Мой муж — зомби (СИ) - Страница 48

Природная наглость взяла верх — а может, просто запустился защитный инстинкт. Сложив руки на груди, я смерила Виктора снисходительным взглядом:

— И за каким хреном мне делать такое? Я пока не собираюсь в тюрьму за убийство. А бокоры не имеют власти над человеческой волей…

Виктор поперхнулся новой затяжкой ментолового дыма и заржал так громко, что ледяной пот побежал у меня по позвонкам.

— Это тебе сказал твой ручной гот? Ну, может у него и нет таких сил. Он всего-то пёс на побегушках Барона Субботы. И не учёл одной простой вещи: не все бокоры подчиняются Барону. Есть сотни других лоа, и те, которые не первый год принимают мои дары в обмен на силу, могут заставить тебя сделать всё, что мне надо. Да что стоять и болтать — я бы проверил это прямо сейчас!

На этой воодушевлённой фразе Виктор вытряхнул из всё той же пачки сигарет совсем иную — чёрную самокрутку без фильтра. Я в ужасе пискнула, представив, как действительно втыкаю в Вадима нож на глазах сотен людей.

— Стой! Если ты её зажжёшь, я натравлю на тебя Вадика! — в доказательство угрозы я схватила зомби за руку, надеясь укрыться за его широкой спиной. — Это же ты его убил той ночью в отеле, так? Вот он тебя и сожрёт!

Виктор смерил меня настолько снисходительным взглядом, словно я брякнула очередную глупость. Даже чёрную сигарету опустил, левой рукой занырнул во второй карман брюк и вынул маленький пластиковый пакетик на зип-застёжке.

— Страшно не хочется тебя огорчать, Юля. Ты такая милашка, — преувеличенно сочувствующе вздохнул Виктор и вытряхнул себе на ладонь содержимое пакетика. — Вот только жизнь твоего муженька в моей полной власти с той самой брачной ночи. И мне ничего не стоит сделать вот так…

Он показал мне, что именно было при нём всё это время — крохотная, разве что с его мизинец, соломенная куколка. Из головы у неё торчали короткие блондинистые волосы, а из груди — обычная швейная иголка. Виктор потянул за неё, и тут Вадим захрипел и…

Закашлялся.

Я в ужасе отпрянула от него, и как раз вовремя — Вадик шатнулся и кулем повалился на кафельный пол, откашливая мелкие куриные косточки и перья, остаток завтрака мертвяка. Свернувшись калачиком, он жалобно простонал, не открывая глаз и дрожа всем телом. Дрожа от холода и боли, живой, человеческой боли.

— Не может…

— Очень даже может. Да, всё планировалось не так, но я рад, что сохранил куклу. Сейчас вы оба вдохнёте поглубже, а потом пойдёте и сделаете, как я велю — ты станешь убийцей, а он, наконец-то, обычным тру….

Договорить он не смог. Дверь туалета резко распахнулась, и только сейчас я заметила, что из-под неё давно валил чёрный пряный дымок. Думала, не захочу его видеть больше никогда, но в эту секунду я до пропавшего дыхания была рада появлению Матвея. Он выглядел запыхавшимся, держал в руке горящую чёрную свечу, и смотрел на трясущегося на полу Вадима с неменьшим ужасом в глазах, чем я.

— А вот и пёсик Барона! — даже как будто обрадовался Виктор. — Ты вовремя. Я как раз заканчиваю болтовню, дальше всё самое интересное. Убийство в прямом эфире!

— Кому ты служишь? — с подозрительным прищуром прошептал Матвей, сделав шаг вперёд и прикрыв за собой дверь. — Ты не мог убить его без дозволения лоа. Так значит, вот, почему Барон послал меня сюда — не дать свершиться этому убийству, на которое не давал добро. Не дать умереть тому, чьё время ещё не пришло. Держать тело Вадима живым, пока ты не уберёшь иглу.

— Вот только меня уже не остановишь, мальчик, — нагло ухмыльнулся Виктор. — Тот, кому я служу, дал мне силу вершить чужие судьбы.

И он так быстро поджёг чёрную сигарету, что за стуком в висках я не различила щелчок зажигалки. Красновато-коричневая струйка дыма потянулась к потолку, и тут Матвей на секунду зажмурился, чтобы в следующий миг распахнуть затопленные тьмой глаза:

— Твой смиренный слуга взывает к тебе, хранитель людских душ, — чётко произнёс он, и свеча в его руках затрещала, ярко вспыхнул и взвился вверх её огонёк.

Я присела на корточки перед Вадимом, который лишь тихо стонал на полу. Выдернула из его нагрудного кармана платок и спешно прижала к его носу, сама задержала дыхание. Кто бы не выиграл в этом противостоянии, но простым смертным лучше поберечься.

И тут… прямо посреди этого несчастного туалета, у самых раковин зарябил воздух. Он сгущался, питаясь дымом свечи Матвея, пока не стал чётким мужским силуэтом в шляпе-цилиндре. Из самих стен раздалось потустороннее глухое эхо:

— Ты нашёл его, мой верный раб. Того, кто пытался выкинуть в ад душу, ему не принадлежащую.

— Он здесь, и он ждёт твоего наказания, — покорно склонил голову Матвей.

— Вы не сможете! — вскинулся заметно побледневший Виктор, с надеждой наблюдая за красным дымом своей сигареты. — О, великий, взываю к тебе…

— Ты нарушил равновесие, нарушил древние законы живых и мёртвых. Твой покровитель не станет бороться со мной за твою гнилую душу. Теперь ты принадлежишь только мне, — любезно пояснила чёрная тень Барона, и он покровительственно поднял руку.

И действительно, красный дымок словно развернулся назад. Втянулся обратно, после чего сигарета в руке Виктора распалась на алые искры. Он выругался и прошипел от боли ожога, а искры всё не угасали, играя на его коже. По ладони и выше, к рукаву рубашки, как будто съедая кусочки плоти. Закапало на пол расплавленное золото трёх его перстней.

Виктор взвыл, но наказание от высших сил не заканчивалось. Его тело будто растворялось, горело без огня сантиметр за сантиметром. Я не могла больше терпеть без воздуха и вдохнула — зря, потому что жутко воняло палёной плотью. За минуту нарушитель порядка стал горсткой серого пепла на блестящем кафеле, после чего тень Барона развернулась к Матвею.

— Ты хорошо послужил мне, раб. А теперь иди прочь, — он небрежно махнул рукой, и отражающий его сущность чёрный дым начал медленно рассеиваться.

Я попыталась поймать взгляд Матвея, но его глаза всё ещё наполняла слепая чернота. На бледном лице не было ни единой эмоции, когда он затушил и убрал в карман кожанки свечу. А потом развернулся и вышел из туалета, как и было велено послушному псу — прочь.

— Матвей! — попыталась я его остановить, но тут снова глухо застонал рядом со мной Вадим, и бросить внезапно ожившего зомби здесь в таком виде я точно не могла. — Тихо, тихо, милый… У тебя, наверное, жуткое несварение…

— Что со мной? Где я? — прошептал он, едва сумев проморгаться и поймать мой взгляд. — Юля… Мы в отеле? Нас чем-то отравили на свадьбе? Чёрт, как болит желудок…

И как бы мне не хотелось броситься вслед за ушедшим — теперь уже наверняка навсегда — бокором, я устало положила голову Вадима себе на колени и пригладила его волосы.

— Ты разве не помнишь последних недель? Кажется, тебя и впрямь пытались отравить, но не на свадьбе. Раз даже память отшибло.

И на ходу придумывая успокоение для слабо постанывающего мужа, я изо всех сил сдерживала слёзы, одна из которых всё же упала на его лицо. Потому что каждой клеточкой дрожащего в лёгком ознобе тела поняла, что это конец. Раб духа смерти ушёл выполнять новый приказ хозяина, ни разу не оглянувшись назад.

А мне не должно быть так больно это осознавать.

Золотым листопадом осень вступила в свои права. Припорошила хрустящим жёлто-оранжевым ковром дорожки в центральном парке и принесла первые холода. Лето было слишком жарким, а для меня — поворотным.

Спустя три месяца после пережитого потустороннего кошмара я наконец-то могла назвать себя свободной. Неспешно брела с работы с бумажным стаканчиком кофе в руке, наслаждаясь свежестью пропитанного смолой воздуха. День выдался чудесный: мы с девочками из бутика «Ив Сен Лоран», где мне удалось получить должность продавца-консультанта, разбирали новую осеннюю коллекцию, восхищаясь провокационными нарядами. Каждую минуту я ощущала себя на своём месте — когда подбирала образ для очередного клиента, оформляла витрину или развешивала товар так, чтобы привлечь покупателей. Мне оказалось вовсе не обязательно носить лейблы на себе, а благодарные и счастливые улыбки преображённых моими руками женщин и мужчин стали лучшими чаевыми.