Монах - Страница 73

Бесспорно, «Монах» интересует меня не столько своим текстом, сколько тем, что ему сопутствует. Мне следовало бы написать: тем, что послужило поводом к тексту. Он интригует меня, этот сын повешенного! Я смотрю на то, что скрыто за его человеческой внешностью. Что вижу я? С одной стороны, повествование, взятое, я полагаю, из оригинала, Испания подземелий, где сверхъестественное возникает с ужасающей естественностью и выдает себя, подобно пресловутой руке грабителя, торчащей из-за шторы в комнате у ложащейся спать женщины. С другой стороны, несуразная, словно представляющая себя молодым всадником книга, прописные буквы Молитвенника, становящиеся курсивом, либертинажем или, скорее, английской литературой, когда я смотрю на обложку, воспроизводящую обложки британских романов ужасов, сера с утонченным запахом тления, монашки в чудесных мантильях, знаки, выдающие тонкий ум дьявола, хроника чумы и смерти и проступающий через все это древний романсеро в прозе, миазмы потаенных глубин человеческой души, обнаруживающей свое присутствие тончайшим переливом цветов, чудесными преломлениями и радугами, — всем волшебным блеском черной жемчужины, в которую превратился в 1931 году барочный камень перевода 1840-го. Барочный камень. Барокко уступает место той протяжной ноте, что извлекает влажный палец, скользящий вкруговую по краю хрустального бокала. Мы закрываем глаза, мы слушаем. Какое волшебство! (В самом страшном смысле этого слова.) Ибо мы принадлежим к тем, кто знает, что «Сила Простоты» — единственно точное название для книги о колдовстве и ядах.

Перевод В. Каплуна