Мой любимый генеральный - Страница 7

Благо дом Светланы оказался не слишком далеко, я добралась сюда своим ходом через сорок минут. Но с тяжелой сумкой это оказалось то еще путешествие. Шла на чистом энтузиазме, в эйфории, что мне не придется ночевать на лавочке.

Мокрая как мышь, уставшая и голодная я прохожу мимо охраны, шагаю к здоровенной многоэтажке, сверкающей огнями. С трудом отыскиваю нужный подъезд, звоню в домофон.

– Алинка, ты? Проходи! – чирикает в домофон Светлана.

Прохожу.

Мягко говоря, впечатляюсь тем, как выглядит подъезд. Тут все такое новое, типа мраморное, мягко намекающее на крайнюю элитность жилья.

Интересно, сколько стоит съем квартиры в таком доме?

Быстренько лезу в интернет, узнаю цены и присвистываю.

Даже если бы я устроилась на ту суперработу, с которой меня сегодня погнали поганой метлой, получала бы аккурат на пять тысяч меньше, чем здесь стоит съем самой маленькой квартиры в месяц. А если покупать, то это вообще жесть – за всю жизнь не расплатишься. Это сколько же надо получать, чтобы без проблем позволить себе такое жилье? Светкиному Масику проще было перевезти ее к себе, чем так тратиться.

Я поднимаюсь на девятнадцатый этаж, осматриваюсь, нахожу нужную квартиру и звоню в дверь.

На пороге меня встречает Артюшина Светлана во всем своем великолепии.

Я не шучу – шикарно выглядит, зараза такая!

Она и в универе была красотка, но теперь… Длинные светлые локоны обрамляют лицо, каскадом спускаются по плечам.

У меня, кстати, волосы тоже вьются, но никогда так красиво. И таких сногсшибательных черных платьев, в каком она сейчас красуется, у меня нет.

– Малышева! – визжит она и кидается обниматься.

Малышева – моя девичья фамилия.

Не поправляю ее, ведь в скором времени собираюсь избавиться от Димкиной фамилии.

– Я тоже рада тебя видеть, – отвечаю на приветствие. – Честно говоря, ты меня своим предложением тут пожить буквально спасла.

– Да что там, ерунда, заходи. – Она хватает меня под локоть и тянет в прихожую.

Я ставлю сумку на пол, разуваюсь, неловко стягиваю пуховик.

И дожидаюсь фразы:

– Смотрю, ты нисколько не изменилась…

Света тянет это с каким-то хмурым видом.

Вот странно, когда люди говорят такое тем, кого давно не видели, они обычно имеют в виду что-то хорошее – например, что отлично сохранилась или нисколько не постарела. Но Светка при этом так характерно морщит нос, что мне становится дико неловко за свой внешний вид. Оно и неудивительно, конечно, что восторга не вызываю: лицо заплаканное, нос красный, джинсы мои видали лучшие виды, как и серая водолазка.

– Ты про что? – решаю сразу уточнить, а то, может, к ней в гости можно только в брендовых шмотках, к которым она очевидно привыкла.

Но Светка мигом меняет выражение лица на приторно-вежливое и отмахивается:

– Ни про что, все отлично, пойдем ужинать.

Вроде бы предложение – супер, учитывая урчание моего желудка. Но…

Но я-то чую осуждающий взгляд, каким она проходится по моей не самой стройной фигуре. Сама-то тощая как жердь, ну или идеально стройная, тут как посмотреть.

– Пойдем, угощу тебя вкусненьким, – объявляет она. – Я заварила чай, пока тебя ждала.

Вскоре я оказываюсь на ее кухне.

Обалденная кухня, к слову. Тут все такое белое, чистое и красивое, что здесь, наверное, страшно готовить.

На столе стоит прозрачный чайник, а внутри натурально плавает распустившийся розовый цветок.

– Зеленый чай любишь? – спрашивает Света и усаживает меня за стол.

Очень скоро передо мной появляется нарезка из авокадо, сыра. А еще маленькие бутерброды с каким-то паштетом.

Авокадо я раньше ела, но никогда восторга от него не испытывала, а сыр оказывается каким-то совсем уж резиновым, с низким содержанием жира, как уточняет хозяйка. И я молчу про бутерброды, точнее пахнущую рыбой безвкусную массу, которую Светлана не очень щедро намазала на пенопласт, который обозвала хлебцами. Единственное, что здесь оказывается вкусным, – чай. Но к нему бы ложечку сахара или мед… Только ничего из этого мне не предлагают.

Очень скоро понимаю, почему Светлана такая стройная. Она ест всякую безвкусную хрень, вот и аппетита нет.

– А у тебя есть яйца и молоко? – спрашиваю с надеждой. – Может, я по-быстренькому пожарю блинчики?

Она смотрит на меня недоуменно, а потом радостно взвизгивает:

– Яйца есть, ну почти…

Пока я чешу лоб, пытаясь понять, что значит фраза «ну почти», она спешит к холодильнику.

– Вот. – Светка ставит на стол прозрачную бутылку с желтовато-склизким содержимым. – Я совсем про них забыла, срок годности еще нормальный.

С удивлением разглядываю бутылку и понимаю, что тут одни белки. Ни одного желточка! Пожалели, гады…

Вскоре Светлана ставит передо мной бутылку однопроцентного молока.

– Диетические продукты, – вещает она, довольная как слон. – Бери и жарь. Только это, муки и масла у меня нет, если что. Не употребляю.

Она говорит это с таким видом, будто мука и масло это как минимум кокаин и героин.

Я прокашливаюсь и спрашиваю:

– Как ты себе это представляешь? Ладно без масла, у тебя хорошая сковородка, но без муки-то никак, это получится омлет.

– Ладно, делай омлет, – соглашается она. – Только без соли, нам же ни к чему наутро отеки на лице, так? Нам нужно украшать этот мир… Кстати, хорошая аффирмация, я даю себе такую установку каждую ночь перед сном, помогает шикарно выглядеть с утра.

Да ешкин кот!

Видно, не судьба мне сегодня нормально поесть…

И завтра тоже, учитывая, сколько у меня денег!

А все-таки омлет из одних белков – это дикая гадость.

***

Алина

Светлана уезжает в аэропорт на следующее утро.

Она целует меня в щеку, просит звонить, если что, и каждый день побольше фотографировать свою пушистую псину, обязательно со всех ракурсов. Чтобы она не потеряла духовную связь со своим драгоценным песиком. Это я сейчас не утрирую – именно так и просит! Профиль, анфас, вблизи, издали…

На прощание Алина говорит мне:

– У меня куча продуктов, Масик затарил, в кладовке поройся. Что найдешь – все твое, а то срок годности выйдет, придется выкидывать. И холодильник помой, пожалуйста. Кстати… Коммуналку заплатишь, ладно? А то у меня с наличностью напряг. Квитанции найдешь на холодильнике.

С этими словами она стискивает меня своими худыми, но на удивление сильными руками и исчезает в подъезде.

Я спешу к холодильнику, достаю квиточки и присвистываю. Это ж надо ж! Коммуналка в два раза больше, чем в Димкиной двушке. Я понимаю, в двушке Светланы гораздо больше метража, и все-таки разница в два раза – это как-то перебор…

Подвожу неутешительные итоги.

Из еды в квартире только пенопласт и прочая безвкусица, а еще я должна кругленькую сумму за коммуналку.

Вишенка на торте – Димка, кажется, просек, что я его вчера везде заблокировала. Теперь названивает мне с разных номеров и пишет с разных аккаунтов.

Ладно бы писал что-то из разряда: «Прости любимая, бес попутал». Так ведь нет, только и делает, что плюется ядом!

Но последнее его сообщение меня просто ошарашивает: «Я тебя все равно найду и верну. За шкирку домой притащу. Никуда ты от меня не денешься».

Офигел совсем? Ему мало того, что запер меня в квартире?

Хочется лечь на диван, обнять себя руками и рыдать. Но… вместо этого достаю ноутбук и принимаюсь искать работу. Поплакать ведь можно и в процессе, так?

Алина

Я замираю перед дверью фирмы, быстренько достаю из сумки пудреницу, вглядываюсь в свое отражение, про себя повторяю: «Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи. Я ль на свете всех милее…»

Ну ведь милаха же! И накрасилась аккуратно, и волосы сегодня выпрямила очень удачно, и вообще темно-зеленая шелковая блуза мне жутко идет. А то, что на попе и боках несколько лишних килограммов, так, может, они не лишние, а запасные.