Молчунья - Страница 5

Он очень часто сталкивался с непониманием со стороны людей, за свою неординарность и идейность. Он очень активный человек, ему всё интересно и любопытно, он со всех сторон изучает мир. Он любит авантюры и часто рисковал по жизни, при этом порой не принимая во внимание страхи и мнения других людей (если они находились рядом). Его все время тянет вперёд, он всегда стремится к изучению нового, он не может усидеть на месте. Слово покой для него всегда было чуждо, однако именно его ему и не хватало.

Он очень много обещал в своей жизни и не выполнял обещаний, однако со временем он перестал обещать невыполнимого, или обещал, но уже выполнял, по возможности, на все сто.

Он обожает лес и всю северную природу, в этом заслуга его отца, который с самого раннего детства брал его с собой на рыбалку, за грибами, за ягодами. Отец рассказывал много историй про природу и про лесных жителей, и это сыграло положительную роль в его восприятии севера, в который он остался влюблён на всю жизнь. Со временем он даже мысленно отсёк для себя всю часть мира, которую не считал севером.

Его всегда что-то терзало, ему всегда чего-то не хватало, но он всегда был убеждён, что путь, по которому он идёт, верный, – ведь это его путь и он сам, без чьего-либо воздействия на себя делает выбор.

Он любит мир и людей в нём. Он всегда доверял людям и этим преображал их. Он достаточно эгоистичный человек, но при этом готов отдать последнюю рубашку страждущему, нуждающемуся в ней.

Он безумно любит себя.

Он бывает резким и грубым, нервным. Особенно это проявляется, когда он чувствует свою беспомощность. Он достаточно нравственный человек, но нравственность его носит не общественный характер, она построена на его собственных убеждениях и вере.

ВЫПИСКА

Наступил день, когда Ангелину вместе с матерью выписали из роддома. Приехали родственники на машине; во главе шествия, конечно же, был отец новоиспечённого семейства – Максим Леонидович Беликов. Ангелина не понимала, что же вокруг происходит, хотя ей было ясно одно – снова что-то меняется, и меняется стремительно.

– Новые пелёнки, теперь их стало ещё больше, плюс ко всему, добавилось одеяло и какие-то рюшечки. А ещё новые люди, которые всё охают, да ахают, смотрят на меня, рассматривают. Я чую лишь одного родного мне человека – мою маму, но мне с трудом удается среди всех этих людей услышать голос и почувствовать запах ещё одного, уже знакомого и интересного мне образа, встречи с которым я жду. И вот, пробираясь сквозь множество звуков и запахов, он здесь, человек с длинными черными волосами, мой папа.

Папа взял Ангелину на руки и понес к автомобилю. Как только Ангелина оказалась на руках своего отца, она перестала обращать внимание на быстро меняющиеся картинки окружающего мира, спокойно наслаждалась тем, что ей уже знакомо, вечностью мигов, которую дарит ей внутреннее время-ощущение. На руках у отца не было страха перед неизвестным.

Хронологическое время будто остановилось. Ангелина снова погрузилась в вечность папиных рук и глаз.

Затем был переезд из одного города в другой, а потом вхождение в новое жилище, в котором пока всё было незнакомым и чуждым – это был родительский дом, новый дом Ангелины.

– Это место мне совершенно незнакомо – запахи в нём, стены, потолок, – но ничего, ведь рядом со мной находятся папа и мама (здесь их так принято называть), которые мне нравятся, с которыми я уже знакома, они мне близки. Меня тянет к ним, ведь с ними в этом мире как-то спокойнее, что ли, и они не так сильно меняются, как всё остальное.

Ангелину принесли в дом, раздели и понесли в маленькую комнату, где стояла большая кровать. Распеленали, искупали в новой детской ванночке розового цвета, прижгли зелёнкой пупок, запеленали в свежие пелёнки и придвинули к маме с вкусным лакомством, которое Ангелина незамедлительно принялась кушать, – чав, чав, чмок, чмок.

После кормления Ангелина почувствовала прилив радости и удовлетворения и с улыбкой на устах стала засыпать. Мама аккуратно взяла её на руки и перенесла в маленькую детскую кроватку. Ангелина казалась очень маленькой и беззащитной в этой кроватке, она тихо сопела и наслаждалась послеобеденным сном.

Событий, которые происходили с Ангелиной за предыдущие несколько дней, было настолько много, что она не всё могла ухватить и принять в бодрствовании, поэтому многое осмысливалось ею во время сна. Во сне, как и наяву, многое стремительно менялось, однако было и существенное отличие: возможность остановить момент и прочувствовать его в полном покое и бездвижности, познакомиться с ним или, хотя бы, перестать бояться, изучив всё досконально.

НИКОГО РЯДОМ

Ангелина проснулась, рядом никого не оказалось. Она стала молча определяться со своим новым местоположением.

– Где же я нахожусь, где мои родители? – знакомых запахов она не чувствовала, голосов не слышала, но пыталась разобраться с тем, что делать. Перед Ангелиной возвышались какие-то стены из прутьев (стенки детской кроватки), ранее не знакомые ей.

– Как я здесь оказалась? Ой, из меня снова потекла тёплая жидкость, а вокруг появился новый запах.

– Тёплая жидкость меня греет, приятно, вот только она немного холоднее чем была в самом начале, да и вообще становится как-то прохладно, да ещё и щиплет что-то как раз в районе появления некогда тёплой жидкости – в районе попы. Мне становится как-то неприятно. Что же делать, как быть? Попробую пошевелиться. Что-то мои тщетные шевеления мне не шибко помогают. Ещё. Ещё. Эх, толку нет. Может покричать, уа, уа, – тихо, тихо, чуть слышно пробормотала Ангелина, – Уа! Да, видимо, никто меня в этом месте не слышит. Уа, – чуть громче воскликнула девочка, – уа, – что было мочи закричала она.

– Наконец кто-то бежит, это она, моя мама.

Мама сразу принялась распелёнывать Ангелину, потом мыть и снова запелёнывать, но Ангелина не замолкала, мамины причитания и уговоры-прибаутки не помогали. Ангелина не успокаивалась. Мама предложила ребёнку её любимое лакомство, она чуть было успокоилась, но, когда отвалилась от груди, снова начала звонко всхлипывать. Рёв продолжался.

– Так, мама здесь, а где же папа, – подумала Ангелина, – не успокоюсь, пока и он не придёт, хочу и на него посмотреть, а то всё вокруг совершенно незнакомое, я хочу видеть их обоих. Пусть у меня будет больше знакомого, чем незнакомого, может они помогут мне подружить два времени, моё и их. Уа.

Прискакал отец, быстро взял ребёнка на руки и начал качать и приговаривать:

– Тише, тише, баю-бай, спи девчонка, засыпай, тише, тише, тсссс, тсссс, тсссс, тсссс, тсссс.

– Наконец-то он пришёл, чувствую знакомый запах, прикосновения, я слышу его знакомый, грубоватый, но свой, родной голос, слушаю его. Ну, теперь можно и успокоиться, зяв, засыпаю.

Ангелина улыбнулась от блаженства и окружающего её спокойствия.

– Теперь мне стало понятно, что мои родители где-то рядом, что они действительно не так сильно меняются, как всё остальное вокруг, что они могут, как и я, чувствовать моё время и пребывать в нём, вместе со мной. Правда, их к этому нужно призывать и вырывать из времени, в котором они вынуждены жить здесь, в этом новом для меня мире.

Немного ворочаясь у папы на руках, Ангелина продолжала размышлять о наблюдаемом ей мире.

– Думаю, что все существа, живущие в этом мире по своим временным законам, могут жить и по моим. Только для них мои законы почему-то утратили ту ценность, которую они представляют для меня. Видимо, именно поэтому мои родители, например, постоянно вырывают меня из моего временного пространства, которое я принесла с собой из своего маленького домика. Но я тоже могу вырывать их из их временного пространства и погружать в свое. Может, мне так удастся добиться гармонии сосуществования двух времён (моего и их) и двух миров, моего – «детского» и их – «взрослого».