под чужой волей и властью, живя в киновиях-общежитиях, они хотят, жаждут они иметь над собой аббата. Такие, без сомнения, подражают словам Господа, говорящего: «Я не пришел творить волю Мою, но Того, кто послал Меня». На само послушание это тогда будет угодно Богу и приятно людям, когда повеление исполняется бестрепетно, безропотно, безотлагательно, ревностно и безответно, ибо послушание, оказываемое старшим, Богу воздается. Ведь сказано: «слушающий вас, меня смущает». Повиноваться ученики должны с ячным духом, ибо «доброхотно дающего любит Бог». Когда же ученик повинуется не от души и ропщет хоть не устами, а только в сердце своем, то и исполнив, не угоден он будет Господу, видящему ропот его сердца. Таким исполнением не достигнет ученик милости, но подлежит каре, положенной за ропот, если не исправится и не искупит своей вины.

Будем поступать по словам пророка: «Я сказал, буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать вне языком моим; Буду обуздывать уста мои; я был нем и безгласен и молчал даже о добром».Так свидетельствует пророк. Если же иногда добрых речей не следует говорить ради молчания, то тем более необходимо отказаться от дурных слов ради страха греха.

Поэтому даже добрые, благочестивые и назидательные речи пусть разрешаются и совершенным ученикам, монахам лишь изредка, ради великой важности молчания, ибо сказано: «при многословии не миновать греха», и еще: «смерить и жизнь – во власти языка». Ибо говорить и поучать приличествует наставнику, молчать же и выслушивать подлежит ученику.

Взывает к нам, братия, Святое Писание: «Всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а уничижающий себя возвысится». Говоря это, Писание указует, что всякое самовозвышение – род гордости. Этого надлежит остерегаться, как наставляет пророк, говоря: «Господи, не надменно сердце мое и не возвысились очи мои, и я не входил в великое и для меня недосягаемое. Не смирял ли я и не успокаивал души моей, как дитя, отнятого от груди матери?»

Если хотим мы, братия, достичь вершины высшего смирения и быстро дойти до того небесного возношения, до которого восходят через смирение в жизни здешней, мы должны воздвигнуть лестницу, которая явилась во сне Иакову.

Первая ступень смирения – когда человек, всегда имея пред собою страх Божий, никогда не забывает это, всегда помнит все, что заповедовал Господь. Человек должен обуздать свои мысли, волю, желание.

Шестая ступень смирения – если монах остается доволен при всяком утеснении и крайности, и, чтобы ему не приказывали, он должен считать себя недостойным и дурным исполнителем, говоря с пророком: «Был я невежа и не разумел, как скот был я пред Тобой; но я всегда с Тобой».

Седьмая ступень смирения – если не только на словах объявит он себя ниже и хуже всех, но будет верить этому в глубине сердца своего, говоря с пророком: «Я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе».

Десятая ступень смирения – если монах говорит мягко и без смеха, смиренно, но значительно, говорит мало и рассудительно, и не громогласен в речи своей, ибо сказано: «Муж благоразумный проявляет себя в немногих словах».

Двенадцатая ступень смирения – если монах обнаружит смирение перед всеми, смотрящими на него, не только духом, но и телом, то есть в деле Божьем, в храме, в монастыре, в саду, в поле, в пути и где бы то ни было, сидя, идя, стоя, пусть всегда будет с наклоненной головой и устремленными в землю глазами.

Говорит пророк: «семикратно в день прославляю тебя». Мы будем совершать долг нашего служения в заутреню, в час первый, третий, шестой, девятый, в первую и вторую вечери. Заутреня – в три часа утра, час первый – пять часов утра, час третий – восемь часов утра, час шестой – одиннадцать часов, час девятый – два часа дня, вечеря – четыре часа пополудни, вторая вечеря – шесть часов пополудни. О ночной же службе тут же пророк говорит: « в полночь вставая словословить Тебя». А поэтому и ночью поднимемся словословить Его.

Этот порог нужно особенно с корнем вырывать из монастыря. Чтобы никто не смел что-либо давать, или принимать без благословения аббата, или иметь что-либо в виде собственности вообще никакой вещи, ни книги, ни дощечки для письма, ни грифеля, ни вообще чего-либо.

Полагаем достаточным для ежедневной еды, как в шестой, одиннадцатый час, так и в девятый, два часа дня, во все месяцы, по два горячих блюда, ради болезненности многих, чтобы, если кто-нибудь не может есть одно, то питался другим. Два горячих блюда достаточны для все братии. Если же будут яблоки или овощи, то и их прибавить. Хлеба весового четыреста грамм должно хватать на день будет ли одна трапеза или завтрак с обедом. Если случится большая работа, то от аббата зависит прибавить, но избегая, более всего, объедения. От еды же мяса четвероногих пусть все и всегда воздерживаются, кроме совершенно слабых и больных.

Полагаем бутылки вина достаточно для каждого на день. Кому же Господь дает силу воздержания, те пусть знают, что будет им особенная мзда на небесах. Если же условия местности, или тяжелый труд, или летний зной потребуют большего, то давать по усмотрению аббата, соблюдая всячески, чтобы не дошло до пьянства. Конечно, пить вино – не монашеское дело, но так как в наши времена убедить в этом монахов нельзя, мы согласились на то, чтобы не пить до пресыщения, а умеренно, ибо вино развращает и разумных.

Праздность – враг души, а поэтому в определенное время браться должны быть заняты трудом телесным, в другое же время – душеспасительным чтением. А поэтому считает нужным распределить время так, чтобы от Пасхи до 1 октября, выйдя рано, с часа первого и почти по четвертый, монахи работали, что будет необходимо. С четвертого часа до шестого пусть слушают чтение. После шестого часа, поднявшись от стола, пусть отдохнет на ложах своих при полном молчании. Если же кто захочет читать для себя, пусть читает так, чтобы не беспокоить другого. Вторично пусть работают, что нужно, до вечери. Если же местные условия или бедность потребуют, чтобы они сами занялись собором плодов, да не огорчаются, ибо тогда они воистину монахи, так как живут трудом рук своих, как отцы наши и апостолы.

В дни же Четыредесятницы, с утра и вплоть до третьего часа монахи пусть слушают чтения. Затем вплоть до десятого часа пусть все получат из библиотеки по книге, которую и читают по порядку, целиком. Пусть будут также приставлены один или два старца обходить монастырь в часы, когда братия читает, и смотреть, чтобы кто-либо из братьев не впал в уныние, предаваясь праздности или празднословию, и, не прилежа чтению, не был бы не только бесполезен себе самому, но и вреден другим. И да не ходит брат к брату в указанные часы. В день же воскресный пусть прилежат к чтению все, исключая лишь тех, которые поставлены на разные работы.