Мой секси босс - Страница 1

Мила

– Сто грамм молочной, пожалуйста. И если можно, порезать кубиками, помельче…

– Что значит помельче? – маленькие глазки продавщицы в колбасном отделе разве что не прожгли дырку на пуховике Милы.

– Ну как… кубиками, – Мила для достоверности изобразила жестом, как хотела бы, чтобы та измельчила колбасу.

– Девушка, вы издеваетесь?! А они все будут ждать, пока я вам тут резать стану? – театральным жестом указала продавщица на все пять человек, что успели скопиться в очереди.

– Хорошо, не нужно. Я сама…

Мила быстренько рассчиталась и поспешила на улицу. Возле входа в магазин прямо в пакете пощипала колбасу как можно мельче и положила все это «богатство» перед черненьким котенком, что сидел рядом в коробке и блестел на нее глазами-бусинками.

– Ешь, малыш, – прикоснулась она пальцами к шелковистой шерстке. – Ух как изголодался, – наблюдала она какое-то время за хватающим колбасные ошметки маленьким зверьком. – Где же твоя мамка? Я бы взяла тебя, да не могу, нельзя…

Почувствовав, что если пробудет возле котенка еще хоть минуту, то точно принесет его домой, Мила решительно развернулась и пошла прочь, меся противную кашицу, в которую превратился выпавший за день снег. Хорошенькая погодка для начала марта. Разве что дождь не идет. Но и от снега при нуле градусов толку мало.

Мила посмотрела на часы и прибавила шагу. Снова воспитательница будет высказывать Ленке, что забирают ее последнюю, хоть время еще и шести нет, а сад работает до семи. Один раз Мила уже наблюдала картину, как Лена стоит, вытянувшись по струнке перед этой грымзой, а та ей менторским тоном внушает:

– Что ты должна сказать сестре?

– Чтобы забирала меня пораньше, – пищит в ответ Лена голосом затравленного мышонка…

Ух, как же Мила тогда разозлилась! Вот прям готова была поколотить эту Клавдию Ивановну. Интересно, как она может забрать сестру пораньше, если работает до пяти, а потом добирается на перекладных? И так боится хоть на минуту задержаться в офисе. Благо, начальник понятливый, вошел в положение и отпускает всегда вовремя. А так у них считается нормой задерживаться на полчаса, час.

Конечно же, на улице, конечно же, шарф развязался и сопли по пояс. И одна. Других детей уже разобрали. Господи, ну хоть бы побегать ребенку дала! Ведь замерзла же поди, сидя как на привязи возле воспитательницы!

– А вот и наша Миленочка! – показала золотые фистулы в лицемерной улыбке Клавдия Ивановна и поспешила навстречу Миле. – Давай, Леночка, скоренько, бегом, – поманила она примерзшую к лавке малышку. – Опять задерживается твоя сестренка, да? – заглянула она так вроде ласково в глаза Миле. А сама, поди, костерит ее на чем свет стоит про себя. Ну и Миле, естественно, захотелось много чего сказать этой предпенсионерке, которая за долгие годы работы в садике так и не научилась любить детей.

– Клавдия Ивановна, она же совсем замерзла, – потрогала она ледяные руки сестры. – Почему вы ее в группу не завели?

– Это ж мне что, раздевать ее, а потом одевать по новой? – всплеснула та руками в притворном ужасе. – Только ребенка мучить…

Мила смотрела на престарелую блондинку в каракулевой шапке и размышляла, сказать той всю правду, что она думает о ней и ее методах работы, или не стоит? Может, нужно пригрозить походом к заведующей? А еще припомнить шантаж, к которому она периодически прибегает в разговорах с ребенком? А еще лучше просто обложить трехэтажным матом, да послать куда подальше напоследок!.. Только ведь не поможет, да и к Ленке та станет еще хуже относиться. И так не переваривает ее, считает гиперактивной. А когда это у нас так стали называться детей с пытливым умом и разговорчивостью?

– Пойдем, Ленок. До свидания, Клавдия Ивановна, – взяла Мила сестру за руку. – Сейчас пройдешься и согреешься. Ножки замерзли? Ну потопай ими чуть-чуть. Так лучше?..

– Мил, ну Ми-и-ил! Ты опять что ли в заоблачные дали улетела?

Они уже подходили к дому, и только сейчас Мила сообразила, что Лена ей что-то рассказывает. А теперь вот обиженно надула губы и не смотрит на нее. Улетела в заоблачные дали. Вообще-то, так говорит мама, когда старшая дочь глубоко задумывается. Ну хорошо, не задумывается, а начинает фантазировать. Ну не виновата же она, что фантазии свои считает второй жизнью, где есть место всему тому, чего нет в реальной. Она уже давно привыкла не жаловаться и довольствоваться малым. Но только не в мечтах. Там у нее есть Вадим! И он ее любит. Нет! Он сходит по ней с ума, предугадывает малейшее желание. А еще у них скоро свадьба. Скромненькая такая, человек на сто. Конечно, Вадим предлагал гульнуть с размахом, как того хотят его родители. Но это идет в разрез с желаниями Милы. Во всем нужна мера, даже в таком торжественном событии, которое случается раз в жизни.

– Все! Я с тобой не дружу! – вырвала Лена свою ручку, оставив Миле мокрую варежку, и гордо зашагала по лестнице на второй этаж.

– А вот и дружишь! – подхватила сестренку Мила на руки и помчалась вверх. – А не будешь дружить, защекочу, так и знай.

В квартиру они вбегали, хохоча обе. Мила даже ловить Лену не стала, когда та упорхнула в комнату, прямо как была, в грязной обуви. Все равно, полы в коридоре затоптанные, и первым делом нужно их протереть. Потому что скоро от Шведовых вернется мама и если застанет квартиру такой, то мало не покажется всем.

– Ленка, раздевайся и вещи складывай на место. И руки помыть не забудь! – крикнула вслед сестренке Мила. Сама же быстро стянула пуховик, сунула в тумбочку сапоги (потом помоет) и поторопилась в ванную за ведром и шваброй.

Не, ну ладно, коридор кроме нее никто не вытирает. Это уже у всех вошло в привычку. Но посуда-то почему не мыта?

– Сашка! – гаркнула Мила, да так громко, что не знакомый с ней человек подивился бы голосу такой силы в столь хрупком теле. Весу-то в ней было не больше пятидесяти килограммов, и это при росте метр семьдесят. Недобор явный. Хотя фигурой своей Мила была довольна. Меньше весишь, легче жить. Так тоже говорит ее мама, которая, кстати, тоже далеко не упитанная. Конституция у них такая – худышестая. – Иди-ка сюда! Засранец малолетний, – это она уже сказала себе.

– Ну? – появилась в дверном проеме долговязая фигура брата с болтающимися на шее наушниками.

– Что ну? Гну! – окрысилась Мила. Только сейчас она почувствовала, как устала. – Почему посуду не помыл?

Сегодня по графику было его дежурство. В свой день Мила безропотно бы встала к раковине, но сейчас уже дело касалось принципа, и сдавать позиции она не собиралась.

– Ну, помою… Потом…

– Нет сейчас! – схватила она Сашку за руку и подтолкнула к раковине. – Скоро мама придет.

Это было волшебное словосочетание, которое всегда действовало безотказно. Да и брату надо отдать должное – подчинился почти безропотно. Ворчал, конечно, что-то на тему, как его это все достало, но посуду мыл. Его понять тоже можно. Мало того, что мальчишка, так еще и вошедший в пору юности. Шутка ли, пятнадцать лет недавно исполнилось. Конечно, в этом возрасте меньше всего хочется заниматься домашними делами. Но и кто-то один не должен надрываться за всех. А таким «кто-то» в их семье много лет была мама, когда ее бросил первый муж, едва Миле исполнился год. На заработки он, видите ли, подался, а там и про семью забыл. Мама долго мыкалась одна, пока не подвернулся отец Саши и Лены. Но и от него помощи было, как от козла молока. Все, что зарабатывал, то и пропивал с дружками. А потом и вовсе помер в канаве, куда свалился в пьяном угаре. Мама и сейчас продолжала трудиться за десятерых, но Мила следила, чтобы хотя бы дома ей ничего не приходилось делать. Такое положение вещей она считала справедливым.

Пока Сашка мыл посуду, Мила с Леной начистили картошки. Да-да, сестренку она тоже приучала к труду с малолетства. Как могла, так и помогала. Главное, выработать у нее привычку к труду, а дальше пойдет легче.

Когда вернулась мама, в квартире уже царила чистота, на плите томилась картошка с тушенкой, Мила с Леной читали сказку, а Сашка делал вид, что занят уроками, закрывшись в своей комнате.