Мой нежный враг - Страница 6
Когда рядом раздался голос Саймона, Элайзия не нашла в себе сил повернуться.
— Не хотел прощаться с вами перед отъездом, — проговорил он, — но понял, что должен повидаться еще раз. Я буду скучать по вас, Элайзия. Вы наполнили мою жизнь радостью, которой я был лишен долгие годы.
— И все же вы стремитесь ускорить мой отъезд, лорд Лавет.
— Полагаю, вы знаете, в чем причина. Я больше не могу доверять себе, — охрипшим голосом проговорил Фрейзер. — Отныне каждый раз, поднимаясь на эту стену, я буду думать о вас. — Он повернул Элайзию к себе, сжал ладонями ее лицо и заглянул в глаза. — Вы же видите, дорогая, что я люблю вас.
Саймон медленно склонился к ней и приник к ее губам. Его руки нежно гладили лицо женщины.
— Я понимаю, что поступаю бесчестно, — оторвавшись от нее, прошептал он, — и все же не сожалею о том, что сделал.
Элайзия прикрыла ему рот рукой, требуя молчания.
— Тогда нам следует разделить вину, потому что я повинна не меньше вас. Я хотела, чтобы меня поцеловали, Сим.
Признание Элайзии лишило Саймона остатков самообладания. Он снова завладел ее губами и прижал к своей груди. Элайзия обвила его шею руками и, дав волю чувству, ответила на поцелуй. Прошло немало времени, прежде чем они разомкнули объятия, чтобы восстановить дыхание. Саймон спрятал лицо в ее волосах и полным смертельной муки голосом произнес:
— Как мне отпустить тебя, любимая? Как я могу отправить тебя к нему?
— Я не хочу уезжать. Я люблю тебя, Сим. Я люблю тебя, — всхлипнула Элайзия.
Саймон со стоном подхватил женщину на руки и направился в свою комнату.
На следующее утро Дэвид Гордон беспокойно шагал взад-вперед по залу, ожидая появления матери.
Наконец юноша увидел ее и по выражению лица понял, что что-то произошло. Подозрения подтвердились, когда мать попросила сына присесть.
— Я предпочитаю стоять, достаточно насиделся за последнее время. Так в чем дело, мама?
— Дэвид, то, что я намерена сказать, причинит тебе боль. К сожалению, мне неведом способ облегчить твои страдания. — Ее голос дрожал от обуревавших эмоций. — Я не вернусь в Стрейлоу. Я уезжаю во Францию с Саймоном Фрейзером.
— С Фрейзером? Боже мой, мама, но почему?
— Я люблю Саймона, Дэвид. Мы едем во Францию надолго.
Наконец до Дэвида дошел смысл ее слов. Молодой человек отвернулся и замотал головой.
— Больше ничего не говори. Я ничего не желаю слышать. Не могу поверить, что ты намерена стать его любовницей.
— Я уже стала его любовницей, Дэвид.
Он резко повернулся и устремил на нее взгляд, полный страдания и гнева.
— Моя мать — прелюбодейка! Я прикончу этого ублюдка и не позволю ему превращать тебя в шлюху!
— Тогда убей и меня, Дэвид, потому что ты и Саймон — единственные, люди, кого я люблю и не перенесу, если один из вас падет от меча другого. — Элайзия взяла сына за руку, но Дэвид оттолкнул ее, и этот поступок отозвался в сердце матери мучительной болью. — Дэвид, мне было четырнадцать лет, когда твой отец появился в нашем доме. Гордон изнасиловал меня, и вскоре стало ясно, что я жду ребенка. Мой отец потребовал, чтобы он женился, и Дункан согласился, хотя мне до сих пор трудно понять почему. Роды прошли очень тяжело, а потом выяснилось, что я больше не смогу иметь детей, поэтому, если бы вместо тебя родилась девочка, твой отец просто выгнал бы меня из дома. Однако я дала ему законного наследника, и мне позволили остаться. — Элайзия тяжело вздохнула, глядя в спину сына. — За годы жизни с Дунканом я никогда не знала ласки. Это грубое бесчувственное животное изводило меня физически более двадцати лет.
Дэвид, едва сдерживая ярость, повернулся к ней лицом.
— Но почему ты давным-давно не ушла от него? Элайзии хотелось плакать при виде страданий сына.
— Тогда мне пришлось бы расстаться с тобой. А это невозможно. Твой отец знал и жестоко мучил меня.
Дэвид Гордон всегда подозревал, что мать живет в Стрейлоу только ради него. И все же не мог смириться с ее решением, считая его аморальным. До сих пор для него она была безупречным созданием. Но сейчас иллюзии развеялись, и идол, которому он поклонялся многие годы, пал.
— Дэвид, я рассказываю тебе об этом не для того, чтобы вызвать жалость. Просто мне хочется облегчить твои страдания. Я понимаю, что больше не могу пользоваться твоим уважением, но молю об одном: не лишай меня своей любви.
— Я никогда не перестану любить тебя, мама. Если бы такое было возможно, твои слова не ранили бы меня столь сильно.
— Наступит день, когда ты найдешь в себе силы простить меня.
Дэвид грустно улыбнулся.
— На прощение требуется время. Сейчас же мне нужно все понять. Я признаю, что моя мать заслуживает счастья, однако ты достойна большего, чем то, на что решилась пойти. Что будет, если Фрейзеру все наскучит и он бросит тебя?
— Сим никогда не поступит так со мной, Дэвид. Мы любим друг друга.
— Надеюсь, эта любовь стоит того, что придется заплатить, когда отец начнет мстить.
— Твоему отцу нет до меня дела. Дункан никогда не любил меня. Думаю, избавление только обрадует его.
— Ты наивна, мама. Отец будет защищать свою честь и неминуемо бросится в погоню. Тогда сражения не избежать.
Дэвид заметил охватившую ее панику.
— Если он действительно затеет войну, ты присоединишься к нему? — Элайзия затаила дыхание в ожидании ответа.
— Естественно. — Услышав полный отчаяния вскрик матери, Дэвид добавил: — Но только если отец даст мне веские гарантии твоей полной безопасности. Уверен, что он попытается убить и тебя, и Фрейзера. — Сын сокрушенно покачал головой, не в силах смириться с ее решением. — Саймон Фрейзер! Не могу поверить! Наш заклятый враг!
— Ты ошибаешься, Дэвид, не зная его. Ты ослеплен предрассудками. У Саймона нет желания продолжать междоусобную войну. Ты не представляешь, как мне хочется, чтобы вы с ним поговорили. И мой мальчик узнал его так, как знаю я! — Чувства Элайзии были настолько сильны, что черты лица смягчились. — Сим сильный и в то же время не боится быть сострадательным и нежным. Он не считает, что ласка — это проявление слабости.
— Кажется, что именно ты ослеплена предрассудками, — буркнул Дэвид.
Прежде чем Элайзия успела возразить, в зал вошел Саймон Фрейзер.
— Пора, лорд Уилкс.
При звуке его голоса на лице Гордона отразилось негодование. Элайзия видела, что сыну стоило огромных усилий сдержаться.
Резко наклонившись, Дэвид поцеловал ее в щеку.
— Да пребудет с тобой Господь, мама.
Даже не взглянув на Фрейзера, юноша быстрым шагом покинул зал.
После его отъезда Элайзия поднялась на стену и долго смотрела вслед, пока силуэты всадников не растаяли вдали.
— Я причинила ему страшную боль, Сим, — сказала женщина, когда подошедший Саймон обнял ее за плечи. — Простит ли он меня когда-нибудь?
— Он мужественный человек, любимая. И справится со своей болью. А когда это произойдет, обрадуется тому, что ты счастлива.
Элайзия улыбнулась сквозь слезы.
— А счастливой меня сделал ты. Я никогда не была так счастлива.
Саймон прижал ее к себе и поцеловал, не догадываясь о том, что из окна замка за ними наблюдает убитая горем девочка.
Глава 2
Достигнув вершины возвышающегося над долиной холма, Дэвид бросил прощальный взгляд на замок. Гранитные стены Солтуна сверкали в ярких лучах солнца, знамя Фрейзера развевалось на самой высокой башне. Губы молодого человека на секунду сжались, прежде чем, пришпорив Вихря, он галопом поскакал на запад. За ним поспешили два дружинника, отправленные для охраны.
Дэвид гнал во весь опор, не стремясь держаться рядом с ними. Юноша сделал лишь одну остановку, чтобы напоить лошадь. Бедные дружинники, в обязанности которых входило обеспечение его безопасности, безжалостно подстегивали своих коней, но все попытки держаться с ним вровень оказывались безуспешными. Сопровождающие испытали непередаваемое облегчение, достигнув границ поместья Гордонов.