Мой сводный тиран - Страница 8

– Ты видела? Видела нашего нового начальника?

Я закатываю глаза. Вот почему вместо того, чтобы спросить, как дела по проекту, одобрили его или нет, она снова вспоминает о Глебе? Еще и с таким придыханием, будто успела рассмотреть все его прелести в малейших деталях.

– Оля! – восклицаю я. – Если ты забыла, он сын нашего директора, а Давид Архипович мне кто?

Даю ей пару минут осмыслить услышанное, после чего она изрекает:

– Очуметь! Это твой сводный брат? Капе-е-е-е-ец!

Оля шумно дышит и даже выхватывает у меня из рук ту самую папку с проектом, о котором она благополучно забыла. Обмахивается ею и, бросив взгляд на документы, произносит:

– А как проект?

– Я думала, ты уже не спросишь.

Злиться на Олю невозможно. Она – моя лучшая подруга. Правда, подружились мы далеко не сразу. После моего первого рабочего дня мы чуть не подрались, а вот после корпоратива, на котором изрядно поднабрались, вдруг сошлись характерами.

– Ну так как?

– Принял, как. Отлично мы с тобой поработали.

– Слу-у-у-ушай, а братец твой это… занят?

Оля – вечная одинокая лань. Сколько я ее помню, никогда и ни с кем она не встречалась. И вот внешне красивая девчонка: стройная, изящная, со светлой чистой кожей, да и не глупая, но… парни ей часто не подходят. Тот кривой, тот косой, тот еще какой-то… Но азарт и интерес при виде Глеба у нее заметно проснулись. Я бы и рада сказать, что он свободен, но длинноногая модель, что пришла с ним на ужин к родителям, не дает моей подруге даже шанса.

– Вынуждена тебя разочаровать, он занят по меньшей мере «мисс Геленджик две тысячи шестнадцать».

Я, конечно же, вру. Никакой она не Геленджик. Скорее, мисс Нью-Йорк, ухоженная и стройная. А еще я понимаю, что ее прическа стоит как мой образ вместе взятый. Интересно, ей Глеб баблишка подкидывает или она сама?

В кабинете, куда мы с Олей приходим, нас уже ждут коллеги по дальнейшей судьбе проекта. Леня – молодой и перспективный парень, Жора – хорошо знающий свое дело, ну и Света. Ее я не люблю, считая, что она получила эту работу незаслуженно. И сидит на ней тоже не за свои заслуги. Работает она плохо, лишь изредка предлагает что-то действительно стоящее, и я даже решила, что скажу Давиду об этом, но все как-то не доходили руки. Теперь, по всей видимости, только к Глебу.

– Итак, вы уже знаете, что с понедельника у нас меняется начальник. Ничего существенного и кардинального не произойдет, так как Глеб Давидович лишь сын Давида. Компания продолжит работать в штатном режиме, но… – Я обвожу взглядом коллектив. – Советую поднапрячься и выложиться по полной, а еще – не опаздывать. На этот счет я уже получила указания от новоиспеченного главы компании.

Дождавшись понимающих кивков, отпускаю коллектив работать. Собираюсь сесть за рабочий стол, как на телефон поступает звонок от Давида. Он просит меня зайти к нему в кабинет. Глеб, оказывается, хочет поговорить.

Раздраженно закатив глаза, собираюсь выйти, но в этот момент телефон оповещает о новом входящем звонке. «Миша», – высвечивается на экране. Не задумываясь, взмахиваю пальцем и принимаю звонок.

– Доброе утро, малыш, – щебечет он в трубку. – Как спалось?

– Отлично. – Я сажусь в свое кресло и все же не могу сдержать укор: – Но спалось бы еще лучше, если бы ты разбудил меня. А так я опоздала на работу.

– Ты так сладко спала…

Миша точно знает, чем меня задобрить. Его тон звучит успокаивающе и немного виновато, а еще – с такой огромной долей нежности, что я тут же прощаю ему то, что он меня не разбудил. В конце концов, все же хорошо? Меня не уволили. Так, получила выговор от недоначальника, но это скорее предвзятость.

– Насчет выходных все в силе, малыш, – уведомляет Миша. – Я собираюсь отвезти тебя за город. Ты как? Получается?

– Конечно! – активно киваю я.

– Отлично. Там и обсудим дату свадьбы.

– Угу.

– Марина Павловна! – слышу злой рык, доносящийся с порога моего кабинета, и ойкаю, понимая, что совершенно забыла о том, что меня звали к начальнику.

– Миша, мне пора, – успеваю проговорить, прежде чем к моему столу подходит разозленный Глеб.

– И что это было? – уточняет он. – Так соскучилась по своему жениху, что игнорируешь начальство? Это второй косяк по его вине, – ухмыляется Глеб. – Первый – опоздание.

– Послушай… – Я резко встаю и кладу руки на стол, опираясь ладонями о деревянную столешницу. – Ты мой начальник только с понедельника. До этого времени я вправе выставить тебя за дверь и подчиняться только твоему отцу.

Его взгляд мрачнеет, а я едва не визжу от триумфальной победы.

– Выйдите за дверь, Глеб Давидович.

Глеб внезапно наваливается на стол, упирается в него бедрами, кладет одну руку между моих ладоней и смотрит так, что я хочу дернуться, но он не позволяет. Перемещает широкую ладонь мне на затылок, толкая на себя так, что я оказываюсь в паре сантиметров от его лица.

– Никогда, Марина, никогда не разговаривай со мной так. Ты, черт возьми, потеряла это право.

Он отпускает меня и выходит из кабинета так же быстро, как и вошел. Я же остаюсь стоять на месте и давиться ментоловым запахом и недоумением.

Потеряла право? Я? Я?!

– Мариша, в субботу жду тебя в гости.

Звонок мамы приходится на обеденный перерыв, о котором я благополучно забыла и осталась, чтобы закончить кое-какие мелочи по проекту.

– В субботу не получится, мам, мы с Мишей едем за город, чтобы провести несколько дней вместе и обсудить дату свадьбы.

Я всегда радовалась встречам с мамой, но сейчас хорошо, что все так сложилось и мне не придется идти к ним в гости. Я боюсь вопросов и откровений, которых она потребует.

– Милая, вы не торопитесь? – голос мамы, как обычно, звучит с заботой.

– Ты о чем?

– О свадьбе, Мариш. Ты уверена, что хочешь за Мишу замуж?

Мама никогда не сомневалась в моих решениях, никогда не переспрашивала, даже если понимала, что я поступаю не совсем правильно. И сейчас ее вопрос выбивает меня из колеи. Что значит – уверена ли я в своем решении? Я ведь уже приняла его.

– Конечно уверена, – улыбаюсь, мысленно представляя себя в роли невесты. Фата, белое платье…

– Извини, что спрашиваю, просто не хочу, чтобы ты жалела.

– Мам, ты же знаешь Мишу, – давлю на вечное. На то, что Миша – идеальный кандидат на роль мужа.

– Знаю, – соглашается мама. – Поэтому и спрашиваю, Мариш. Миша он… – Она ненадолго замолкает, будто думая, говорить или нет, а я изучаю маникюр и боюсь ее такой. – Он хороший, Мариш, ты не подумай, – после паузы продолжает мама. – Просто… ты его любишь?

– Мам…

– Мариш, приедь ко мне сегодня? – уговаривает мама. – Или завтра. До выходных. Я хочу с тобой поговорить.

– Да, конечно, – поспешно соглашаюсь я. – Давай завтра после работы, ладно?

– Я буду ждать.

– Прости, мам, мне нужно закончить, пока я не забыла.

Я отключаюсь и бездумно смотрю впереди себя. Мы поговорили пару минут, а в груди щемит так, что я прикладываю руку к центру и тру, тру, пока не становится теплее. Не могу понять, как получилось так, что мама засомневалась. Она никогда не спрашивала о наших с Мишей отношениях, не говорила мне подумать, взвесить, определиться, в конце концов.

От тревожных мыслей меня отвлекает Оля.

– Марина… Ты снова без обеда! – восклицает она и без разрешения входит в кабинет. Ставит на стол пакет из «Старбакса» и кивает на него со словами: – Вкусный кофе и бисквит. Перекуси хотя бы.

– Спасибо.

– Покажи то, что получается?

Я протягиваю Оле проект и жду ее утверждения. Мы всегда так. Я делаю, она смотрит, и наоборот. Мы привыкли дополнять друг друга и доверять. Даже правки после других мы вносим вместе.

– Это шикарно, – наконец говорит она. – Вот здесь бы, правда, я сменила на оранжевый, но в целом…

Я заглядываю туда, куда она показывает, и киваю:

– Ты права, оранжевый будет лучше.