Монах - Страница 69

Сама природа трепетала, слушая его. От мощного подземного толчка вздрогнула земля, снова раздался удар грома, сильнее и ужаснее, чем первый.

Амбросио долго молчал, не в силах ответить демону.

— Я приговорен к смерти, — сказал он угасшим голосом. Кровь стыла у него в жилах при виде его жуткого собеседника. — Спасите меня, унесите меня отсюда!

— Будет ли уплачена цена за мои услуги? Согласен ли ты прийти ко мне, отдаться целиком, принадлежать мне душой и телом? Готов ли ты отвергнуть Того, кто создал тебя и умер за тебя на кресте? Скажи только ДА, и Люцифер — твой раб.

— Но не удовлетворитесь ли вы более низкой ценой? Неужели ничто, кроме моей вечной гибели, не сможет вас удовлетворить? Дух, вы слишком много хотите от меня! Вытащите меня из камеры, служите мне всего один час, и я ваш на тысячелетие. Такое предложение вас не устраивает?

— Нет, не устраивает. Мне нужна только твоя душа. Она нужна мне, и нужна навсегда!

— Ненасытный демон! Я не приговорю себя к вечным мукам! Я не могу отказаться от надежды когда-нибудь получить прощение!

— Ты отказываешься! На каких химерах строишь ты свои надежды? Ты, смертный с такой короткой жизнью, несчастный глупец, разве ты не виновен? Не гнусен ли ты даже в глазах демонов? Разве грехи, подобные твоим, могут быть прощены? Неужели ты надеешься когда-нибудь ускользнуть от моей власти? Твоя судьба решена. Предвечный покинул тебя, твой приговор — в божественных книгах, где ты уже отмечен как моя собственность, и ты станешь моим!

— Ах, демон! Это не так! Милосердие Всевышнего безгранично, всякое раскаяние имеет право на прощение! Мои преступления чудовищны, но я не отчаялся в милосердии, может быть тогда, когда они будут достаточно наказаны…

— Наказание? Какое же чистилище существует для вины, подобной твоей? Ты надеешься, что твои злодеяния могут быть искуплены нудным бормотанием святош или механическими молитвами, кое-как произнесенными монахом? Амбросио, будь разумен. Тебе необходимо стать моим, ты предназначен для костра, но сейчас ты еще можешь его избежать. Подпиши этот пергамент, и я унесу тебя отсюда, ты сможешь провести оставшиеся тебе годы в роскоши и безделье, в полной свободе. Наслаждайся жизнью, всеми удовольствиями, которых ищет твой голод, но как только твоя душа расстанется с телом, помни, что она принадлежит мне, и я не позволю себя обмануть!

Монах молчал, но его глаза выдавали, что намеки Искусителя были услышаны. Трепеща от ужаса, он размышлял о предложенных условиях. Он действительно чувствовал, что погиб, и отказаться от помощи демона — значило только приблизить мучения, которых он не мог избежать. Коварный Дух понял, что решимость монаха поколеблена. Он снова стал настаивать, пытаясь воспользоваться сомнениями настоятеля. Он так обрисовал перед мысленным взором монаха ужасы кончины, так искусно усилил его отчаяние и страх, что наконец убедил его взять пергамент.

Он обмакнул железное перо, которое держал, в вену на левой руке монаха. Оно проникло глубоко и тотчас же наполнилось кровью. Но Амбросио не почувствовал никакой боли. Ему дали перо в руку, она дрожала. Несчастный положил перед собой пергамент на стол и приготовился подписать; но вдруг рука его остановилась. Он быстро убрал руку и отбросил перо подальше.

— Что я делаю? — воскликнул он. Затем, повернувшись к дьяволу с отчаявшимся видом, продолжал: — Оставь меня! Уйди, ну уходи же, я ни за что не подпишу.

— Глупец! — вскричал разочарованный дьявол, бросая на Амбросио свирепый взгляд, от которого душу монаха затопило ужасом. — Так со мной не играют! Ну что ж, береги свою глупость вплоть до агонии, умри в мучениях, тогда ты сумеешь измерить милосердие Предвечного! Но поберегись играть со мной впредь! Если ты во второй раз призовешь меня и я снова уйду с пустыми руками, то тогда, — сказал он, показывая ему свои когтистые руки и делая вид, что раздирает себе лицо, — тогда я тебя исполосую своими когтями! Ну, говори! В последний раз спрашиваю — ты подпишешь?

— Нет! Оставь меня, убирайся!

В тот же миг прокатился раскат грома, молнии, казалось, вот-вот раздробят стены. Снова земля покачнулась на своей оси, подземные коридоры отозвались испуганными криками, и демон исчез, рассыпая вокруг себя ругательства и проклятия.

Сначала монах обрадовался, что смог устоять перед уловками соблазнителя и восторжествовал над врагом человечества, но по мере того, как приближался час казни, его прежние страхи вновь вернулись к нему, и их недолгое молчание, кажется, только добавило им мощи. Чем меньше оставалось времени, тем больше он страшился предстать перед престолом Господа. Он трепетал при мысли, что вскоре погрузится в лоно вечности, что вскоре он должен будет предстать перед очами своего Создателя, которого так жестоко оскорбил. Колокол пробил полночь. Время идти на казнь пришло.

В миг, когда он услышал первый удар гонга, кровь в его жилах остановилась. В каждом последующем ударе он, как ему казалось, слышал звуки смерти и мучений. Он ожидал увидеть солдат, входящих в тюрьму, и когда колокол перестал звонить, он в приступе отчаяния схватил волшебную книгу, открыл ее, быстро нашел нужную страницу и, поскольку боялся дать себе время на размышление, быстро произнес вещие слова.

Сопровождаемый все теми же ужасами, Люцифер снова предстал перед трепещущим монахом.

— Ты меня призвал, — сказал дьявол. — Ты решил быть благоразумным? На этот раз ты принимаешь мои условия? Ты их уже знаешь: отказаться от своего места в раю и от всякой надежды на спасение, отдать мне свою душу — и в один миг я извлекаю тебя из темницы. У тебя еще есть время; решайся, пока еще не слишком поздно. Ты подпишешь пергамент?

— Придется! Роковая необходимость торопит меня! Я принимаю ваши условия!

— Ну так подпиши, — ответил демон, переполненный радостью.

Контракт и окровавленное перо все еще лежали на столе, Амбросио схватил его и приготовился поставить свою подпись. На какой-то миг сомнение остановило было его.

— Прислушайся! — вскричал соблазнитель. — Торопись, они идут. Подписывай, и в то же мгновение я уношу тебя!

Действительно, были слышны шаги тех самых солдат, которые должны были вести Амбросио на костер. Шум их шагов укрепил монаха в его роковом решении.

— Каков смысл этого договора? — спросил он.

— Он отдает мне твою душу целиком и навсегда.

— А что я получаю взамен?

— Мое покровительство и бегство из темницы. Подпиши, и в тот же миг я тебя отсюда уношу.

Амбросио взял перо. Он поднес его к пергаменту, и снова храбрость его покинула. Ужасный страх охватил его, и в очередной раз он швырнул перо на стол.

— Трусливый, малодушный паяц! — вскричал отчаявшийся демон. — Подписывай немедленно, или ты узнаешь, что такое моя ярость!

В этот миг петли внешней двери заскрипели. Узник услышал звон цепей, засов упал. Солдаты были на пороге.

В состоянии, близком к умопомешательству, понукаемый близкой опасностью, отступая перед близостью смерти, устрашенный угрозами демона и не видя никакого иного способа избежать гибели, несчастный монах уступил.

Он подписал роковой контракт и передал его в руки Коварного Духа, глаза которого, когда он им овладел, заблестели от хитрой радости.

— Возьмите его! — сказал человек, покинутый Богом. — Спасите меня! Унесите меня отсюда!

— Подожди! Ты свободно и полностью отказываешься от твоего Создателя и его Сына?

— Да! Да!

— Отдаешь ли ты мне свою душу навечно?

— Навечно! — сказал монах.

— Без оговорок и уверток? Без какого-либо намерения когда-нибудь обратиться к будущему божественному Милосердию?

Последняя цепь упала с двери тюрьмы. Было слышно, как в скважине поворачивается ключ. Окованная железом дверь уже глухо скрипела на своих ржавых петлях.

— Я ваш навсегда и бесповоротно! — закричал монах, обезумев от страха. — Я оставляю всякую попытку Спасения! Я буду признавать только вашу власть! Послушайте! Послушайте! Они идут! О, спасите меня! Унесите меня отсюда!