Мой новый босс (СИ) - Страница 1

1. Появление Рыкова

Сегодня происходит что-то необычное, кто-то пришёл на работу раньше меня. Перед турникетом на проходной стоит импозантный мужчина в шикарном костюме и дымчатых очках.

— Лозман, — зло говорит он по телефону, не обращая на меня внимания, — ты, блядь, с ума сошёл? Вы тут все вообще что ли королями себя возомнили? Я всю твою шайку сегодня же разгоню! Команда, блядь! Нахера мне такая команда! Я стою на проходной и халдей меня не пускает, а ты ещё в гостинице прохлаждаешься. Где вам надо быть? Вы должны уже час, как по стойке смирно стоять и встречать меня с караваем, музыкой и девками. Почему на меня до сих пор пропуска нет?

Я терпеливо жду, когда он закончит отчитывать провинившегося подчинённого.

— Чего тебе?! — обращает он на меня внимание, его глаза, скрытые полупрозрачными стёклами, мечут молнии.

Я пожимаю плечами и показываю на турникет, на пути к которому он стоит:

— Мне пройти нужно.

Он ничего не отвечает, поворачивается спиной и продолжает распекать своего Лозмана. Я теряю дар речи от такой наглости, несколько секунд смотрю в его широкую спину и решаюсь легко похлопать по плечу. Он опускает руку с телефоном и оборачивается ко мне в пол-оборота.

— Кто такая?

— Во-первых, вы ведёте себя крайне невоспитанно, а, во-вторых, я здесь работаю и вы мне мешаете пройти.

— Больше не работаешь, — выплёвывает он и снова показывает мне свой затылок.

— Мужчина, отойдите в сторонку, не мешайте. Сейчас подразделение вызову, — вступает вахтёр.

— Твою мать, Лозман! — рычит незнакомец в телефон. — Считай, ты покойник.

Странный посетитель, самоуверенность из него так и прёт, наверняка какой-то московский боярин. К кому, интересно, он приехал? У генерального в плане ничего такого нет. Я поднимаюсь на второй этаж и вхожу в приёмную. Дверь в кабинет директора открыта, наверное уборщица не закрыла. Заглядываю.

Ну разумеется, в такую рань он не появляется, хорошо, если вообще придёт сегодня. Весь кабинет завален бумагами — рабочий стол, стол для совещаний и даже пол вокруг стола.

Я как-то попыталась это всё систематизировать и убрать, так он меня чуть не убил. Пришлось научиться ориентироваться в его системе. Закрываю дверь и подхожу к своему столу. Надо успеть выпить кофе, проверить почту, проконтролировать план и сделать несколько звонков, пока здесь не начался Содом и Гоморра.

Уже через час всё начинает вертеться и кружиться в обычном ритме и часам к десяти я совершенно забываю об утреннем происшествии. Телефон звонит не умолкая.

— Слушаю, приёмная.

— Большаков у себя?

— Нет, Зинаида Фёдоровна, пока нет.

— Когда будет?

— Не могу сказать. Он с утра в городской администрации. Когда приедет не знаю. Вы, пожалуйста, отчёты Бажакину продублируйте, потому что он совещание проведёт, если генерального не будет. Я его предупрежу.

— Хорошо.

Большаков достал уже, если честно. Ни в какой он не в администрации. Больше, чем уверена, пьёт опять, а я его выгораживай. Предприятие на куски разваливается, а он решил в депрессию погрузиться и с восторгом утопить свой корабль. Можно подумать, мне больше всех надо…

Дверь открывается и заходит Серков, начальник транспортного цеха, высокий худощавый, вечно недовольный старик с пожелтевшими от никотина пальцами.

— На месте? — кивает он в сторону кабинета.

— Нет, Виктор Алексеевич.

— Он же вчера сам велел прийти.

Я развожу руками. То вчера было.

— Запил что ли?

— Ну что вы, я такой информацией не располагаю. А что у вас?

Он раздражённо машет рукой и с чувством опускает, практически швыряет мне на стол пачку бумаг.

— Я на своей что ли машине должен продукцию вывозить? — грозно нависает он надо мной — Подвижного состава нет, все вагоны только что в ремонт отправил. В РЖД говорят пока лично начальник не даст распоряжение, ничего не поставят. Большаков должен был с ним переговорить вчера. И что?

— Виктор Алексеевич, вы те вагоны, что под панель выделены, ставьте под погрузку, не можем же мы завод останавливать, а с панелью потом решим. Сейчас генеральный появится и я ему доложу, а не появится позвоню, попрошу заняться вопросом или скажу, чтобы Бажакин с РЖД связывался. Придумаем что-нибудь.

— Бажакин… — с презрением произносит он.

Серков, острый на язык, едва сдерживается, чтобы не выругаться. Забирает свои бумаги и уходит.

Снова раздаётся звонок, на этот раз мобильный. Ого, ничего себе! Наташка Сазонова, моя школьная подруга. Она уже года два, как перебралась в Москву.

— Алло.

— Дашка! Приве-е-ет!

— Наташ, ты что, приехала что ли?

Я поднимаюсь с кресла и делаю шаг к большому окну, поправляю штору и смотрю на площадь перед заводоуправлением.

— Ага, приехала. Погощу у родителей недельку, специально под твой день рождения подгадала. Ну ты как живёшь-то? Работаешь?

— Ага, пропади она пропадом, работа эта.

— Чего так?

— Да денег не платят уже третий месяц, а пахать приходится от зари до зари.

— Так почему не уволишься?

— Шутишь? У нас и раньше-то работу не найти было, а теперь и подавно.

Я отворачиваюсь от окна и вздрагиваю. Прямо перед моим столом стоит давешний джентльмен с проходной.

— Ой, Наташ, извини, не могу говорить. Потом перезвоню, ладно?

Не дожидаясь, ответа, я отключаю мобильный и возвращаюсь к своему столу.

— Вы что-то хотели?

Я невольно рассматриваю его. Синий костюм в полоску сидит идеально, наверняка шит на заказ. Он подчёркивает широкие плечи, узкую талию и накаченные бицепсы. На нём белоснежная рубашка, пижонский галстук завязан стильно и элегантно. На вид посетителю лет сорок, губы плотно сжаты, будто вырублены из камня, подбородок зарос густой щетиной. Красивый, сволочь…

— Не нравится работа, значит? — холодно спрашивает он и снимает очки.

Я вглядываюсь в лёд его идеально голубых глаз и меня дрожь пробирает. Он смотрит вызывающе и до ужаса высокомерно, как утром на проходной. Так смотреть может только человек, наделённый властью и привыкший к полной безнаказанности. Мои щёки начинают краснеть. С удивлением я осознаю, что вместе с возмущением во мне поднимается ещё какое-то странное чувство… и волнение. А в сердце зарождается смутная тревога.

— Вы к Алексею Семёновичу? — пытаюсь я сохранять спокойствие и оставаться вежливой.

— К тебе.

Он буравит меня взглядом. Да просто пялится, рассматривая лицо, шею и грудь. Хам.

— Слушаю вас, — спокойно говорю я, хотя внутри всё горит от такой наглости.

— Ты, блядь, велела Серкову подавать вагоны под комплекты вместо панелей?

Что? Да ты кто такой вообще, чтобы так со мной разговаривать!

— Простите, я не знаю, кто вы и не могу обсуждать с вами производственные вопросы.

— Херовая ты секретарша, раз не знаешь. Должна раньше всех быть в курсе. Иди за мной.

— Что? Куда вы идёте! Я сейчас охрану вызову.

Он не отвечает и уверенно распахнув дверь директорского кабинета, входит внутрь. Я выскакиваю из-за стола и бегу за ним.

— Немедленно выйдите! Что вы себе позволяете!

Он останавливается, удивлённо оглядывая разложенные Большаковские бумаги.

— Это что? — спрашивает он, оглядываясь на меня. — Архивы вывозите? Да успокойся ты, а то сейчас сердце остановится. Теперь я твой босс. Большакова больше нет.

— Что?

Гость по-хозяйски усаживается за стол и сбрасывает на пол все бумаги.

— Потом разберёшь, когда я уйду.

Я даже задыхаюсь от такого беспардонного своеволия.

— Так. Ты кто такая?

— Что?

— Ты секретутка, правильно? Твоё дело какое? Кофеёк принести, да сексуальное напряжение шефу помочь снять. А ты куда лезешь? Если даёшь директору, значит царица что ли? Нет, я понимаю, с такой жабой, как ваш Большаков трахаться так себе удовольствие, тем более такой, в общем-то симпатичной бабе, как ты.

У меня кровь приливает к щекам. Как вообще такое можно говорить! Это отвратительно! И это абсолютная ложь! Он просто поливает меня грязью.