Мой маленький каприз - Страница 30

— Но, солнышко, дядя не может жениться на племяннице.

— А на пери? На пери ты можешь жениться?

Их окружала свита Шахерезады: кормилица, две няньки, учительница французского, Абу Рашид — и конечно же за спиной Гамида был Нурали. Сейчас Гамид не видел его, но буквально физически почувствовал, как тот напрягся.

— Едва ли, — сказал он, раздумывая, не стоит ли продолжить: «Зато на ней может жениться Нурали, и тогда пери всегда будет с тобой рядом», но Шахерезада уже сочувственно повторила:

— Бедный! Конечно, она же пери, а ты простой человек.

Гамид услышал, как свита закашляла, чтобы не рассмеяться, и пришел всем на помощь, расхохотавшись сам.

— Ладно, моя умница. Оставайся с Абу Рашидом. Если по мне соскучишься и захочешь домой, звони. Я пришлю вертолет.

Чтобы сэкономить время, обратно он отправился как раз на вертолете, а Нурали на правительственной машине поехал за лауреаткой в аэропорт. Гамид терпеливо напутствовал его пожеланиями сделать все, чтобы покорить ее чувства и мысли.

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин. Однако простите мою бестолковость, осмелюсь спросить, куда мне надлежит везти гостью вашего высочества из аэропорта?

Гамид заскрипел зубами и язвительно поинтересовался:

— А куда бы тебе хотелось?

— Немедленно доставить госпожу ван Вельден пред очи моего господина! — с каменным лицом возгласил Нурали.

Гамиду страшно захотелось врезать по этой каменной физиономии, но он лишь кивнул и сухо сказал:

— Вези. Я дам ей аудиенцию. Полагаю, часа тебе хватит, чтобы доставить ее из аэропорта?

— О да! Вы столь великодушны, мой господин!..

Гамид смотрел на город сверху. Где-то там внизу белый «линкольн» вез Нурали в аэропорт, а где-то высоко в небе самолет вез ему навстречу изумрудную пери.

На сердце висела тяжесть, но Гамид очень надеялся, что в жизни документалистка ван Вельден окажется более заурядной, чем изумрудная пери на экране. Не произвела же она на него особого впечатления, когда он увидел ее в первый раз. Он взглянул на часы: до появления пери оставалось два часа. Когда он прилетел во дворец — уже почти полтора, потом час, потом полчаса, и счет пошел на минуты.

Он едва вытерпел до конца доклад министра финансов, попросил принести чаю и попытался вникнуть в сегодняшнюю почту. Но буквы и строчки опять расплывались, как ночью: судя по времени, пери должна уже быть здесь!

— Нурали прибыл во дворец, ваше высочество, звонили с поста охраны, — доложил по внутренней связи секретарь. — Чай сервировать в вашем кабинете или в комнате отдыха?

— Да-да… — рассеянно отозвался он и вылетел из кабинета, к полному изумлению аппаратчиков и слуги с чайным подносом.

— Куда вы, ваше высочество?

Офицеры, дежурившие перед экранами в центре службы внутреннего наблюдения, были изумлены не меньше, когда он ворвался в зал. Они повскакивали с мест и замерли.

— Все вон!!!

Кажется, хлопнули двери, а он уже сидел перед стеной из мониторов и жадно смотрел, как пери шла рядом с Нурали по парку, потом появилась вместе с ним в офисном здании, исчезала в коридорах, и снова ее отслеживали видеокамеры. И вот она уже в бизнес-приемной. Нурали говорит с ней. Но как он на нее смотрит! Как он смеет!.. Вот она скрылась в комнате для гостей. Проклятье! Не может быть, чтобы там не было видеокамеры. Где-то же должна быть кнопка… Ага, картинка появилась — она стоит перед зеркалом и разговаривает по мобильному. С кем? С кем она там болтает и улыбается?..

— Опомнись, брат! — Голос Нурали.

Гамид вздрогнул, как застигнутый врасплох шкодливый школьник, и нажал на кнопку, чтобы исчезла эта самая комната для гостей. Но вдруг почему-то погасли все экраны!

— Что ты наделал?! — Нурали метнулся к пульту и стал нажимать на разные кнопки.

— Зависла вся система? — виновато спросил Гамид.

Нурали шумно дышал, его пальцы носились по клавиатуре.

— Да? Зависла? — повторил Гамид. — Из-за меня?

— Из-за меня! — рыкнул Нурали. — Ты хочешь, чтобы я на ней женился, а сам готов подглядывать за ней в сортире!

— Полегче, брат!

Раздались сигналы мобильного Нурали.

— Да. Знаю, — ответил он, продолжая одной рукой играть на клавиатуре. — Это произошло при мне. Я как раз у пульта. — На экранах тем временем начали появляться какие-то цифры и бегущие строки. — Слушай, свяжись с остальными постами, скажи, что я в курсе, чтобы не дергали. Ну наладим с людьми за пару часов. — Захлопнул мобильник и сунул в карман.

— За несколько часов?! — выдохнул Гамид.

В этот момент все экраны вспыхнули и стали показывать все, что им полагалось: входы, парк, коридоры, залы, комнаты…

— Чего ты ждешь? Иди, она уже там. — Нурали ткнул пальцем в экран, демонстрировавший пустую бизнес-приемную.

— Пока еще нет. Брат, нам нужно поговорить.

— О чем? О праве первой брачной ночи? Не было его у нас никогда! Хочешь ввести?

— Брат. — Гамид заговорил как можно мягче. — Ты — мой самый близкий человек, и в последнее время мне очень тяжело из-за твоего нежелания понять, что я делаю все это только ради маленькой Шахерезады! Пойми, она верит в изумрудную пери!

— Даже не знаю, чем может обернуться этот сбой, — помолчав, произнес Нурали. — Вон картинки с некоторых камер зависают. Стоило бы усилить охрану.

— Ну усиль. Потом проверь библиотеку: чтобы там поменьше народу, но не совсем пусто. А в архиве — чтобы никого! Там ты останешься с ней наедине.

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин. — Нурали сложил руки на груди и с глумливым видом поклонился. — Позвольте сопроводить вас в бизнес-приемную и доложить гостье о…

Гамид отмахнулся и встал с кресла.

— Чини систему! Найдется кому доложить!

— Изволите, ваше высочество, приказать отключить камеры, транслирующие бизнес-приемную?

Гамид лишь пронзил Нурали яростным взглядом, но промолчал. А в результате весь его гнев и ярость выплеснулись на пери. Потому, что у нее была юбка выше колен и красивые ноги! Потому, что, пытаясь сфотографировать павлина, она немного присела, и юбка заманчиво обтянула ее сзади! Потому, что у нее вдруг оказались дерзкие и страстные глаза, на которые он совершенно не обращал внимания, изучая «изумрудную пери» на экране. И эти ее глаза частенько выдерживали его взгляд, не переносимый прежде ни одной женщиной. Да что там женщины! Мужчины тоже испытывали страх перед его взглядом и робко отводили глаза.

А это женское существо с усталым лицом, в мятой одежде и в порванных на щиколотке чулках совершенно его не боялось! Проклятье!.. Эта крошечная дорожка спущенных петель у ее гибкой щиколотки противоестественно манила. Хотелось зацепить там пальцем и окончательно порвать на ней чулки, или колготки, или что там еще. Повалить бы ее на пол и сорвать с нее все… Она ведь сама тоже этого хочет! Он же видит, как томной поволокой затянуло ее глаза, как в смятении напряглась грудь, он слышит, как она напряженно задышала, и даже чувствует, как все ее поры начинают источать тончайший аромат высшего женского возбуждения…

Собственно, что такого необыкновенного? Он всегда действовал так на женщин. На всех женщин. Но чтобы на него самого женщина действовала так, трудно припомнить.

Он наговорил ей всяких резкостей, и она, кажется, тоже в итоге надерзила ему в ответ. Но он почти не понимал смысла слов, думая лишь о том, чтобы суметь не наброситься на женщину, им же самим назначенную Нурали. Наконец в полыхающий мозг все-таки пробилась здравая мысль — нужно срочно уйти туда, где нет видеокамер. То есть в восточное крыло, в свои частные покои.

— Следуйте за мной!..

Теперь он не видел ее — она шла за его спиной, — но не мог не чувствовать. От желания темнело в глазах. Он успокаивал себя тем, что она тоже безумно его хочет, и все получится сразу и очень здорово, и что, судя по всему, она отличная любовница. А Нурали она не нужна. Нурали вообще не нужны женщины. Нурали — евнух, моралист и ханжа. Небось смотрит сейчас на свои экраны, видит его с пери и злобствует. Но почему же они идут так долго? Неужели он заблудился в собственном дверце?..