Молитва - Страница 2
Изменить размер шрифта:
«Жизнь прожита. Былого не вернуть…»
Перевод В. Коркина
Жизнь прожита. Былого не вернуть.
А все ж вглядеться в то былое
Нам Бог велит.
О Патимат, наш путь
Предсказан был единою судьбою.
Казниться лицемерно хуже лжи.
Списать грехи на юность – грех умножить.
Пускай прилюдно каются ханжи.
Не пощажу себя наедине с тобой, о Боже!
Как я устал… Какой в душе разброд!
Мой смех вчерашний обернулся плачем.
Вокруг глаза взыскующих сирот…
Зачем свой взор от взора их я прячу?
Не думал, что за все расплата ждет:
За суету, за глупые раздоры?
Сам виноват.
Как тяжек жизни гнет…
Как высоки и благородны горы!
Пленительных женщин и храбрых мужчин
Перевод Я. Козловского
Наверное, поздно близ белых вершин
Явился я в мир, чьи распахнуты шири:
Пленительных женщин и храбрых мужчин
Уже не пришлось мне застать в этом мире.
Я рано, наверно, над бездной годин
Под желтой луною седлал иноходца,
Пленительных женщин и храбрых мужчин
Увидеть не мне, а другим доведется.
А может, мой предок – вожатый дружин
Завидует мне, что, далекий раздору,
Пленительных женщин и храбрых мужчин
Я больше встречаю, чем он в свою пору.
И, может, грядущего времени сын
Тому позавидует, что под луною
Знавал я немало друживших со мною
Пленительных женщин и храбрых мужчин.
Старые горцы
Перевод Я. Козловского
Они в горах живут высоко,
С времен пророка ли, бог весть,
И выше всех вершин Востока
Считают собственную честь.
И никому не сбить их с толка,
Такая зоркость им дана,
Что на любого глянут только —
И уж видна его цена.
И перед боем горцам старым
От века ясно наперед,
Кто выстоит, подобно скалам,
Кто на колени упадет.
И ложь почувствуют тотчас же,
Из чьих бы уст она ни шла,
Какой бы хитрой, и тончайшей,
И золоченой ни была.
В горах старик седоголовый,
Что ходит в шубе круглый год,
Так подковать умеет слово,
Что в мир пословица войдет.
О, горцы старые!
Не раз им
Еще народ воздаст хвалу.
Служил советчиком их разум
И полководцу и послу.
Порою всадник не из местных
Вдали коня пришпорит чуть,
А старикам уже известно,
Зачем в аул он держит путь.
Какой обременен задачей,
Легка она иль нелегка,
Посватать девушку ли скачет
Или наведать кунака.
Был Камалил Башир из Чоха
Ребенком маленьким,
когда
Старик предрек:
«Он кончит плохо,
И многих горцев ждет беда.
Их дочерей и женщин скоро
Красавец этот уведет.
Спасая горцев от позора,
Родной отец его убьет…»
Когда над верхнею губою
У Шамиля белел пушок
И босоногою гурьбою
Шамиль командовать лишь мог,
Сказал о нем еще в ту пору
Старик гимринский как-то раз:
«Дымиться он заставит порох,
И будет гром на весь Кавказ!»
Старик, услышавший в ауле
Стихи Махмуда в первый раз,
Сказал:
«Он примет смерть от пули
Из-за красивых женских глаз…»
Душой робея, жду смущенно,
Что скажут на мои стихи
Не критики в статьях ученых,
А в горских саклях старики.
Они горды не от гордыни,
И знаю: им секрет открыт,
О чем в обуглившейся сини
Звезда с звездою говорит.
Они горды не от гордыни.
Путь уступая их коню,
Я в гору еду ли, с горы ли,
Пред ними голову клоню.
Мой Дагестан
Перевод Н. Гребнева
Когда я, объездивший множество стран,
Усталый, с дороги домой воротился,
Склонясь надо мною, спросил Дагестан:
«Не край ли далекий тебе полюбился?»
На гору взошел я и с той высоты,
Всей грудью вздохнув, Дагестану ответил:
«Немало краев повидал я, но ты
По-прежнему самый любимый на свете.
Я, может, в любви тебе редко клянусь,
Не ново любить, но и клясться не ново,
Я молча люблю, потому что боюсь:
Поблекнет стократ повторенное слово.
И если тебе всякий сын этих мест,
Крича, как глашатай, в любви будет клясться,
То каменным скалам твоим надоест
И слушать, и эхом вдали отзываться.
Когда утопал ты в слезах и крови,
Твои сыновья, говорившие мало,
Шли на смерть, и клятвой в сыновней любви
Звучала жестокая песня кинжала.
И после, когда затихали бои,
Тебе, Дагестан мой, в любви настоящей
Клялись молчаливые дети твои
Стучащей киркой и косою звенящей.
Веками учил ты и всех и меня
Трудиться и жить не шумливо, но смело,
Учил ты, что слово дороже коня,
А горцы коней не седлают без дела.
И все же, вернувшись к тебе из чужих,
Далеких столиц, и болтливых и лживых,
Мне трудно молчать, слыша голос твоих
Поющих потоков и гор горделивых».