Мой (не)любимый дракон. Выбор алианы - Страница 16

Мысленно проклиная надоевший до зубовного скрежета холод, закрутившуюся поземку, бросавшую в глаза целые пригоршни снега, Игрэйт поспешил в пещеру.

Внутри было немного теплее, все так же сыро, но хотя бы безветренно. Хозяин воздушной стихии остался завывать где-то снаружи, и чем дальше князь удалялся по ощерившемуся ледяными шипами туннелю, тем тише становились протяжные стоны ветра.

В голубоватом мерцании, струившемся по затянутым льдом стенам, Огненный видел свое нечеткое отражение. На высоком лбу залегли складки, прежде незаметные мелкие морщины пучками собрались в уголках глаз – в последнее время его светлость постоянно хмурился. Из-за сильных эмоций, что неукротимым пламенем жгли внутренности.

Сейчас Игрэйт как никогда прежде ненавидел Герхильда. Желал Фьярру. Злился на Крейна. Проклинал сумасбродного духа, так опрометчиво подставившего герцога.

И боялся.

Боялся за себя. В любой момент верный слуга, Блейтиан Крейн, мог сломаться, не выдержать пыток и заговорить. Тагров кузен не пожелал его отпустить даже в первый день зарьяного месяца. Даже после приговора, что вынесла Крейну алиана.

И старейшины, как назло, в этот раз поддержали Скальде.

Герцога нужно вызволять, и как можно скорее. В крайнем случае – тайно проникнуть в подземелье Ледяного Лога, чтобы по-тихому перерезать пленнику глотку. Но ни устроить узнику побег, ни уничтожить его, чтобы наконец можно было спать спокойно, не представлялось возможным: стража не спускала с Крейна глаз.

В собственных силах тальден уже почти разуверился. Да и не хотел лишний раз собой рисковать. Потому и явился в заброшенный храм снежного духа, чтобы снова просить Древнюю о помощи.

– Леуэлла!

Нетерпеливый возглас разлетелся по Кристальной пещере, разломившись на множество отголосков-осколков.

– Туточки я.

Не прошло и секунды, как снежная дева откликнулась на зов Огненного, представ перед ним вихрем из сверкающих серебристых снежинок.

Словно намагниченные, они тянулись друг к другу. Сплавляясь, становились прекрасной беловолосой девушкой, которой в древние времена поклонялись в этих землях.

Богиня разочарованно поджала отдающие синевой губы.

– А ты без подарков, я погляжу.

– Мне нужна помощь, – не желая ходить вокруг да около, деловито заявил Хентебесир.

– Моришь голодом, и еще хватает наглости о чем-то меня просить, – насупилась зимняя красавица, то представавшая перед Игрэйтом опасной хищницей, то, вот как сейчас, примерявшая образ капризной девчонки.

– Нужно освободить Крейна.

Леуэлла выразительно цокнула.

– О герцоге мы не сговаривались. Так уж и быть, я разберусь со следующей ари его великолепия, но не перекладывай на мои хрупкие плечи еще и заботу о своей марионетке.

– Это из-за тебя он попал в тюрьму! – теряя терпение, гневно прошипел тальден.

Снежная дева безразлично передернула плечами.

– Вообще-то из-за твоего никчемного плана. В который я просто внесла незначительные коррективы.

– Незначительные! – вскипел Хентебесир. Попытался взять себя в руки и уже более сдержанно процедил: – Мне нужно вытащить Крейна, пока не заговорил.

– Проще убить.

– Я не разбрасываюсь полезными людьми!

– Ничего не могу поделать, милый. Я слишком слаба. Ты держишь меня на сухом пайке. – Леуэлла театрально запрокинула голову, прижав обманчиво хрупкую кисть к алебастровому лбу. Покосилась на Огненного, желая увидеть его реакцию на этот маленький спектакль, и заискивающе попросила: – Как насчет скромного жертвоприношения? И тогда, так уж и быть, я подумаю над твоей просьбой.

– Я пришлю к тебе кого-нибудь, – мрачно обронил тальден.

– Сегодня же! – Глаза духа жадно сверкнули. Губы растеклись в хищной улыбке, обнажая острые аккуратные клычки. – Кого-нибудь поупитанней, пожалуйста. Последняя твоя подачка больше напоминала живые мощи. Пришлось давиться костями.

Снежная дева, как на трон, опустилась на каменный алтарь, кокетливо закинув ногу на ногу, и будничным тоном поинтересовалась:

– Что там с отбором? Все еще жаждешь жениться на эсселин Сольвер?

Игрэйт раздосадованно поморщился, припоминая утреннее испытание. Взгляды советников, обращенные на восседавшую в кресле императрицы Фьярру. Несомненно, трон алиане шел, она была как будто создана, чтобы украшать собой Сумеречный престол. Она и он, князь Темнодолья.

Если бы не неприязненное отношение к алиане старейшин.

– При дворе Фьярру недолюбливают, – признался, скрипнув от досады зубами.

– Еще бы им ее не недолюбливать после домогательств Крейна! – усмехнулась Леуэлла, не преминув уколоть призвавшего ее тальдена словами: – Сам виноват. Испортил девочке репутацию.

– Но…

– А впрочем, хорошо, что испортил. Скальде не должен на ней жениться.

– И без тебя знаю, – сварливо отозвался его светлость.

– Будешь и дальше за ней ухлестывать?

Игрэйт молчал, не зная, что сказать, потому как и сам еще не определился в отношении эсселин Сольвер. Фьярру он все так же желал, и с каждым днем желание это только усиливалось. Мучило, терзало, сводило с ума. Словно наваждение, жажда, которую хотелось утолить как можно скорее. Но… еще более отчаянно, страстно он мечтал править Сумеречной империей. И если совету неугодна такая владычица, он, конечно же, не станет идти против воли первых магов империи.

– Думаю присмотреться и к другим алианам.

– И все же не забывай об эсселин Сольвер, – промурлыкала снежная дева. Не ожидавший благословения от Древней, Игрэйт удивленно вскинул брови, а Леуэлла с лукавой улыбкой объяснила: – Заставим Скальде немножко понервничать. Магия переполняет его, Ледяной с трудом ее сдерживает. Лишняя встряска только ускорит процесс саморазрушения. Веди себя с эсселин Сольвер как прежде: ухаживай за ней, дари какие-нибудь приятные девичьему сердцу мелочи. Приглашай на прогулки. Ты, как возможный будущий жених, имеешь на это право.

– А как же старейшины?

– А что они? На тебя ведь еще не возлагают корону. Вот когда избавимся от Герхильда, тогда покажешь старикам, что алиана тебе и даром не нужна. Выберешь другую. А пока что эсселин Сольвер полезная фигура в нашей игре, дракончик.

На скулах Огненного от раздражения дернулись желваки. Игрэйт ненавидел, когда Леуэлла так к нему обращалась, своим снисходительно-покровительственным тоном неприятно его задевала.

– Помоги мне с Крейном, – посчитав разговор оконченным, хмуро напомнил на прощание.

– Милы-ы-ый, – окликнула его снежная дева. – Однажды ты спросил, как будешь расплачиваться за мои услуги…

Огненный напрягся.

– И?

Подлетев к обратившемуся в изваяние магу, Древняя едва ощутимо коснулась точеного абриса, отчего лицо князя заметно посинело, и мягко проворковала, будто нашептывала ему слова любви на ухо:

– Найди для меня Шарлаховое сердце.

Его светлость нахмурился, тщетно пытаясь припомнить, слышал ли что-нибудь об этом самом сердце. Но нет, название было ему незнакомо.

– Что это?

– Реликвия, – обтекаемо ответила Леуэлла.

– Почему сама не найдешь?

– Не все двери открываются передо мной в Адальфиве. Есть места, в которые я проникать не смею. Тем более в состоянии, в котором пребываю сейчас, вынужденная постоянно поститься.

– Зачем тебе сердце?

Тальден не сводил с зимней красавицы пристального взгляда.

– А вот это уже не твое драконье дело! – грубо отрезала Древняя. – Найди его, и уже к лету взойдешь на трон!

Игрэйт не ответил. Но и алчного блеска светлых глаз Леуэлле оказалось достаточно, чтобы понять: он выполнит требование.

Снежная дева блекла, становясь прозрачной, пока не рассыпалась мириадами крошечных песчинок, разлетевшихся по Кристальной пещере.

И только голос, шепот-обещание, продолжал звучать под ледяными сводами храма:

– Уже скоро, Мельвезейн. Уже скоро мы с тобой встретимся снова.

Ариэлла, коварная, убедила меня, что имбирное печенье хорошо идет под бокальчик разогретого с медом вина, от которого веки начали предательски слипаться. К снедавшей меня горечи прибавилось какое-то отупляющее спокойствие. Попрощавшись с подругой, не переставая зевать, доплелась до кровати. Прилегла, как думала, всего на несколько минуток. А когда проснулась, небо уже было все в звездах, пусть пока еще блеклых, затянутых фиолетовой дымкой сумерек. Горы, взявшие в кольцо Хрустальный город, венчала корона из закатных лучей. Укрытые снегом острые пики напитались багрянцем, в то время как сад под окнами моей спальни заволокло густой чернильной мглой.