Монах - Страница 40

Он был еще в состоянии неистовства, когда раздался легкий, но настойчивый стук в дверь. Ему понадобилось некоторое усилие, чтобы взять себя в руки, только после этого он отодвинул задвижку. Дверь открылась, и появилась Матильда.

Это был именно тот человек, которого он меньше всего желал бы видеть. Не в силах скрыть свое неудовольствие, он отошел и нахмурил брови.

— Я занят, — бросил он грубо, — уходите.

Но Матильда, не обращая внимания на малорасполагающий прием, мягко закрыла дверь и подошла к нему, глядя покорно и умоляюще.

— Успокойтесь, Амбросио. Я пришла не для того, чтобы сводить с вами счеты за ваше предательство, но в ваших собственных интересах нам следует поговорить.

Я знаю, не в ваших силах управлять своими привязанностями. Та привлекательность, которую вы во мне находили, исчезла, когда вы привыкли ко мне, и если я больше не способна возбуждать в вас желания, то в этом не ваша, а моя вина. Но зачем же до такой степени избегать меня? Вы же не знаете, насколько я ваш друг. Вы в затруднении и отказываетесь принять мои утешения, но если я сейчас пришла к вам, то именно для того, чтобы разделить ваши беды, а не увеличивать их. Доверьтесь мне, и вы увидите, насколько бескорыстна моя любовь.

— Прекрасный, чудесный друг, я восхищаюсь вашими добродетелями, а ваши слова свидетельствуют о героизме, который ставит вас гораздо выше слабостей вашего пола. Помощь, которую вы мне предлагаете с такой самоотверженностью, я не смог бы отвергнуть, и я не искал бы ничего лучшего, чем выбрать вас поверенным моих пороков, поскольку вы предложили мне покровительствовать им. Но в данном случае я сомневаюсь, чтобы вы смогли содействовать моим намерениям. И я очень боюсь, Матильда, что не в вашей власти помочь мне их осуществить.

— Вот как раз, кроме меня, этого сделать никто и не может! Я внимательно следила за каждым вашим шагом, за каждым вашим поступком: вы любите, Амбросио, и напрасно пытались бы от меня это утаить, и только я могу сделать так, чтобы вы вскоре смогли обладать Антонией. Для тех, кто осмеливается, нет ничего невозможного, и. с моей помощью ваше счастье не заставит вас долго ждать. Но подошло время, когда ваши интересы и ваш покой вынуждают меня познакомить вас со скрытыми сторонами моей жизни. Теперь мне необходимо все ваше внимание, и, если мои признания или моя исповедь вас возмутят, не забудьте о цели, ради которой я это делаю: помочь вам достичь вершины своих желаний и вернуть покой вашему сердцу.

Когда-то я уже рассказывала вам о моем дядюшке. Это был человек, обладавший незаурядным знанием, и он не посчитал зазорным с детства посвятить в это знание меня. Среди наук, в изучение которых его вовлекло никогда не иссякающее любопытство, были и такие, что большинством рассматриваются как безбожные, а многими другими — как химерические. Я говорю об искусствах, относящихся

Без конца спускаясь от причин к следствиям и поднимаясь от следствий к причинам, изучая силу и особые свойства драгоценных камней, которые, кажется, черпают ее из самого чрева земли; насилуя природу и пытаясь застать ее врасплох, чтобы добраться до ее тайн; экспериментируя с травами, действие которых, кажется, зависит от приливов и отливов неизвестно какого космического магнетизма, любопытство моего дядюшки было наконец удовлетворено, его безумное упрямство в конце концов увенчалось успехом. Он узнал слово, которое разрушает связь элементов и по его желанию может перевернуть порядок вещей в природе. Стоит ему пожелать — и будущее раскрывается перед ним во всей своей полноте, со всеми тайнами, и духи ада повинуются его голосу.

Мой наставник не утаил от меня ничего из этого знания, и загадка мира, какой бы грозной она ни была, представлялась мне простой. Тем не менее, если бы я не встретила вас, я никогда не стала бы стремиться использовать эту власть. И как велико ни было мое отвращение к созданию злых духов, я сделала это, чтобы спасти свою жизнь, ценить которую меня научила ваша любовь. Вы помните ту ночь в склепах обители Святой Клары? Среди ужасного колыхания чудовищ, созданных мною, я вызвала душу короля демонов, и, к моему великому изумлению, он повиновался всем моим приказам. Казалось, он трепетал от страха и почтения передо мной, и я поняла, что вместо того, чтобы продать свою душу повелителю, я, благодаря своей дерзости, нашла покорного слугу.

Ошеломленный монах слушал эту речь, не понимая, следует ли ее считать шуткой красноречия или восхищаться ее торжественностью.

Понемногу, по мере рассказа, облик Матильды изменился: больше не существовало нежного и скромного Розарио, который боялся вызвать неудовольствие своего покровителя; больше не существовало любовницы, опытной в искусстве наслаждения; это была вдохновенная прорицательница, чарующая и умная, гибельный дух, присланный к нему из бездны.

Внезапно его охватил ужас: он почувствовал, что погибнет, если будет и дальше слушать обольстительницу.

— Отважная Матильда, — сказал он, — что вы сделали? Вы приговорили себя к вечной гибели, вы променяли вечное блаженство на минутное могущество. Если удовлетворение моих желаний зависит от магии, я категорически отказываюсь от вашей помощи. Я обожаю Антонию, но не настолько ослеплен своими чувствами, чтобы за обладание ею в этом мире принести в жертву свой вечный покой в ином.

— Смешные предрассудки, — ответила Матильда, — вам должно быть стыдно, Амбросио, до такой степени зависеть от них. Чем вы рискуете, соглашаясь на мои предложения? Если опасность существует, то только для меня, потому что вызывать духов буду я. Преступление будет моим, а выгода — вашей. Но клянусь вам, опасности нет, потому что враг рода человеческого — мой раб, а не повелитель. Разве не существует разницы между тем, чтобы отдавать и получать приказы, между тем, чтобы служить или командовать? Отбросьте ваши страхи, которые не годятся для такой души, как ваша, оставьте их обычным людям и осмельтесь стать счастливым. Проводите меня сегодня ночью в склепы Святой Клары, станьте свидетелем моих заклинаний, и Антония — ваша.

— Добиться ее таким способом? Даже если бы я мог это сделать, я бы этого не хотел. Я отказываюсь пользоваться для этого услугами ада!

— Вы не осмеливаетесь? Как я в вас обманулась! Этот ум, который я уважала, такой великий, мужественный, оказался немощным, ребяческим и низким, рабом вульгарных заблуждений и более слабым, чем женский!

— Как! Чтобы я добровольно отдался хитростям искусителя? Чтобы, понимая опасность, я отказался от всякой надежды на спасение? Нет, Матильда. Я не вступлю в союз с врагом Господа.

— Так вы сейчас — друг Господа? И не желаете разрывать свой союз с ним? Не вы ли предались влечению своих страстей? Не замышляете ли вы украсть невинность, погубить существо, созданное по образу и подобию ангелов? К кому другому, если не к демонам, можете вы обратиться, чтобы осуществить такое похвальное намерение? Не серафимы ли вам помогут? Вздор! Не добродетель заставляет вас отказаться от моего предложения: вам очень хочется согласиться, но вы не осмеливаетесь. Не само преступление удерживает вашу руку, а страх возмездия. Позор трусливой душе, которой не хватает мужества стать ни верным другом, ни открытым врагом!

— Несмотря на то что мои страсти заставляют меня пренебрегать его законами, я все-таки чувствую в своем сердце врожденную любовь к добродетели. Но если мои принципы уступили силе моего темперамента, во мне еще достаточно божественной благодати, чтобы меня бросало в дрожь от мысли о колдовстве и чтобы я постарался во что бы то ни стало избежать такого непростительного и такого чудовищного злодеяния.

— Вы говорите непростительного? Что значат тогда ваши бесконечные восхваления милосердия Божьего? Значит, оно имеет пределы? Вы к нему несправедливы, Амбросио. У вас, именно у вас всегда будет время раскаяться, а Он, по своей доброте, вас простит. Предоставьте ему славный случай проявить свое милосердие, кончайте с этой щепетильностью, дайте себя уговорить и пойдем вместе на кладбище.