Мой первый, мой истинный - Страница 7

Я даже инстинктивно сложила руки на груди, чтобы хоть как-то прикрыться, отгородиться от него, пока его взгляд гулял по мне, а сам вервольф, кажется, подбирал нужное слово. Не подобрав, он сдался:

– В этом.

– В дождевике? – уточнила я, и он кивнул. – Он защищает от дождя.

– Под ним не видно тебя, – вервольф шагнул ко мне, так близко, что в тесном пространстве лавки мы едва не соприкоснулись. Он своей мощной грудью и я – дождевиком. Меня мгновенно окутало ароматом дождя и мужчины, а еще будто какой-то неведомой силой. Он ко мне не притронулся, а у меня по коже яростно побежали мурашки. Или яростные мурашки… Я вдохнула этот аромат, и меня от него повело. Где там прохлада морозильных шкафов дядюшки Тонио? Я словно нырнула в горячую ванну, потому что мне стало жарко. Необъяснимо жарко. И не только мне: вервольф дышал так, будто перед этим пробежал марафон и его мучила жажда. Его грудь вздымалась и опадала, натягивая и до того обнаглевшую, облепившую ее ткань.

– А надо, чтобы было видно? – спросила хрипло. Не иначе как прогулки под дождем не пошли на пользу моему здоровью. Как еще объяснить окутавший меня жар и туман в голове?

– Конечно, – улыбнулся он уголком губ. – Я хочу посмотреть, какая ты красивая без этого. – Он потянулся к моим очкам, успел коснуться дужек, но я отшатнулась, врезавшись в свисающий с потолка толстый свиной окорок. Магия даже не развеялась, она разбилась, раскололась на множество осколков. Потому что никто не имел права трогать мои очки! Потому что никто не имел права без разрешения трогать меня!

Да и вообще я его раскусила. Его приставания. Да еще такие грубые. Это могло сработать на Мирабель, но не на мне.

– Руки не распускай! – рыкнула я так, что это, наверное, было бы достойно волчицы, а улыбка вервольфа растаяла, уступив место раздражению. Он сжал зубы, мигом меняясь в лице, и вновь шагнул ко мне. Я метнулась в сторону и чуть сама не снесла очки палкой колбасы. Пришлось придержать их двумя руками. Бегаю тут как суслик от… волка! Было бы смешно, если бы я не застряла с незнакомцем в этом узком пространстве. Потенциально опасным незнакомцем.

– Я тебя не обижу, Изабель. – Из-за акцента он разбивает мое имя на два слога, будто оно для него слишком длинное. Получается Иза-Бель.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – растерялась я.

– Твоя тетя тебя так назвала.

– Ты не мог услышать, ты был на улице… Ты что, подслушивал?

Вот и слушай передачи-триллеры про преследователей! Или у меня слишком живое воображение? Пожалуйста, пусть будет последнее! Пожалуйста-пожалуйста.

– Да где же дядюшка Тонио?! – в сердцах поинтересовалась я.

Вервольф нахмурился, тяжело, как-то по-звериному вздохнул, будто действительно был волком, но, к счастью, больше не попытался меня коснуться. Может, конечно, появление Тонио напомнило ему о правилах приличия. Хотя, где он, а где приличия? Он же дикарь! Никто не предлагает девушкам в первую встречу заглянуть под дождевик и не пытается снять с них очки!

– Хуан, здравствуй! – радуется ему как родному дядюшка. Тонио вообще дружелюбный, но особенно он счастлив клиентам, которые покупают у него много мяса. – Ужасная погодка, не так ли?

– Если только вы не любите воду, Тонио, – улыбнулся… Хуан. Какой же он Хуан, если не вилемеец?

Дядюшке шутка пришлась по нраву: он расхохотался на всю лавку. Зато быстро меня обслужил, видимо, чтобы пообщаться с любимым клиентом. Я была этому рада, не оглядываясь выбежала из лавки, будто за мной гнались волки. Впопыхах забыв накинуть капюшон. Чем тут же «воспользовался» ливень, щедро полив меня водичкой. А очки на контрасте температур с магазинчиком еще и запотели. Надо было остановиться, вернуть капюшон на место и протереть их, но я понеслась по улице с желанием убраться подальше от вервольфа. Потому что жар никуда не делся, хотя он больше не маячил перед глазами в своей… недообнаженной мужской красоте.

Перед глазами снова промелькнули все эти капельки, стекающие по груди вервольфа, в мельчайших деталях, и у меня запылали щеки. И я все-таки оглянулась, замечталась… Нет, решила посмотреть, не преследует ли он меня. Поэтому не смотрела вперед и на скорости, с размаху, врезалась в кого-то.

В кого-то – это я поняла по тому, что он был горячим на ощупь и перехватил меня за запястья, не позволяя мне упасть. По ощущениям же, я врезалась во что-то. Во что-то твердое и каменное. Рассмотреть я уже не могла: хозяйственную сумку с покупками я удержала, а вот мои очки все-таки сорвались и полетели на брусчатку.

Что было просто кошмаром, потому что мое зрение было таким, что краски мира, размытые дождем, вовсе превратились в серые пятна. Светлые, где небо, и темные, как человек, с которым я столкнулась.

– Прошу прощения, – выдохнула я, запаниковав. Представив, как сейчас буду ползать по дороге в поисках очках. А вдруг они попали в лужу? Вдруг их смыло дождевой рекой?! – Помогите найти очки. Без них я почти ничего не вижу.

– Хм, – прокомментировали сверху незнакомым голосом, – как же ты живешь?

У этого незнакомца почти не было акцента, разве что похожая звериная хриплость. Но я узнала его и без очков: больше пришлых в нашем городе не было, а значит, это второй брат. Тот который в прошлый раз смотрел на меня как на букашку.

Только сейчас я поняла, что, испугавшись за очки, которые папа мне привез из столицы на тринадцатилетие, я не обратила внимание на тревожное, давящее чувство, что во мне вспыхивало при моем приближении к братьям Рамирес. Или, вернее, при их приближении ко мне.

Их сила давила на плечи, словно заставляя согнуться, преклонить колени, но, видимо, я сегодня достаточно перенервничала, чтобы убегать. Да и куда я побегу? Даже «куда глаза глядят» не получится, потому что они у меня не глядят!

– В очках, – ответила я, облизнув губы и почувствовав, что он убрал пальцы, которые до этого браслетами стискивали мои запястья. Убрал, а призрачный жаркий след остался. – Вы поможете?

Я протянула руку, не особо на что-то надеясь, но сейчас я действительно могла передвигаться разве что на ощупь. Вервольф молчал и не шевелился, и, если бы не по-прежнему не размытый силуэт передо мной, я бы решила, что давно ушел, оставив меня стоять с протянутой рукой. Хотя вру. Я его чувствовала. Не знаю как, но чувствовала. Силу. Ярость. Я почему-то была уверена, что он злится. Но не понимала, почему. Вряд ли на меня. С чего бы?

– Не поможете, – решила я и, осторожно перехватив сумку, попыталась опуститься на корточки. – Скажите хоть, в какой они стороне.

Он меня остановил, поставил ровно, будто я была упавшей с полки куклой. А затем силуэт исчез, но ненадолго. Потом он шагнул ко мне, загородив своей тенью остальную серость ненастного дня. Испугаться я не успела: и так из-за очков переживала. До меня донесся самый желанный звук в мире – так щелкали крепления на дужках, когда я раскрывала очки.

– Спасибо, – улыбнулась я, снова протягивая руку и упираясь ладонью в горячую грудь. Кажется, у братьев было такое хобби – гулять под дождем без курток или дождевиков, потому что я словно обнаженной кожи коснулась. Но нет, это вроде тоже тонкая ткань рубашки.

Рамирес дернулся, и я тоже. А потом вздрогнула повторно, когда ощутила пальцы на своем подбородке. Он меня рассматривал?! Пару мгновений, но я чувствовала его блуждающий взгляд. Даже увидела его, хорошенько прищурившись. Увы, не настолько четко, как хотелось бы, но увидела.

– Ничего особенного, – припечатал вервольф.

– Простите? – переспросила я, чувствуя, как к щекам приливает краска, а он взял и надел на меня очки. Реальность обрела резкость и яркость. Я смогла рассмотреть мужчину, возвышающегося надо мной, его темные глаза, резкие черты, более тонкие, чем у брата, губы, щетину на подбородке. За мгновение смогла. Потом он просто обошел меня и отправился своей дорогой, а я двинулась домой. Хотя, наверное, я двинулась головой, потому что весь путь до дома думала о той его фразе.