Мой опасный возлюбленный - Страница 2

Услышав этот вопрос, Томас крепче сжал блокнот. Он вырос в доме, где постоянно звучала музыка. Тетушка Маргарет любила музыку и передала эту любовь ему. Чудесные детские воспоминания остались в его памяти: совсем еще ребенком он засыпает под нежные звуки фортепьяно — Маргарет часто наигрывала ему перед сном. Когда он начал проявлять интерес к музыке, она научила его играть на пианино и на гитаре. Теперь он умел играть еще на нескольких музыкальных инструментах.

Томасу было четырнадцать, когда он предпринял свои первые довольно неуклюжие попытки сочинять. К сожалению, Жан-Клод совершенно не разбирался в музыке и не оценил его усилий. И тогда Томас твердо решил держать эти опыты в тайне, чтобы оградить себя от язвительных замечаний старого негодяя. Опасаясь, что кузены тоже посмеются над ним, Томас и от них постарался скрыть свои занятия музыкой. Однако тетушка Маргарет, Лисианна и Жанна-Луиза знали об этом и, когда в начале девятнадцатого века его музыкальные сочинения были изданы и завоевали популярность, искренне радовались за него. Однако их очень расстраивало его непреклонное желание издавать свои сочинения анонимно и скрывать свое увлечение от остальных членов семьи. Но женщины уважали его желание. Или Томас считал, что уважали, но вот теперь...

— Кто из них тебе рассказал? Лисианна или Жанна-Луиза? — нахмурившись, спросил он. В свое время Томас заставил обеих женщин поклясться, что они никому не расскажут о его сочинительстве, и ему не понравилось, что обещание было нарушено.

— Ни та, ни другая, — ответил Этьен. — Мне рассказала мама.

От удивления Томас остановился и оглянулся.

— Ты же не думал, что тебе и от нее удастся скрывать свои занятия, верно? — усмехнувшись, спросил Этьен и сухо добавил: — Она читает наши мысли и знает о нас буквально все.

Томас, поморщившись, произнес:

— Конечно, я знал, что ей это известно. Кто, по-твоему, научил меня писать музыку? Я просто удивился, что она рассказала тебе. Ведь Бастьен и Люцерн не знают... или все-таки знают?

Этьен покачал головой:

— Твоя репутация неумехи и бездельника ничуть не потускнела в их глазах, кузен. Насколько мне известно, мама ни словечком им не обмолвилась. Более того, она и с меня взяла обещание ничего не говорить им. Она сказала, что ты сам им все расскажешь, когда будешь готов.

— Гм... — Услышав эти слова, Томас незаметно, но с явным облегчением вздохнул, потом искоса глянул на кузена и заметил: — Странно, что она тебе рассказала.

- Вообще-то это вышло случайно. Однажды она услышала, как я напеваю «Шотландку Мэри» — тогда эта мелодия была очень популярна, — и сказала, что из всех твоих сочинений это ей нравится больше всего. Я долго не мог понять, о чем она говорит, и в конце концов потребовал объяснений, мама все рассказала, но заставила меня пообещать, что я об этом никому не скажу.

- Почему же ты нарушил свое обещание? — спросил Томас.

- Не знал, как долго нужно хранить твое хобби втайне, ведь наш разговор состоялся почти два века назад, за это время ты стал настоящим композитором, но по-прежнему молчал о своих талантах. — Он пожал плечами и спросил: -Так почему ты до сих пор все хранишь в тайне?

Томас направился в холл, прошептав:

- Похоже, это уже ни для кого не тайна. Кроме того, Бастьен и Люцерн по-прежнему считают мои занятия музыкой «интересным маленьким хобби», а значит, посоветуют мне оставить свои детские забавы и заняться семейным бизнесом.

- Скорее, так сказал бы отец, — тихо отозвался Этьен.

Томас лишь пожал плечами. Много лет назад Жан-Клод Аржено сказал что-то в этом роде, тогда это оказалось достаточно больно, и Томасу вовсе не хотелось услышать то же самое от своих кузенов.

- Ну наконец-то. — Рейчел приветливо улыбнулась братьям, входившим в гостиную. — Томас, это твоя мама?

Он скользнул взглядом по висевшему над камином портрету и чуть заметно кивнул. Алфея Аржено была очень красивой, но он ее не помнил. Маргарет подарила ему этот портрет в тот день, когда он переезжал из ее дома в собственный. Этот портрет остался единственным напоминанием о женщине, давшей ему жизнь. Он перевел взгляд на портрет, висевший на противоположной стене. На нем была изображена тетушка Маргарет, и сейчас он молил Бога, чтобы эта картина не осталась единственным звеном, соединявшим его с женщиной, вырастившей и воспитавшей его. Он просто обязан найти ее живой и здоровой.

— Итак... она уже готова заиметь следующего ребенка? — шутливо спросила Рейчел, кивая в сторону портрета давно умершей матери Томаса.

Он посмотрел на портрет, затем повернулся и с недоумением взглянул на Рейчел. Тогда Этьен напомнил ему:

— Вы с Рейчел впервые встретились в ночном клубе, в тот вечер она решила, что ты моложе, чем Жанна-Луиза. Помнишь? Ты сказал ей, что она ошибается, и добавил, что твоя мама хотела еще детей, но должна подождать еще десять лет из-за правила «ста лет».

— Ах да. — Томас сдержанно улыбнулся, припомнив этот разговор.

Это был ничего не значащий обмен репликами, который можно вести даже с малознакомым человеком. Тогда ему совсем не хотелось вдаваться в подробности и рассказывать Рейчел о своих семейных трагедиях — о том, что у него нет мамы и что Жанна-Луиза на самом деле приходится ему сводной сестрой, которая появилась на свет, когда отец женился в третий раз.

Над отцом Томаса, казалось, висело проклятие. Его жены умирали одна за другой - все это было как минимум странно, особенно если учесть, что все женщины относились к бессмертным. Трагедии, конечно же, отразились на характере отца, и в течение нескольких веков он стал желчным, озлобленным и тяготившимся своим бессмертием «другим». Вот уже много десятилетий он старательно избегал любых встреч со своим сыном и дочерью. Для Томаса это был больной вопрос, и он старался не затрагивать эту тему — вот почему тогда он отделался пустой репликой и не стал объяснять, что Жанна-Луиза его сводная сестра и что Маргарет Аржено — единственная их мать.

Но сейчас ему, видимо, не удастся избежать объяснений.

- Я...

— Все в порядке, после свадьбы Этьен все рассказал мне, — тихо перебила его Рейчел. Она подошла к Томасу и положила руку ему на плечо. — Я просто пошутила. Мне очень жаль, если это вызвало тяжелые воспоминания.

Томас усмехнулся и направился к двери.

— Нам пора. Чем быстрее ты отвезешь меня в аэропорт, тем скорее я окажусь в Лондоне, разыщу тетушку Маргарет, и все наконец смогут вздохнуть спокойно.

— Ближе мне не подъехать, дорогуша, — извиняющимся тоном произнес водитель такси. — С вас четырнадцать фунтов.

Инес Урсо нахмурилась, увидев, что нужный ей выход из аэропорта имеет как минимум три двери. К сожалению, перед ними стояла длинная вереница машин, и таксист действительно не мог подъехать ближе. Придется немного пройтись. Постаравшись скрыть недовольство высокой стоимостью поездки, Инес протянула водителю деньги.

«В любом случае эти деньги не из твоего кармана, за все платит фирма», — напомнила она себе. Именно по делам фирмы она и находится здесь. Только прямое указание Бастьена Аржено могло заставить ее вытерпеть сорокапятиминутную поездку через весь Лондон. В салоне машины было невыносимо душно, поскольку сентябрь в этом году выдался в Лондоне чуть ли не самым жарким за всю историю. Если бы ее предупредили заранее, что прилетает Томас Аржено, Инес вызвала бы машину компании, а накануне легла бы спать пораньше. Но Бастьен Аржено, глава «Аржено энтерпрайзис» и начальник Инес, разбудил ее в пять утра и попросил встретить его кузена в Хитроу, — кстати, босс позвонил всего за сорок пять минут до прибытия самолета.

Понимая, что она едва успевает к прилету, Инес даже не приняла душ, не выпила чашку чая. Чертыхаясь, она одной рукой натягивала на себя одежду, а в другой держала телефонную трубку, вызывая такси. На ходу застегивая пуговицы, она схватила кошелек и, рискуя поломать ноги, сбежала по лестнице как раз в тот момент, когда такси остановилось у подъезда ее многоквартирного дома.