Мой сводный тиран - Страница 9

– Расскажешь, что случилось?

Вопрос застает меня врасплох. Я поднимаю на подругу взгляд и несколько минут не могу прийти в себя. Она о чем? О том, что случилось в кабинете? Или вчера на ужине?

– Ты какая-то рассеянная и задумчивая, – комментирует Оля.

– Вчера Миша сделал мне предложение, – с улыбкой произношу я. – И я дала согласие.

– Господи, это же… Это… Боже, я так рада!

Оля подрывается со своего места и быстро огибает стол. Подходит ближе и заключает меня в объятия. Вот такая она: солнечная, радостная, настоящая подруга. Она и Лидка – единственные, кому я могу довериться. Правда, Оле так и не решилась рассказать о Глебе. Когда мы стали подругами, воспоминания о нем уже не вызывали столько боли. Да и я встречалась с Мишей.

– Поздравляю, Марина! Дату свадьбы уже выбрали?

– Еще нет. Послезавтра уезжаем за город, Миша хочет отдохнуть и провести время вместе.

– Господи, ты выходишь замуж… – Оля все еще пребывает в шоке. Смотрит на меня как-то подозрительно, будто решает, спрашивать или нет, но наконец задает вопрос: – А ты его любишь?

Они там что… сговорились?

– Ну ты же знаешь, какой он. Его невозможно не любить.

Оля кивает, дескать, действительно, чего это я спрашиваю, с женихом твоим знакома, он идеален.

Нашу идиллию прерывает стук в дверь. Я громко кричу: «Войдите!» и кривлюсь, когда на пороге показывается Глеб.

– У меня пара вопросов, – комментирует он свое прибытие. – Мы можем обсудить их наедине?

– Заходите, Глеб Давидович. Оля, обсудим оставшуюся часть позже.

Подруга кивает и, бросив восхищенный взгляд на Глеба, идет к двери. Там она останавливается, осматривает моего братца сзади и закатив глаза от наслаждения, произносит одними губами:

– БОГ.

Я отмахиваюсь от нее и жду, пока за ней закроются двери. Сама же сажусь в кресло и беру стакан с кофе, что мне принесла Оля.

– О чем ты хотел поговорить?

– В понедельник я приступаю к работе и хотел бы изучить все заранее. Отца просить не буду. Они с мамой вроде как собираются посвятить выходные друг другу, поэтому… ты не могла бы мне помочь?

– С чем?

– С коллективом. Я бы хотел, чтобы ты рассказала немного о сотрудниках, составила характеристики. Мне нужно знать, кто чего стоит, к кому стоит присмотреться тщательней. Ты отлично с этим справишься.

– Ты требуешь, чтобы я настучала на коллег? – не без удивления спрашиваю я.

– Я требую, чтобы ты составила реальные характеристики каждому.

– Послушай, Глеб. Я могу сделать это только по своему отделу, потому что с остальными знакома так же близко, как и ты.

– Хорошо, составь по своему отделу, – соглашается он.

– И не собираюсь стучать на тех, с кем проработала не один месяц.

– Я не прошу тебя стучать! – восклицает он. – Я хочу понимать, что стоит изменить в компании.

– И кого уволить, – киваю я.

– Не без этого, – соглашается Глеб. – Так ты поможешь?

– Нет, – мотаю головой. – Я не стану доносить на сотрудников, чтобы ты мог с легкостью дать им пинка под зад. Каждый из них проработал в компании не один месяц. Вложил сюда свои знания, навыки и умения. Каждый из них достойней, чем… – Замолкаю, понимая, что чуть не сказала «достойней, чем ты».

– Достойней меня, да? – с горечью произносит он.

– Да. Ты приехал из-за границы и сразу стал главой компании, – с осуждением говорю я. – И собираешься начать работу с увольнений. При этом просишь меня донести на тех, кто плохо работает. – Зря, конечно, я пытаюсь воззвать к его совести. Это же Царев. Нет у него совести.

– Я всего лишь хочу повысить уровень компании.

– Уволив сотрудников?

– Избавившись от бесполезного балласта.

– Я не буду тебе помогать. А даже если бы и хотела… В субботу я уезжаю за город со своим женихом. Времени составлять характеристики у меня нет.

– Собираетесь отпраздновать помолвку? – с издевкой спрашивает он. – Вчера не получилось? Мишутка перебрал?

– Ты перегибаешь.

– А ты выходишь замуж за слюнтяя и маменькиного сынка. Ты что, не видишь, какой он?

– Прекрасный, – со злостью произношу я. – Удивительный, добрый, нежный, любящий, внимательный и заботливый. Лучший мужчина, которого я встречала на своем пути. Продолжать?

– Заткнись, – резко говорит он.

– Что? – ошеломленно спрашиваю я.

– Лучший, говоришь? – вдруг переспрашивает он и так резко подходит ко мне, что я не успеваю ничего сделать.

Ни отойти, ни отшатнуться, ни выставить руку, чтобы увеличить разделяющее нас расстояние. Я полностью дезориентирована из-за его близости, из-за знакомого запаха, который тут же пробивается в ноздри. В глаза бросается темно-синяя рубашка с идеально острым воротником и светлая кожа шеи. Взглянуть выше не решаюсь, потому что там он. Его взгляд и губы, вкус которых я помню до сих пор.

– Ты каждому это говоришь? – спрашивает Глеб, возвращая меня в прошлое. В воспоминания, о которых я предпочла бы забыть.

– Привет, бро! Как ты там, обустроился на новом месте? – спрашивает Томми, едва я отвечаю на звонок.

– Да нормально. Вот, вышел из батиного офиса.

– Ты теперь будешь важной шишкой в своей России, да?

Томми – мой Нью-Йоркский друг. Мы познакомились в первый же месяц моего приезда. Вместе учились, сдавали экзамены, списывали и опаздывали на пары, а спустя полгода даже сняли одну квартиру на двоих. Весело было, в общем.

– Ага, – смеюсь. – Великим начальником буду. Вместо папы.

– А к нам? – задает вопрос друг. – Не вернешься?

Вот положа руку на сердце, я бы с радостью. Чтобы к черту выбросить Марину из головы, забыть и снова окунуться в беззаботные три года. Насладиться спокойствием и тусовками, девчонками, которых я мог менять как перчатки. Свободой, которой здесь у меня не будет, потому что тут Марина.

– Хочу, бро, – отвечаю честно. – Но отец не отпустит. Да и это… Ему реально помощь нужна.

Если б не папа, я бы не приехал. Но отец позвонил, попросил прилететь, стать во главе компании. У него, оказывается, какие-то проблемы со здоровьем. Ни Мила, ни Марина о них, естественно, не знают, и все обстоит так, будто он просто хочет больше времени проводить с семьей. Я знаю правду, и она меня пугает. Не хочется, чтобы с отцом что-либо случилось. Он единственный родной мне человек. Да, где-то есть и мать, но она бросила меня и забыла. Возможно, ее уже и нет в живых. Есть еще, конечно, Мила и Марина. А еще брат Кирилл, но отец – святое.

– Понимаю. А к тебе можно?

– Ну что за вопросы, Томми, прилетай, конечно. Прокачу тебя по стране, покажу наши дороги.

Друг смеется, а я отвлекаюсь. Стою на улице, засунув руки в карманы, и осматриваюсь. Несколько часов прошло, как я пересекся с Мариной, а в груди до сих пор болит так, что хочется раскрошить к чертям остановку неподалеку. Или врезать кому-нибудь, на крайняк. Сделать хоть что-то, чтобы забыть о ее запахе, о глазах, которые смотрели на меня так, что в голове кроме самых непристойных мыслей больше ничего не было.

И не отпускает, зараза.

– А как там твоя русская девушка? – со смехом спрашивает Томми. – Та, помнишь, что должна была к тебе приехать?

– Помню. Нормально. Забыл я ее, бро, как и говорил.

Врать, конечно, плохо. А лучшему другу – вдвойне. Но что ему сказать? Что я лох, потому что даже через три года меня ведет от нее так, что в голове не остается ни одной умной мысли, да и неумной тоже? Я превращаюсь в овощ, несу всякий бред и выдаю себя, выдаю, черт его дери, то, что она знать не должна. Весь образ коту под хвост. А я ведь хочу, чтобы она думала, что я ее бросил, что именно мне она на фиг не сдалась. Она должна так думать.

– Приеду – познакомишь нас, а? По рассказам, она горячая штучка, Глеб.

– Заткнись.

Друг смеется так, что я даже за тысячи километров от него получаю энергетику веселья и иронии.

– Я хочу ее видеть, бро, хочу, – последнее, что он говорит, после чего мы прощаемся.